Украинская революция по своему дискурсу не только демократическая и национально-освободительная, но прежде всего нравственная — потому и получила имя революции достоинства. И сейчас ценностный конфликт — одна из самых острых и болезненных сторон российско-украинского противостояния. Реакция россиян и украинцев на революцию и российскую интервенцию показала, что существует колоссальный разрыв между политическими ценностями двух народов. Этот разрыв может превратиться в пропасть, непреодолимую в обозримом будущем. Судя по динамике общественного мнения, россияне все больше предпочитают свободе слова и честным выборам «закон и порядок», а демократии — сильного лидера.

Даже в случае трансформации или смены режима, от дворцового переворота до революции, новая власть будет формировать политику с учетом ценностных ориентиров большинства населения. Это подтверждают заявления Михаила Ходорковского и Алексея Навального по поводу статуса Крыма. Презрение большинства граждан РФ к демократическим ценностям, при крайне смутном о них представлении, делает любую новую элиту заложниками популистской архаики и ставит крест на перспективе демонтажа «глубинного государства» спецслужб даже в отдаленном будущем. Ликвидация ценностного разрыва РФ со странами первого мира «изнутри» маловероятна и после гипотетической смены режима. «Ценности россиян блокируют демократию» — таков был лейтмотив участников круглого стола «Есть ли у россиян прививка от демократии?», проведенного на прошлой неделе фондом Гайдара.

Между тем совсем недавно мир стал свидетелем феномена Арабской весны, которая дала старт четвертой волне демократизации, продолженной массовыми волнениями в разных частях света. Первая «революция достоинства» произошла не в Украине, а в Тунисе, на родине Арабской весны. Словосочетание Dignity Revolution, вошедшее в мировой политический дискурс, не более чем перевод арабского термина «саура аль-карама» — имени, которое дали революции сами восставшие.

Как жители арабских автократий смогли понять, что достоинство неотъемлемо для каждого человека с рождения и деспотия несовместима с достоинством? И что мешает россиянам совершить это открытие?

В последние пару десятилетий, пока граждане РФ укреплялись в «традиционных ценностях» ежовых рукавиц и эффективности массовых репрессий, значительная часть населения Арабского Востока совершила путешествие в обратном направлении. Огромный регион третьего мира, с многовековыми авторитарными традициями и патриархальными пережитками, изменил свое отношение к демократии и авторитаризму — в степени, достаточной для совершения революций. С начала нулевых арабский мир переживает период первой, в большинстве стран пока безответной, влюбленности в демократию. Около 80% арабов уже до начала «весны» считали демократию лучшей политической системой, что значительно больше, чем в среднем по миру и даже в странах Запада.

При детальном рассмотрении оказывается, что от демократии ждут и социальных гарантий, и сильной экономики, многие не видят в ней противоречия с властью «сильной руки» и контролем со стороны религиозных лидеров. Но есть уже утопия, и она ведет людей на улицы бороться с режимом. Откуда она взялась?

В нулевые реальная либерализация политического пространства и публичной сферы в арабских государствах была едва заметной. Зато огромные перемены произошли в наднациональной и формально не политической сфере. В ноябре 1996 года начала работу «Аль-Джазира», частный канал эмира Катара. Стартовав с бюджетом 25 млн долларов в год, канал встретил середину нулевых с охватом аудитории, доходившим в арабских странах до 70% взрослого населения, а в диаспоре до 90%. Рост популярности канала был стремительным, ради него люди устанавливали спутниковые антенны, отказывая своим семьям даже в необходимом. При этом канал никогда не был развлекательным. На Арабском Востоке с 1990-х со спутниковым телевидением экспериментировали и автократы региона (включая Хафеза Асада и Муаммара Каддафи), и королевские семейства Персидского залива, и частные инвесторы. Но контент у них сводился либо к лживому официозу, либо к сериалам и развлекательным программам.

«Аль-Джазира» привлекла зрителя оперативной и объективной подачей информации, предоставлением трибуны людям с противоположными позициями, новой постановкой проблем, необычным для арабского мира и вызывающим доверие форматом передач. А главное — критическим анализом социально-экономической и политической ситуации в гибридно-авторитарных режимах Ближнего Востока и Северной Африки. То есть канал принципиально не занимался откровенной ложью и манипуляцией, разговаривая со зрителем как с достойным собеседником. И был услышан — и городской европеизированной интеллигенцией, и неграмотными крестьянами.

В современном мире, каким бы третьим он ни был, массмедиа могут не только погрузить страну в истерическую архаику, но и способны запустить обратный процесс. А что в результате получится, зависит уже от других факторов.