Стефан Потоцкий — «идейный наемник», который уже полгода как променял жизнь в Словакии на возможность воевать с Евросоюзом под Луганском и Донецком. Сейчас он один из самых опытных бойцов в так называемом «подразделении Хулигана», которое воюет с украинскими силовиками к северо-западу от Луганска.
Мы беседуем в казарме. Стефан накануне вернулся с боевых позиций, получил легкое ранение в щеку. Он не скрывает своего имени, лица и взглядов, которые уже давно стали леворадикальными.
— Я изначально был против вступления Словакии в Евросоюз. Потому что знал, что это такое, — жил во Франции. Когда нам предлагали вступить в Евросоюз, говорили: «Бедные словаки, мы отдадим вам свои штаны, отдадим вам деньги, чтобы вам было лучше жить». Но мы по факту должны были стать новой колонией. Ею и стали. Я по образованию сборщик металлоконструкций. И 15 лет работал по графику: три месяца во Франции и две недели в Словакии. До вступления в Евросоюз у нас было свое производство, но сейчас ничего нет. Наши заводы обанкротили и открыли свои маленькие фабрики: сборка «Пежо», изготовление каких-то деталей. Всё, как в Китае, если не хочешь работать или возмущаешься — иди прочь. У нас на бумаге есть профсоюзы, но на самом деле они не действуют.
Люди стали как рабы. Дают кредиты, и ты всю жизнь работаешь на эти кредиты. Средняя зарплата у нас 450 евро, двести сразу уходят на квартиру.
— Ты состоял в протестном движении?
— У вас в России есть люди протестующие, которых называют «пятой колонной», у нас таких называют «третьим сектором».
Мы против действующего режима, против коррупции, олигархии. Короче, мы — профессиональные революционеры. У нас надо согласовывать протестные акции, но я никогда не согласовываю — иначе какой это протест? Мы выходим сами. Мы — словацкий «Отпор» (оппозиционное движение, сыгравшее важную роль в свержении режима Милошевича в Сербии. — Ю.П.).
— И много людей, которые поступают так же?
— На протестные акции словаков выходило до 25 000 человек. Это много для Словакии. Одна из акций была против Евросоюза, сожгли его флаг, тогда меня полиция задержала на три дня. Такое со мной часто бывало.
— Но сюда-то ты как попал?
— Я помню, что произошло с Чехословакией, тогда мне было 17 лет. В Югославии я был сначала в качестве миротворца, в «голубых касках», а потом — в составе Иностранного легиона. Тогда мне было 22 года, и я еще не понимал, что происходит, но с возрастом приходит понимание, что все это было неправильно. Например, в Чехословакии разделение было возможно только с помощью референдума, но не было ведь референдума. Людям хотелось перемен, но оказалось, что они не к лучшему.
Когда на Украине начался Майдан, а у нас по телевизору — антироссийская пропаганда, я постепенно понял, что Евросоюз имеет к этому отношение. Потом началась война, и мы решили собрать гуманитарный груз для пострадавших от обстрелов мирных граждан. Мы повезли молоко для детей, медикаменты — большую машину. Сначала хотели отвезти через Украину, но нас не пропустили, тогда мы повезли через Белоруссию и Россию.
Я дошел до Донецка российского. Там познакомился с людьми при лагере беженцев, они отвезли в Алчевск. Так я попал к Мозговому (командир батальона «Призрак». — Ю.П.). Нас было 15 человек: три словака и три серба, остальные — россияне.
— Там уже ходили по моим друзьям полицейские с моей фотографией, спрашивали, знают ли они, где я. Но друзья сами хотят приехать ко мне. У нас в Словакии создаются партизанские отряды, люди тренируются. Они называют себя «Славянские бранцы». Я отсюда не уеду, пока все не закончится. Вчера пуля прошла по касательной, я живой, мне повезло. У меня уже было ранение в Югославии в ногу, поэтому меня все это не пугает. Это моя война. Я думаю, она закончится победой, и Евросоюз тоже расколется.
— Ты не боишься попасть в плен?
— Я не попаду.
— Ты говоришь, что воюешь с Евросоюзом. А люди, в которых стреляешь ты и которые стреляют в тебя, они враги?
— Нет, мне очень жалко пацанов, которые с нами воюют. Потому что они все делают по приказу. Я это понимаю, потому что тоже был военнослужащим. А потом я сдал свои натовские награды государству (Стефан демонстрирует мне статьи в словацкой прессе о том, что людей, поступивших так же, десятки. — Ю.П.). Ребята из нацгвардии едут либо за деньгами, либо делать карьеру, либо они идейные. У добровольческих батальонов своя идеология, а кто-то работает за деньги. Я тебе покажу одного человека, он тоже словак, воюет в батальоне «Азов», по-моему, где-то под Мариуполем (Стефан открывает свой фейсбук, показывает переписку и разрешает ее сфотографировать. —Ю.П.). Он мне написал, что он капрал Иностранного легиона. Смотри: Thomas Revai, личный номер 205 406, 2 регимент Иностранного легиона. Он в пехоте, уже два года службы. Вот его мне не жалко. Если меня в Словакии будут судить как наемника, то пусть и его судят. Он такой же, как и я.
Луганск
