Ребро сломалось и расщепилось, кусок проткнул легкое. Пневмоторакс — это когда воздух заполняет грудную полость, легкое не может расправиться, не получается дышать. 23 декабря 2012 года в оренбургской колонии №4 заключенный Павел Селиверстов, помывшись в отряде, возвращался в штрафной изолятор. Не захотел сдать пачку «Явы» на руки конвоирам, предложил отнести в каптерку, как полагается. От этого и произошел пневмоторакс. Селиверстов описывает, как его били двое, двое смотрели, а товарищи стучали в двери камер, версию охранников можно свести к «сопротивлялся, сам упал, и очень неудачно».
Все легко могло закончиться смертью — 35-летний заключенный болен туберкулезом, сотрудники колонии об этом знали. Селиверстова отказались везти во «внешнюю» больницу, операцию проводили в тюремной. О сломанном ребре, проткнувшем легкое, мать заключенного узнала случайно — принесла Павлу очки, но у нее отказались принять передачу. Сотрудница аптеки сказала, что сын избит и находится в санчасти, взялась передать очки. Добрую сотрудницу потом для допроса искали следователи. Мама из тюремной больницы пошла в оренбургский «Комитет против пыток», потом в следственный комитет.
Селиверстов, к моменту пневмоторакса находившийся в колонии два года, опознал тех, кого он обвиняет в своем избиении. Назвал замначальника отдела безопасности колонии Василия Сакулцана и инспектора-дежурного Бактыбая Дусимова. Следователи не торопились. Отгуляли Новый год. 9 января начали проверку, потом отказали в возбуждении уголовного дела. Возбудили только после вмешательства прокуратуры.
За два года дело про проткнутое легкое закрывали два раза, четырежды менялся следователь. Закрывалось дело не просто. Крики Селиверстова слышали многие. Был даже свидетель-заключенный: услышав ор, подставил зеркало в щель под дверью и увидел начало избиения. К моменту проверки показаний на месте щель оказалась заварена. В момент неожиданной травмы Селиверстова работали видеокамеры — но когда (через полгода!) следствие сделало запрос про расположение камер, записи уже были уничтожены. По словам заключенных, сотрудники ФСИН, «наблюдавшие» пневмоторакс Селиверстова, присутствовали в качестве конвоиров на следственных действиях, после чего меняли показания.
По словам фсиновцев, Селиверстов был пьян и бесстрашен. «Оскорблял сотрудников нецензурной бранью, высказывал угроза расправой сотрудникам, призывал осужденных к неповиновению». Сначала Сакулцан пишет в объяснительной: «После высказывания угроз, резко оттолкнув меня, он побежал по лестнице со второго этажа на первый этаж, где осужденный поскользнулся и упал». Через некоторое время Сакулцан и его подчиненный Дусимов решают — нет, «скатился и опрокинулся», служебная проверка уточняет — «ударился грудной клеткой о ступени». Но судмедэксперт Бакунович заключил, что так ребро проткнуть легкое не может и показания сотрудников колонии несостоятельны. И показания меняются опять: «Я успел ухватить Селиверстова за левый рукав, последний вырвался, продолжил стремительное движение, споткнулся об порог, при этом корпус его тела был в развороте, и, не удержав равновесие, упал, падение сначала пришлось на перила (выполнены из арматуры). Я пытался его перехватить, но не сумел, в это время Селиверстов покатился по лестнице, кубарем, ударяясь различными частями тела о ступени и стены»… Такой вот балет.
Последний раз дело закрылось 10 ноября прошлого года. А за три дня до этого старший следователь СК по Южному округу Оренбурга Дмитрий Зеленин вынес постановление. Он отказался проводить очную ставку сотрудников ИК-4 с Селиверстовым. Потому что у Селиверстова — туберкулез. «Может представлять угрозу заражения воздушно-капельным путем, что представляет собой опасность для жизни и здоровья участвующих в следственных действиях лиц».
Вот так. В областном СК, помаявшись неделю, подтвердили — да, отказали ему.
Одновременно СК возбудил на Селиверстова дело за ложный донос. Скоро будет суд. «Я только хочу сказать, если Селиверстова осудят, у нас жалоб из колоний не будет больше никаких. Никакой заключенный не будет даже пытаться», — говорит юрист «Комитета против пыток» Тимур Рахматуллин.
Между тем у Селиверстова распалось правое легкое. Есть вероятность, что до суда над собой или над сотрудниками Селиверстов не доживет.
Сам Селиверстов говорит, что на словах врачей не концентрируется, «будем жить, будем бороться». Его срок закончен, сейчас он на свободе, с мамой.
Сами Селиверстовы из села Куштак. В 2001-м у Павла в оренбургской же колонии №8 погиб двоюродный брат Вячеслав Кукочка — тогда несколько заключенных оказались избиты после этапа, и через месяц Кукочка скончался от травм. «Тогда родные ничего не смогли сделать, но сейчас отступать не будем». Может ли зэк без легкого преодолеть систему, получится ли добиться очной ставки, умирая от туберкулеза, успеют ли до его смерти возбудить уголовное дело на фсиновцев в третий раз — или Павел поедет доживать на зону по приговору за клевету, как будет жить его сестра, потерявшая двух осужденных братьев при отсутствии смертной казни в стране, — вот это реалити-шоу, куда там «Левиафану».
