СюжетыКультура

Необъявленная депортация

За пять лет на войне погибнет 925 чурапчинцев, а за два года в низовьях Лены погибнет 1747 их жен, детей, стариков*

Этот материал вышел в номере № 140 от 12 декабря 2014
Читать
За пять лет на войне погибнет 925 чурапчинцев, а за два года в низовьях Лены погибнет 1747 их жен, детей, стариков*

_

  • Глава из книги «Старая рында», которую можно купить в магазине «Москва». Другие избранные главы из книги были опубликованы в №127 «Новой» от 12 ноября и №131 от 21 ноября 2014 года.
Изображение

Только лет 30 спустя, в начале 1990-х, читая публикации из якутских архивов, документы военных лет, я в который раз удостоверяюсь, как по ограниченности в микешкинскую пору наших знаний, по непростительному для журналистского ремесла тогдашнему нелюбопытству мы не способны были в молчании людей уловить признаки беды (потом ее назовут «чурапчинской трагедией»), о которой пережившие ее предпочли помалкивать. А мы были гостями, коим не пристало, при всем профессиональном и человеческом интересе, лезть в душу людям, не расположенным открываться чужакам из другого мира, плывущим мимо.

В литературе и в печати нам тогда не попадалось что-либо о якутах-чурапчинцах: почти 5 тысяч человек (точнее, 4988, в основном женщин, детей, стариков) из центральной части Якутии, из края озер и богатых природных пастбищ насильственно переселенных в начале войны, практически депортированных на приполярные берега и острова Лены.

Толчком стало постановление ЦК партии и советского правительства №19 от 6 января 1942 года «О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке».

Вслед за ним 11 августа 1942 года бюро Якутского обкома ВКП(б) принимает постановление «О мероприятиях по колхозам Чурапчинского района» о переселении 41 колхоза на кобяйские, жиганские, булунские земли.

Высылка была такою же, как при депортации поволжских немцев, прибалтов, жителей Северного Кавказа, крымских татар и других, казавшихся властям ненадежными. Но обвинений, даже нелепых, якутским скотоводам, их женам и детям (было 990 детей) предъявить не могли. Объяснение одно: фронт требует рыбы, много рыбы, а в Чурапче неурожайные годы, пусть переселяются за тысячу верст на Север и ловят рыбу; вроде и не депортация, а спасение голодающих.

Изображение

Из позднейшей справки правительственной комиссии: выловленные чурапчинцами в Кобяйском районе 3500 центнеров малоценной рыбы «не оправдывают и сотой доли вызванных переселением расходов государства, не говоря о потерях, понесенных колхозами».

В мае 1969-го я попадаю в Чурапчу, на 177-й километр к востоку от Якутска, на берег речки Кохары, о переселенцах ничего не зная. Но до сих пор уши горят при воспоминании, как в сельском музее я битый час внимал экскурсоводу, увлеченно говорившей о древностях и о лучших людях села, делая вид, что все страшно интересно, а череп волосатого носорога в особенности.

Приехал я туда по читательскому письму познакомиться с детской спортивной школой. Местный житель, классный борец, любимец села Дмитрий Петрович Коркин, создал эту школу рядом со средней школой-интернатом, два здания на одном холме, село хотело бы их объединить в спортивную школу-интернат, местные власти обеими руками за это, а в министерстве не велят, потому как даже в Москве о таком не слыхивали. Школа-интернат одно, а спортивная — совсем другое, на питание учеников разные суммы положены. Между тем за 5—6 лет Коркин подготовил 15 мастеров спорта, 8 кандидатов в мастера, несколько чемпионов СССР и России. На борцовских турнирах все чаще слышатся термины «чурапчинская школа», «коркинский почерк». Воспитанник школы Рома Дмитриев в тот год выиграл серебряный приз в Аргентине.

Непростительно человеку, от профессионального спорта далекому, не фанату, даже не болельщику, браться писать о чурапчинских борцах. Пару дней, когда я просиживал на тренировках, наблюдая за разгоряченными силачами и вполуха слушая про якутские традиции борьбы «хабсагай», коим сотни лет, и как их применяют коркинские ученики, — моему слуху любезнее были отрывочные воспоминания Дмитрия Петровича. Например, как чурапчинцы, услышав о замысле Коркина, пошли по избам собирать мешковину, набивали сеном, сшивали бычьими жилами. С этого ковра начиналась спортивная школа. Обо всем этом я писал в статье «Силачи из Чурапчи» («Известия», 21 мая 1969 г.), спор о спортивной школе-интернате тогда был в разгаре.

Но при чем тут насильственное чурапчинское переселение в 1942 году?

Сидя над статьей, я знал, что Дмитрий Петрович вырос сиротой, ему не было и двух лет, когда потерял отца и мать, воспитывался в детских домах и у чужих людей, семилетку окончил в Булунском районе… Мои представления о новейшей якутской истории тогда ни с какой стороны не зацепил вопрос: как чурапчинский мальчишка оказался далеко в Булуне?

Никто из чурапчинцев, ни сам Дмитрий Петрович в разговорах со мной и в переписке ни разу не обмолвился о том, как в военные годы подростком, с земляками вместе, ловил рыбу в ледяной воде.

Моему поколению журналистов было свойственно историческое недознание, а то и полное незнание фактов, известных узкому кругу людей или части населения, пережившего события 1930-х годов, передавших наследникам, как передает раненый зверь потомкам знак опасности, — наказ молчания, шанс сохранить себя.

Только в начале 1990-х стали появляться первые публикации о насильственном чурапчинском переселении, но расспросить Дмитрия Петровича было поздно. Он умер в 1984 году, не дожив до дня, когда случившееся с ним и его земляками признали «ошибкой».

Чурапча похоронила Дмитрия Коркина со всеми почестями, как одного из самых уважаемых на Земле людей — в «красной могиле».

К 2013-му из Чурапчи, из сельской спортивной школы-интерната, основанной великим тренером Дмитрием Коркиным, вышли 2 чемпиона Олимпийских игр, 2 призера этих Игр, чемпион Игр Доброй воли, 5 чемпионов мира по вольной борьбе, 4 заслуженных мастера спорта, 30 мастеров спорта международного класса, больше 160 мастеров спорта.

Сегодня в Чурапче с детского сада детей готовят по 5–6 видам спорта. Недавно в селе открыли Институт физкультуры и спорта, в нем больше 500 студентов из Сибири и Дальнего Востока.

А теперь мысль, пусть ничем не подкрепленная, но занимающая меня: свои силачи, плеяда за плеядой, которым сегодня в мире не так много равных, — по якутскому характеру неспешный, вряд ли осознанный, но единственно достойный из всех возможных ответ Чурапчи на драмы истории.

Леонид ШИНКАРЁВ

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow