Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) — международный судебный орган, юрисдикция которого распространяется на всех членов Совета Европы, которые ратифицировали Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Россия признала юрисдикцию ЕСПЧ в 1998 году. На протяжении последних лет Российская Федерация занимает устойчивое первое место по числу жалоб своих граждан в Европейский Суд.
Российский адвокат, основатель Центра содействия международной защите, представляющая в Европейском Суде интересы большинства российских заявителей, Каринна Москаленко — о многолетнем упорном сопротивлении и явном нежелании российских властей исполнять решения ЕСПЧ.
— В одном из интервью вы говорили, что Европейский Суд по правам человека коммуницировал (направил в РФ ряд вопросов и обязал ответить на эти вопросы) 23 жалобы американских семей, которым было отказано в усыновлении российских сирот после вступления в силу «закона Димы Яковлева». На какой стадии сейчас это рассмотрение?
— Это самые болезненные жалобы, потому что их надо было быстро рассматривать, но, к сожалению, по этому вопросу не только не вынесено решение, но недавно Российская Федерация попросила еще одну отсрочку.
— А чем Россия объяснила свою просьбу об отсрочке?
— Они просили предоставить им время до марта для получения сведений о ситуации с детьми: где они находятся, потому что дети могли быть за это время усыновлены российскими семьями или возвращены своим биологическим родителям; о состоянии их здоровья… Ну, здоровье у них, видимо, отменное, судя по данным государства. Но я эти вещи не могу обсуждать, потому что по этому делу должна соблюдаться конфиденциальность. Материалы дел, которые касаются малолетних детей, обычно не разглашаются.
— То есть все-таки есть шанс, что эти дети еще могут быть усыновлены американскими родителями?
— Нет. Американскими нет, во всяком случае, если не будет соответствующего решения Европейского Суда или если Россия не изменит свое законодательство. Если Европейский Суд признает нарушение, которое проистекает из положений Федерального закона РФ № 272 («О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан РФ», в котором есть пункт о запрете гражданам США усыновлять российских детей-сирот. — Е.М .), то в этом случае Российская Федерация должна будет как-то исполнять это решение.
Американские семьи считают, что российское государство должно восстановить права детей на то, чтобы у них была нормальная семья. Перед Европейским Судом стоят следующие вопросы: имело ли место нарушение права на частную жизнь, семейную жизнь, имело ли место нарушение права не подвергаться бесчеловечному обращению или была просто дискриминация. Делу дали приоритет, и абсолютно законно дали, но даже при наличии приоритета мы, к сожалению, до сих пор не имеем решения по этому делу…
Протест как право
— В 2012 году по делу «Каспаров против России» было решение ЕСПЧ в котором сказано, что заявителей жалобы арестовали только из-за их участия в несанкционированном митинге. И в этом Европейский Суд усмотрел нарушение права на свободу собраний. В решении написано, что если демонстранты не применяют насилия, органы государственной власти должны проявлять «определенную степень терпимости к мирным собраниям». Комментируя это решение, вы сказали: «Разумеется, эта акция могла быть и неразрешенной. Никакого разрешения не требуется, это же протест!» В последние годы в Москве и Петербурге происходят жесткие разгоны как несанкционированных митингов, так и санкционированных, как это было, например, 6 мая 2012 года, что в итоге вылилось в масштабное «Болотное дело». Насколько продолжающиеся в России полицейские разгоны мирных собраний граждан нарушают решение ЕСПЧ?
— Решение ЕСПЧ вступило в силу, по нему вынесено блестящее решение, которое необходимо исполнять. Мы объявили, что власти после этого должны не допускать подобных нарушений в будущем. Это главный принцип…
У нас две позиции. Решения Европейского Суда обязательны для Российской Федерации. Это первый постулат. Второе — если признается нарушение, государство должно найти способы, как исполнять это решение. Все действия государства по исполнению решений ЕСПЧ надо разделить на меры индивидуального и меры общего характера. Способы исполнения мер индивидуального характера должны предусматривать восстановление прав заявителя. А под мерами общего характера может быть, например, и изменение законодательства. Каспарову и другим выплачены компенсации. Россия всегда выплачивает компенсации, даже по тем делам, где она спорит. Были попытки Российской Федерации передать в Большую Палату (высшая судебная инстанция ЕСПЧ. — Е.М .) и дело «Каспаров и другие». Европейский Суд отказал в этом. А сейчас, после дела Каспарова, есть целая группа дел, которые высвечивают некое системное нарушение, решения по ним касаются тех же самых прав и примерно с теми же самыми выводами. Государство должно представлять план действий по каждому решению. Непонятно, что может Российская Федерация предоставить, если у нас не только не исполняют эти решения, но и сажают все новых и новых людей за те же самые якобы правонарушения.
Мы сейчас готовим обращение в Комитет министров (не путать с кабинетом министров) Совета Европы — это главный контрольный орган, главный исполнительный орган Совета Европы, он очень внимательно следит за тем, как странами исполняются решения Европейского Суда. И поскольку были случаи явного неисполнения решений со стороны нескольких государств (на самом деле не только у России есть эти проблемы), то в 14-м Протоколе (это достаточно новый документ) к Европейской Конвенции о защите прав человека был предусмотрен очень четкий, даже скажем, жесткий характер, обязывающий власти не медлить с исполнением и не уклоняться от исполнения решений Европейского Суда (РФ в течение шести лет отказывалась ратифицировать 14-й Протокол, ссылаясь на то, что в данном документе существует дискриминационный подход к России. Отказ РФ не давал возможности начать реформу ЕСПЧ. В итоге Россия последней из 47 стран-членов Совета Европы ратифицировала этот протокол в 2010 г. — Е.М. ).
Аресты по так называемым административным делам, по меркам Европейского Суда и по стандартам Европейской Конвенции, относятся к категории уголовных, поскольку люди лишаются свободы. И по «делу Удальцова — Развозжаева» мы тоже пишем в Европейский Суд, что было нарушение ст. 11 (право на свободу мирных протестных акций), и причиной их осуждений стало именно неуважение права на свободу участия в публичных ненасильственных акциях, мероприятиях и митингах.
— Но наши власти сейчас пошли еще дальше. В России возбуждено первое уголовное дело по ст. 212.1 УК РФ за неоднократное нарушение закона о митингах против 75-летного Владимира Ионова. Сначала его оштрафовали по административной статье на 20 тысяч за то, что он стоял в одиночном пикете с плакатом «Я — Шарли», затем 15 января он вышел на Манежную площадь, где был задержан, и суд по административной же статье вновь оштрафовал его — на 150 тысяч рублей за участие в несанкционированной акции. И вот теперь против Ионова возбудили еще и уголовное дело.
— К нам на днях обратились по этому вопросу, и я сказала, что обязательно возьму это дело. Это на практике означает неисполнение решений Европейского Суда. Прецедент «дела Каспарова» требовал от российской власти представления осмысленного, подробного комплекса мер, которые будут предприняты, вплоть до изменения правоприменительной практики, потому что законодательство даже не надо менять, необходимо по таким делам изменить именно правоприменительную практику. Ничего этого не сделано, поэтому мы сейчас готовим меморандум (соображения заявителей в отношении исполнения постановлений ЕСПЧ. — Е.М .), и я думаю, что, наверное, в феврале он будет подан в Комитет министров.
Арест, всегда арест
— Тот факт, что Европейский Суд завален делами, в том числе из России, проистекает из того обстоятельства, что власти в должной мере не исполняют решения. Если бы они исполняли решения ЕСПЧ, то работы у Европейского Суда было бы во множество раз меньше. Заметьте, как часто Европейский Суд выносит решения по ст. 5 о защите права на свободную личную неприкосновенность. В частности, у России есть проблема в чрезмерном использовании такой меры пресечения, как содержание под стражей до суда. Если бы Российская Федерация в своей практике не злоупотребляла арестами как мерой пресечения, то десятки этих дел, а теперь уже и сотни этих дел не поступали бы в Европейский Суд и не надо было бы занимать время суда на вынесение новых и новых решений. Вот так и образуются огромные потоки дел в Европейский Суд.
Сколько уже вынесено решений Европейского Суда о мере пресечения, сколько раз Верховный суд Российской Федерации на основании решений ЕСПЧ выносил постановления, которые обязывали суды соблюдать эти принципы, эти правовые подходы, а все равно арестовывают и арестовывают…
— Думаю, это объясняется тем, что если судья не арестует подследственного, а возьмет, например, с него подписку о невыезде, и подследственный скроется, то судью за это лишат премии, повышения по службе, то есть, здесь элементарная боязнь за себя любимого… И еще так удобнее следователю: не надо вызывать повесткой, напрягаться — подследственный всегда в СИЗО.
— Я с вами согласна, так безопаснее для судьи, это удобно следователю. Но основная причина заключается все-таки в том, что это общий неправовой подход к этому вопросу. Это системное нарушение, проистекающее из неуважения к презумпции невиновности. Потому что презумпция освобождения до суда, так условно можно назвать право, гарантированное ст. 5, впрямую коррелируется с презумпцией невиновности, гарантированной в ст. 6 (параграф 2). Только когда превалирует абсолютная необходимость содержать под стражей, которая превосходит по своему значению презумпцию невиновности, можно в исключительных случаях содержать человека под стражей, иначе это превращается в скрытую форму отбывания наказания, а потом очень часто уже это отбытое наказание в течение года, двух, трех лет, а то и больше, судебные органы оправдывают последующим осуждением.
Когда видно, что нарушение — это результат какой-то системной проблемы, то реформирование системы — обязанность государства. И поэтому по 14-му Протоколу государство обязано представить в Комитет министров план действий по исполнению решений суда. Комитет министров — это в большей степени политический орган, где собираются министры иностранных дел и их представители. И, говоря о политической составляющей этой работы, юристы должны заботиться не только о том, чтобы выиграть дело, но и — если после выигрыша дела решение Европейского Суда не исполняется — представить об этом сведения в Комитет министров.
Скажем, с Владимиром Рыжковым мы прошли процедуру представления меморандума. После того, как Рыжков обратился в Комитет министров, судебная практика по делам его партии изменилась, и к настоящему моменту практически во всех регионах эта партия восстановлена. Это показывает, что если последовательно добиваться исполнения решения Европейского Суда, то эта работа чаще всего приносит результат.
Но вместе с тем до сих пор не исполнены решения по делам о гибели, об убийствах или об исчезновениях людей в Чечне. Меморандумов в Комитет министров было подано несколько. Но решения по этим делам по-прежнему нельзя считать исполненными, потому что, хотя Российская Федерация и рапортует, что ведет какие-то расследования, есть дела, где реально можно было установить виновных, конкретные фамилии высокопоставленных военнослужащих, которые могли и должны были нести ответственность за это. Фактически ни по одному из так называемых «чеченских дел» эта работа не доведена до конца. И это тенденция. Это отсутствие политической воли исполнять эти решения. А, может быть, и неподконтрольность власти руководства тех структур, которые замешаны в нарушении прав человека.
Выдача на пытки
— В свое время мы с Анной Ставицкой начали вести категорию дел по выдаче людей из Российской Федерации в государства, где их ожидали пытки или несправедливый суд. Эти государства могли и не быть членами Совета Европы, а вот Россия — член Совета Европы, поэтому, если она выдает человека в такую страну, то уже российская власть несет ответственность за то, что подвергла человека опасности.
Первое такое дело «Гарабаев против России» было в 2007 году. По делу Гарабаева был сразу установлен такой сильный прецедент, на основании которого потом в Европейский Суд поступали все последующие дела, когда человека выдали или собирались выдать в страну, где его ожидали пытки. Ведь Гарабаева выдали Туркменистану и там он подвергся пыткам. А узнали мы об этом, когда его выдали обратно из Туркменистана в Россию. Даже несмотря на то, что Россия добилась того, что Гарабаева вернули обратно, Российское государство нарушило право на защиту от пыток.
— А Гарабаев кто по национальности?
— Их подход был примерно такой: «Но он же туркмен». А он на самом деле россиянин. Это совершенно скандальное дело. Когда мы подали жалобу в Европейский Суд, знаете, что наши власти сделали? Они заочно от имени жены Гарабаева, которая просила нас помочь ее мужу, развели его в туркменском суде. Я думала, что только российские суды такие «независимые», а оказывается, и в Туркменистане можно расторгнуть брак человека, когда он об этом ни сном и ни духом. Конечно, можно лишь предполагать, кто давал такие указания, но во всяком случае они добились расторжения брака по суду, что совершенно невозможно. Для чего это было сделано? Для того, чтобы доказать, что он как бы и не россиянин, что он якобы приобрел свое гражданство незаконно.
То есть представители российской власти, чтобы оправдаться перед Европейским Судом, почему они отдали российского гражданина в Туркменистан, развели его с женой. И только когда они поняли, что это бессмысленно, что так не докажешь его незаконное российское гражданство, они предприняли действия (спасибо на самом деле им, они просто спасли человека), и Гарабаев был возвращен в Россию. Потом он был оправдан по абсолютно всем надуманным обвинениям и освобожден.
Были дела, по которым людей выдавали в страны Центральной Азии, и по вполне политически мотивированным обвинениям. Последующие выдачи из России людей в подобных ситуациях свидетельствуют о том, что меры общего характера не исполняются.
Особым в этом ключе является дело «Искандаров против России» (Постановление ЕСПЧ 2010 года. — Е.М .). Искандаров был в заключении в России по требованию правительства Таджикистана. Российские власти формально отказали в его выдаче, как раз сослались на прецедент дела Гарабаева. Они освободили Искандарова, но через пару дней он был похищен прямо на улице, и через некоторое время оказался в Таджикистане. У нас нет общей границы с Таджикистаном, переправить его туда можно было только по воздуху. Но, конечно, российские власти отрицали свою причастность.
Мы все равно подали жалобу в Европейский Суд, власти заявляли, что они не выдавали Искандарова в Таджикистан, а мы настаивали на том, что без участия российских властей это было бы невозможно. Даже если кто-то и проводил на территории Российской Федерации какие бы то ни было спецоперации, понятно же, что невозможно миновать воздушную границу России, если российские власти не дадут на это разрешение. Но поймали мы за руку российские власти совершенно случайно. Дело в том, что когда Таджикистан отчитывался перед ООН по делу Искандарова, отвечая на претензии, высказанные им Организацией Объединенных Наций, они в письменном виде сообщили в ООН, что российские власти в установленном законом порядке передали им Искандарова. И этот документ мы представили в Европейский Суд. Российские власти попались, поскольку власти Таджикистана сдали их этим документом. После этого никакая ложь уже не могла спасти российские власти от этого позорного решения, где признавалось нарушение прав Искандарова, и в том числе право на защиту от бесчеловечного обращения.
— В связи с этим сразу вспоминается похищение Развозжаева в Киеве, а потом и возбужденное против него в России уголовное дело в связи с якобы незаконным пересечением им российской границы. А вторая громкая история — это похищение Надежды Савченко, которую сейчас тоже обвиняют в том, что она незаконно пересекла российско-украинскую границу.
— Мы понимаем цену таким обвинениям. Адвокаты нашего центра Анна Ставицкая и Дмитрий Аграновский по делу Развозжаева очень успешно подали жалобу в Европейский Суд. Этой жалобе дан приоритет, она уже рассматривается. Мы рассчитываем, что по этому делу будет принято ясное решение, доказывающее, что таким образом похищать людей нельзя. Это противозаконно, это нарушает как минимум статью 5-ю Европейской Конвенции. И, насколько я знаю, по Савченко, тоже подана соответствующая жалоба.
Можно исполнить, можно пренебречь
— У нас много дел в связи с нарушением права на справедливое судебное разбирательство. Возьмем дело «Идалов против России» (Постановление ЕСПЧ 2012 года. — Е.М.). Были допущены многочисленные нарушения права на справедливый суд в Хамовническом суде. Среди прочих — то, что Идалов в течение всего судебного разбирательства вообще не находился в зале судебных заседаний. Его сразу же удалили за его требование передачи дела из Хамовнического суда. Была неправильно избрана юрисдикция Хамовнического суда и, кстати, впоследствии это подтвердилось, потому что переслушивали дело уже в Мещанском суде. Как он протестовал? Протестовал он в рамках закона: предъявлял возражения, отвод… За это на весь период судебного разбирательства его удалили из зала суда. А вернули только перед оглашением приговора. Кроме того, перед оглашением его еще и избили в здании Хамовнического суда, страшно избили. Когда его доставили на оглашение приговора, он сказал, обращаясь к судье, что «меня сейчас так нещадно били, я прошу хотя бы какие-то меры предпринять», на что судья (Федеральный судья Галина Пашнина, ныне она адвокат. — Е.М. ), смущенно улыбаясь, посмотрела на прокурора и сказала: «Вот ему это все и заявляйте». Это, кстати, совершенно незаконно: судья обязан реагировать на такие заявления, и этому тоже есть примеры в практике Европейского Суда.
Сейчас мы ждем решения по аналогичному делу «Иванов и другие против России». И обратите внимание, какой вопрос по этому делу поставил в коммуникации Европейский Суд: «Как реагировали судьи на заявления подсудимых, задержанных или содержащихся под стражей лиц по поводу их избиений, пыток, мучений и демонстрацию телесных повреждений?». По тем делам, которые мне известны, российские судьи реагировали никак. Не случайно Европейский Суд поставил этот вопрос.
Возвращаясь к делу Идалова… После оглашения приговора Идалова вернули в подвальное помещение, где его еще сильнее избили. Тимур Идалов добился того, чтобы его дело рассматривалось Большой Палатой. Даже я бы сказала так: Большая Палата сама по некоторым процедурным моментам приняла его дело к своему рассмотрению.
Большая Палата — это обязательно публичное рассмотрение дела. Большинство дел в Европейском Суде рассматривается по документам. В состязательной, но письменной форме. В тот день, когда мы слушали дело в Европейском Суде, нам не дали связаться с Идаловым по телефону: его отправили в СИЗО. О чем я и заявила в судебном заседании, что бесчеловечное обращение с ним не прекращается и нарушения в отношении него продолжают допускаться. В итоге было признано нарушение права на справедливое судебное разбирательство. Знаете, какое это дало ему преимущество? В таких случаях результаты рассмотрения Европейским Судом передаются в Верховный Суд Российской Федерации и согласно ст. 413 и ст. 415 УПК РФ (основания возобновления производства по уголовному делу в виду новых или вновь открывшихся обстоятельств и возбуждение производства прокурором. — Е.М. ) приговор по такому делу должен быть отменен и дело должно быть рассмотрено снова. И когда мы явились на заседание Президиума Верховного Суда, прокурор дал заключение, что отменять приговор не нужно, господин Лебедев (председатель Верховного Суда России. — Е.М .) в таком же ключе составил свое представление. А мы привели только один довод, что Европейским Судом уже целиком дана вся оценка незаконности процедуры рассмотрения дела в отношении Идалова, и там указано (это достаточно редко бывает), что восстановление его прав возможно только в условиях пересмотра решения. Поэтому я призвала Президиум Верховного Суда ни в коем случае не соглашаться с представителем Генеральной прокуратуры, потому что Генеральная прокуратура пыталась столкнуть Верховный Суд с Европейским Судом. И если Европейский Суд считает, что только так можно восстановить права Идалова на справедливое судебное разбирательство, а Президиум Верховного Суда в своем решении признает отсутствие такой необходимости, то это будет прямое, откровенное неисполнение решения Европейского Суда. Президиум достаточно долго, необычно долго совещался, и они приняли решение отменить приговор по делу Идалова.
И началось новое судебное разбирательство. Теперь уже Тимур Идалов присутствовал в зале судебного разбирательства и требовал соблюдения всех его прав, и мы требовали соблюдения всех его прав, мы требовали исполнения всех ходатайств, которые имеют отношение к существу дела, и вызова всех свидетелей. Но при рассмотрении дела, теперь уже в Мещанском суде, было допущено еще больше нарушений, чем в свое время в Хамовническом суде. Единственное, что этот суд сделал, он, вновь осудив Идалова, освободил его от отбывания наказания. Тимур Идалов вышел на свободу. Все думали, что он будет доволен. А он с помощью адвоката подал жалобу, требуя отмены этого приговора. Приговор был оставлен в силе, однако в последствии председатель Московского городского суда отменила приговор. Потому что перспективы были очевидны: то же самое дело, еще больше нарушений прав обвиняемого, решение Европейского Суда не исполнено. Они на это не пошли.
— Российские судьи во время судебных заседаний очень часто нарушают права заключенных. Ведь наверняка они знают практику Европейского Суда. Это значит, что им наплевать на решения ЕСПЧ?
— Практика показывает, что в конкретных делах на решения Европейского Суда они не плюют. А в общем смысле: на прецеденты, на правовые подходы, высказанные Европейским Судом, — действительно достаточного внимания не обращают. Но все-таки давайте согласимся с тем, что признание нарушения права на справедливое судебное разбирательство по делу Идалова привело к тому, что в силу российского уголовно-процессуального закона Президиум Верховного Суда отменил приговор. А новый обвинительный приговор в итоге был отменен. Это потому, что власти, включая судебную власть, понимают, что решения Европейского Суда обязательны к исполнению, и для того, чтобы еще больше проблем не создавалось, все-таки легче исполнить решение Европейского Суда по делу Идалова, чем его не исполнять.
А вот в абсолютно аналогичном случае с Пичугиным на уровне Президиума Верховного суда фактически впервые оказалось легче пренебречь решением Европейского Суда (Постановление ЕСПЧ 2012 года по делу «Пичугин против России». — Е.М .), который указал то же самое, как и по делу Идалова, что восстановить нарушенные права на справедливое судебное разбирательство можно только в условиях нового судебного разбирательства.
И, тем не менее, российской судебной власти и вообще власти России оказалось предпочтительнее не исполнить прямое и ясное решение Европейского Суда (Европейский Суд далеко не по всем делам пишет именно такие конкретные требования), чем отменить приговор по делу Пичугина. Потому что, наверное, были опасения, что так же, как при пересмотре дела Идалова, окажется невозможным доказать плохо обоснованное обвинение.
Норд-Ост
— Другое решение, которое мы очень подробно пытались исполнять, это решение по делу «Норд-Оста». Мы вели это дело («Финогенов и другие против России». — Е.М. ) почти 10 лет, наконец получили позитивное решение, и дальше власти должны были сделать две вещи — выплатить компенсацию и начать исполнять решение по существу. А именно: в решении утверждается, что дело против российских властей, на возбуждении которого настаивали заявители, так и не было возбуждено. Мы обратились в Генеральную прокуратуру, чтобы они это сделали. Получили отказ. Мы сообщили в Комитет министров об этом отказе. После чего местные власти начали имитировать (по-другому я не смогу сказать) исполнение решения Европейского Суда.
Российская Федерация как субъект международного права признана нарушившей право на жизнь (по официальным данным, в результате теракта погибло 130 заложников. — Е.М. ). Операция не может состоять в уничтожении террористов без защиты жизней заложников. И еще эвакуация людей, находившихся в бессознательном состоянии, происходила ненадлежащим образом… То есть был целый ряд претензий к российской власти. Но самая главная претензия к российским властям заключалась в том, что они не расследовали дело надлежащим образом. А это нарушение позитивных обязательств по праву на жизнь.
Можно сказать: «Ну, подумаешь, какие-то позитивные обязательства». Но, видите ли, если государство почему-то не расследует обстоятельства, то значит оно заинтересовано в этом. Если позволить такое поведение государства при ведении дел, то в этом случае государство может избавляться от нежелательных дел отказом их расследовать. Это так называемая концепция: «Позитивные обязательства государства по праву на жизнь». Почему в этом случае Европейский Суд признает нарушение права на жизнь? Потому что если вы по какой-то причине не расследуете и не выявляете виновных, значит, вы тоже виновны в нарушении права на жизнь.
Сейчас такие тенденции в России, что вообще ставятся вопросы — зачем нам нужны международные обязательства, для чего нам нужна Конвенция, для чего нужен Европейский Суд и ПАСЕ. Для чего нужно это все, я не знаю, я все-таки юрист, а не политик, но Европейский Суд абсолютно нужен россиянам, потому что очень многие разочарованные в национальной системе правосудия и исчерпавшие возможные средства обращаются в Европейский Суд, и это приносит свои результаты. Очень многие мои доверители были бы абсолютно безнадежны, если бы не было этой процедуры и если хотя бы отчасти эта процедура не влияла бы на их судьбу.
