За прошедший год многое изменилось: географическая карта России, ее имидж, международные отношения, настроения в обществе, а иногда кажется, что и люди. Их как будто переключили на другой канал: кого-то с заминкой, кого-то мгновенно, как жителей села Славянское Омской области. Они еще весной, на фоне событий в Севастополе, начали искать собственных «врагов народа» — объявили предателями Родины давно умершего ветерана и его живых детей. Раз он был в плену на территории Западной Украины в годы Великой Отечественной войны, а его внуки несколько лет назад уехали в Германию — значит, неблагонадежны, надо снять фотографию старика с Доски почета и вычеркнуть фамилию из Книги памяти.
Когда журналисты беседовали с участниками некрасивой омской истории — с каждым отдельно, благообразные тетеньки и дяденьки повторяли: «Какая травля? Народ принял решение. Уважайте коллективное мнение».
Сегодня возвращаются и разговоры про «вред обществу», возрождаются товарищеские суды. В небольшом селе Баган Новосибирской области, к примеру, они заседают еженедельно. Повздорил человек с соседом, оскорбил представителей власти — получил порицание. Так и пишут в протоколах: «Провели профилактическую беседу. Предложили варианты дальнейшей жизни и деятельности».
Российские СМИ, социальные сети — те же села Славянское и Баган. Критикуешь государство — экстремист. Не веришь в вездесущих агентов США — кто и когда тебя завербовал? Любопытная штука: самыми ходовыми определениями в стране становятся «друг» и «друзья друзей», а страна при этом ведет перепись врагов.
Одна страсть
На прошлой неделе представители Минрегиона РФ и духовенства собрались на форуме в Ставрополе, чтобы заявить: «Народ должен сплотиться как никогда. Против Отечества брошены все силы». В общем, людей хотят собрать в «могущественную и непобедимую» кучку. Не для того, чтобы создать что-то стоящее, а назло всем.
Неужели почвой для объединения может быть только агрессия?
— Государство осознает, что России необходимо двигаться от раздробленной массы к консолидации, — объясняет доктор исторических наук Виктор Дятлов. — Мы вышли из советской эпохи патологически атомизированным обществом. Прежние социокультурные связи, представления о духовности, нравственности были утеряны, а новые способы взаимодействия не сформировались. Как мы ни старались, развитым обществом с высоким уровнем свободы так и не стали. Надо искать свой путь. И объединяться. Другой вопрос, как и зачем. Один из вариантов — чтобы строить нацию. Но это сложный процесс. История показывает, что проще и быстрее люди объединяются с помощью общего врага. И мы видим, как такая модель отрабатывается в России.
Раньше, до украинской авантюры, «врагом» были мигранты. В 2014 году количество недругов заметно увеличилось: депутаты, СМИ придумали «пиндосов», «Гейропу», «укрофашистов», и россияне принялись отчаянно их ненавидеть. В последнее время я часто вспоминаю слова одного раввина: «Количество антисемитов в стране уменьшилось, их сменили кавказофобы, но меня это совсем не радует».
Меня не радуют поиски любых врагов. Они делают общество похожим на возмущенную плазму. Наши люди охотнее объединяются против, а не во имя. И импульс к объединению обычно идет не снизу, а сверху. Политическая мобилизация — рычаг государства, и телевидение, находящееся в его руках, умело манипулирует коллективным сознанием. Оно насаждает образ врага. Та же Украина ведь не сугубо внешнеполитический фактор, она играет куда большую роль для внутренней политики России.
Движение на ощупь
В уходящем году массмедиа перекормили читателей и зрителей рассказами о геополитической борьбе и стратегиях «мягкой силы». Ужас: кругом недруги, «америкосы» дестабилизируют ситуацию, подталкивают людей к революции.
А у нас какая стратегия? Пугать народ?
— Российское общество — пестрая мозаика, лоскутное одеяло. В нем есть приметы советской эпохи, крепостного права. В целом оно патерналистское. В последнее время происходит хаотизация общественных процессов. Причины: социальные стрессы, ухудшение экономической ситуации, реверсия темы «Лишь бы не было войны», — перечисляет кандидат медицинских наук, психотерапевт Европейского реестра Марк Сандомирский. — Страхи и тревоги 99% населения связаны с неопределенностью будущего. Нет представления о дальнейшем развитии событий в стране. Это самый сильный фактор стресса. В каком-то смысле пессимистические ожидания лучше, чем движение вслепую, на ощупь. В людях нарушаются механизмы вероятностного прогнозирования. Им сложно строить краткосрочные и перспективные планы. Неопределенность запускает в них защитную программу — регрессию: общество возвращается к примитивным состояниям, а индивидуумы впадают в детство — принимают скоропалительные решения, становятся недальновидными.
Минувшей осенью все мы видели приметы общественной регрессии: валютную лихорадку, потребительскую панику и кредитный кризис. И все потому, что люди не видят будущего. Стрессы оживляют ту часть общества, которая склонна к тревоге. Это чувство надо куда-то направлять, канализировать, здесь и возникает желание быть с большинством, появляется потребность в сильной руке, фигуре родителя. Массовые настроения стали более подвижными, эмоционально неустойчивыми. А в состоянии стресса возможны срывы. Страхи, панические слухи активизируют агрессивную прослойку — 10—15% населения. Украинские события ее подогревают, и, если агрессивность перенаправится на другие объекты — например, на межэтнические противоречия внутри страны, — она может раскачать и большинство.
Нестабильность дезориентирует общество. Люди отключают рациональное мышление и включают эмоциональное, и тогда возникает толпа.
Толпа или общество?
В одной из научных работ профессора кафедры социальной психологии Санкт-Петербургского государственного университета Людмилы Почебут есть описание человека толпы. Интересно читать, как в разумных людях теряется способность к общению, растет паника, повышается градус агрессии, пропадает чувство меры, возникает потребность в вожде.
Чем не Россия в 2014 году? Но автор монографии возражает: «Толпа — стихия, хаос. У общества есть рассудок и свобода выбора. Их нельзя уподоблять друг другу».
— Толпа — сборище людей в одно время и в одном месте. Массовость и скученность приводят к таким эффектам, как заражение общими эмоциями, подражание однотипным действиям, отсутствие критичности мышления, — говорит доктор психологических наук Людмила Почебут. — Конечно, первостепенное влияние на нас оказывают СМИ. Сегодня они информируют людей о событиях в Украине, в мире. У россиян появляется чувство тревоги. Не удовлетворяется их базовая потребность в безопасности. А когда это случается, меняется уровень невротизации и агрессивности в обществе, неудовлетворенности жизнью.
Стало быть, мы общество. Пугливое и истеричное, но пока не утратившее способности думать. Тогда почему мы все глубже вязнем в триаде «гнать-запретить-мочить»? Почему выбираем для объединения злобу и ненависть, а не благотворительность, волонтерство? Может, потому, что в своре легче оставаться никем?
— Мы переживаем колоссальную травматизацию на уровне социума, — замечает кандидат исторических наук, социолог Евгений Голубев. — Формируется опасный внутренний опыт, который непонятно как осознать. У личности остаются два пути: либо я выключаю телевизор и ничего не слышу, либо наоборот — бурлю как чайник и вот-вот взорвусь вместе со всеми.
Ощущение дискомфорта и постоянной тревоги не может бесконечно купироваться телерассказами о том, как все плохо в Украине. Есть стойкое ощущение, что Путин это осознает, но он в тупике. И ни у кого другого нет ответа на вопрос: «Что делать?» А раз так, нас продолжат пичкать ненавистью. Только людям нужна надежда, пусть ложная по сути, но позитивная по содержанию и направленности. Впрочем, с позитивным мышлением в России всегда было туго. А еще и направить его на благо общества — вообще ювелирная операция, требующая ума, аккуратности и решительности одновременно. Проще зарядить телевизор очередной негативной эмоцией. На ней, как на «золотом запасе», еще какое-то время продержимся, а там, глядишь, и 2018 год подоспеет, старый-новый президент породит старые-новые иллюзии и надежды. Все это мы уже проходили.
