Эта известная уже история началась 26 ноября в популярной социальной сети «ВКонтакте», с письма человека, представившегося сотрудницей «Лайфньюс» Юлей, нейрохирургу Алексею Кащееву:

«Юля: В реанимации нейрохирургии лежит Эльдар Рязанов… Мне нужно первой узнать, когда он умрет за хорошее вознаграждение!

Хирург Кащеев: Здравствуйте, Юля! А сколько за это платят?

Юля: Самое главное, чтобы я узнала об этом первой!!! Я не обижу и хорошо отблагодарю!!!»

Вечером того же дня хирург написал пост:

«…Сегодня после работы постоял в пробках, потом поплавал в бассейне, а потом как залезу в интернет — а я, оказывается, знаменит, как Элвис Пресли… Во-первых и в-главных, Эльдар Рязанов является, на мой взгляд, одним из наиболее выдающихся режиссеров, снимавших когда-либо кино на русском языке. Этот человек попал в беду… к счастью, он находится в нейрореанимационном отделении НИИ нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко — одной из лучших нейрореанимаций в России. Пожелаем ему выздоровления! Во-вторых… Я действительно проходил ординатуру в НИИ нейрохирургии и очень благодарен его стенам за обучение. Но я уже давно работаю в другой очень хорошей клинике — Научном центре неврологии РАМН.

В-третьих. Изложенная информация, разумеется, правдива. Днем мне написала ранее неизвестная девушка в социальную сеть «ВКонтакте».

В-четвертых, про «пост проплачен». Мне не платили ни конкуренты Lifenews (кто вообще их конкуренты?), ни сами Lifenews. Также мне не платил Госдеп, Кремль, украинская хунта, Ким Чен Ын и представители внеземных цивилизаций. Я не являюсь профессиональным блогером, автором журналистских расследований и скандалов. Я обычный человек, живу в двухкомнатной квартире с любимой девушкой.

В-пятых. Юля! Если ты Юля, а не, как справедливо указал мне один комментатор, Катя, Наташа, Олег, Анзор или Джон. Не думаю, что я попортил тебе жизнь. Если я попортил тебе карьеру — это хорошо, и в первую очередь для тебя самой. Серийный убийца не должен работать анестезиологом, запойный пьяница не должен водить «Боинг», а человек без элементарных моральных ценностей не должен работать журналистом. С таким человеком по неведомому закону что-то происходит — так, в диснеевских мультиках на плохого героя падает с крыши рояль. Если ты можешь написать так, как ты написала, в твоих собственных интересах не работать в журналистике. Так я думаю и иначе думать не умею.

И, наконец, в-шестых. Надо ли такое писать и плодить килотонны комментариев, в том числе неадекватных? Надо. Обязательно надо. Если происходит что-то такое, что трогает твою персональную мораль за самые сокровенные места, — об этом следует говорить. Для этого работала эволюция человека — чтобы у нас было слово. Мы не бессловесные животные, а люди. И именно таких людей мы, врачи, любим и лечим. А не продаем за тридцать сребреников».

Пост собрал тысячи лайков, комментариев и перепостов.

Бывают такие люди, казалось бы, ничего героического они не совершают, а все вокруг кричат им: «Вы — герой!» Именно так писали в отзывах на наши газетные публикации, например, летчику Андрею Литвинову (теперь так пишут доктору Алексею Кащееву).

Что сделал летчик? Просто не позволил задержать самолет с пассажирами на борту из-за опаздывающего губернатора. Что сделал врач? Просто не позволил вторгаться в чужую жизнь.

В обоих случаях люди, прослывшие героями, не рисковали собой, не спасали кого-то из горящего самолета или с тонущего корабля. Но отчего ощущение, что они спасли нас? Возможно, оттого, что в нашей «стране обид» (Марина Цветаева) в защите нуждаются профессиональная честь и чувство собственного достоинства.

О себе

— О себе? — переспрашивает Алексей Кащееви сразу же отвечает: — Я первый врач в семье. Отец у меня физик, но с ним я мало общался, меня растила мама, она — историк. Я заканчивал ту же московскую гимназию №1543, в которой училась и она. И уже тогда — и при мне, и сейчас — слава богу, школой руководил легендарный народный учитель Юрий Завельский. Мама умерла, когда мне было 19 лет. Но то, что она в меня вкладывала с самого детства: английский, музыка, хорошее образование вообще, не дало мне пропасть.

— Вы остались один в 19 лет?

— Нет, у меня были бабушка и дедушка. Но я именно с этого возраста уже сам зарабатывал. Работал джазовым музыкантом, преподавал игру на гитаре в детской музыкальной школе. Еще работал санитаром в морге.

— Почему вы выбрали медицину?

— В старших классах я был очень связан с литературой, был призером разных общероссийских школьных олимпиад. Но так совпало — на телеэкраны вышел американский сериал «Скорая помощь». Я уверен, процентов 70 врачей моего поколения пришли в медицину под влиянием этого фильма. И я сильно увлекся медициной. И ни разу не пожалел с тех пор. Начиная с 4-го курса дежурил в операционных. Такая форма работы в медицине — дежурство — есть только в России, если не ошибаюсь. Суть в том, что студент прикрепляется к какому-то отделению больницы и присутствует по ночам на операциях. Постепенно он учится, участвует в процессе, и чем больше он может делать сам, тем больше ему дают делать.

— Вы пишете стихи, были джазовым музыкантом. Как-то сложно все это сочетается с хирургией…

— Да, нечасто среди хирургов встречаются люди с выраженными творческими наклонностями, но так совпало, что мой непосредственный руководитель, известный спинальный нейрохирург, профессор Артем Олегович Гуща как раз из этой категории. Мы берем в руки нож, режем человека. Мы по-другому не можем его вылечить, наше лечение основано на нанесении повреждений. Конечно, они сведены к минимуму, но все равно это внедрение. Иногда мне кажется, что если бы я не писал стихов, то и не смог бы стать хирургом. Потому что в этой профессии нужна добрая агрессия.

— Вам 28 лет. Как давно вам разрешили проводить самостоятельные операции?

— Как первый хирург я сделал операцию четыре года назад. Это был мой последний год ординатуры. Шеф доверил… Я здесь же, в этой же больнице, закончил очную аспирантуру, работаю врачом-нейрохирургом и являюсь младшим научным сотрудником. В этом месяце у меня защита кандидатской диссертации.

О медицине

— Нет, в нашем Научном центре неврологии РАМН сокращений не было и никому не предлагали перепрофилироваться из терапевта в гинеколога. Я считаю трагедией то, что сейчас происходит с моими коллегами в других московских больницах. Я согласен с тем, что нужно многое менять в нашем здравоохранении. Например, во многих поликлиниках, особенно в региональных, не работают, а «досиживают» пенсионеры. Самыми хитроумными диагностами-манипуляторами остаются врачи-специалисты, а должно быть не так: нас должны звать только тогда, когда нужно решать конкретные задачи. А вот врачи первого звена должны быть окружены новейшими способами диагностики. У нас же все работает не так, я ежедневно вижу пациентов, которым вовремя не помогли, которые просто обречены…

Я лично вижу и другие проблемы, которые ведут к гибели пациентов. Это недоступность медицинской помощи, нужны экстраординарные усилия, чтобы получить нужное лечение, многие этого сделать не могут. Отсутствие профилактики, хотя есть много заболеваний, с которыми можно справляться, принимая одну таблетку. И если бы людям это вовремя назначали, мы бы уменьшили смертность в стране. Третья проблема — стандартное оказание медицинской помощи, которое лишено элементарной логики. Например, человек, поступивший в больницу, должен пройти строго определенное обследование. Именно ему не нужен этот стандарт, нужно другое, но врач все равно назначает, иначе его штрафуют. Врач — заложник. Если он порядочный человек, будет крутиться и действовать вопреки системе, если непорядочный — станет соучастником.

— Что, с вашей точки зрения, нужно изменить сегодня в первую очередь?

— Представления так называемых патриотов. У нас больше 80% оборудования и препаратов — зарубежные. Если это менять на российское, то для уничтожения населения не понадобится даже ядерная бомба: через 10–15 лет все умрут. Оборудование, например, в спинальной нейрохирургии высокотехнологичное, очень дорогое. Но оно возвращает пациента к нормальной жизни. Оборудование есть и на российском рынке, но его доказательная база не выдержит никакой критики.

О медиаскандале

— Когда я выкладывал в интернет переписку с Юлей из «Лайфньюс», мне и в голову не приходило, что за этим последует такой шквал комментариев. Я предполагал, что на эту переписку будет максимум 40–50 откликов. Так, наверное, и было бы, но часа через полтора известный блогер попросил меня в личном сообщении прислать копию переписки. Я отправил ему адрес страницы. И только потом пришла в голову мысль спросить: а зачем? Он ответил, что хочет узнать, правда ли, что мне писал именно сотрудник «Лайфньюс». Я написал ему: «Вы что, серьезно думаете, что они это подтвердят?»

— Вы были уверены, что руководство «Лайфньюс» будет от этого открещиваться?

— Абсолютно уверен. Но буквально часа через полтора получил от блогера сообщение: «Уже подтвердили». Это ублюдочность такого масштаба, что перед ней цепенеешь.

Хирурги шутят: есть рак мозга, а есть мозг рака. Вот этот мозг я, возможно, вырезал.