СюжетыОбщество

Под парусами — на другую планету

Отчет об антарктической экспедиции

Этот материал вышел в номере № 9 от 30 января 2015
Читать
Отчет об антарктической экспедиции
Изображение

Если вы в детстве не зачитывались хроникой плаваний русских кораблей под командованием Беллинсгаузена и Лазарева, открывших почти 200 лет назад человечеству Антарктический континент, если не восхищались мужеством экспедиций Амундсена и Скотта, оказавшихся в один, 1911 год первооткрывателями Южного полюса, если не ухохатывались над веселыми рассказами Владимира Санина про советских полярников и моряков, вам не понять, почему при слове «Антарктида» у кого-то вздрагивают брови, туманятся глаза и потеют руки.

Ледовый континент сначала входит в сердце той детской сказкой про холодный, далекий и неведомый край, а потом прорастает там нетающей, тревожащей льдинкой, от которой почему-то становится тепло, нет — горячо, на душе. В словосочетании «вечный лед» именно слово «вечный» дает намек на возможность обрести некое особое знание, недоступное в других местах в силу их переменчивости и непостоянства.

Итак, холодным ноябрьским утром, отрываясь в кресле самолета от родной земли, я испытывал если не эйфорию, то явный эмоциональный подъем, быть может, не совсем характерный для пятидесятилетнего мужчины, кое-что уже повидавшего и испытавшего на своем веку. Но, признаюсь, приглашение, пришедшее от капитана голландского парусника «Европа» Клааса Гаастры, отправиться на этом столетнем барке в антарктическую экспедицию разделило ушедший 2014-й на до и после. А может, и не только этот год.

Изображение

Сто лет — не возраст

Вряд ли предполагали немецкие клепальщики корпуса очередного плавучего маяка, который должен был встать в устье реки Эльбы и предупреждать мореплавателей о коварных отмелях, что через сто лет это судно будет под парусами ходить в Антарктиду. Отслужив «на привязи» верой и правдой более полувека, самоходный маяк был продан в Голландию, где силами частной компании превратился в красивый трехмачтовый барк, который, не поражая габаритами (длина всего 56 метров), сразу стал заметен в среде высоких парусов красотой своих линий и великолепными мореходными качествами. Да и имя «Европа» было дано отнюдь не из уважения к родному континенту, а в честь прекрасной девушки, сумевшей, согласно древнегреческому мифу, так запасть в сердце бога Зевса, что тот, приняв обличье быка, похитил ее и сделал своей женой.

Эта трогательная история сегодня запечатлена на композиции носовой фигуры судна, причем дама выглядит абсолютно обнаженной, словно бросая вызов нашему современному псевдопуританскому обществу. Столь же дерзкий вызов более десяти лет назад бросил капитан Клаас Гаастра печально знаменитому проливу Дрейка, когда начал свои ежегодные антарктические экспедиции.

«Европа» сегодня является единственным большим парусником, совершающим регулярные походы в Антарктиду. Их сложно назвать туристическими вояжами, хотя места в пассажирских каютах оплачиваются их обладателями. Но скромные, почти спартанские (по сравнению с пассажирскими лайнерами) условия пребывания на борту, возможность нести вахты и участвовать в работе с парусами, подниматься на мачты и стоять за штурвалом, делают гостей добровольными полноценными членами экипажа.

Изображение

Комфорт? Нет, приключения!

Сегодня в летний период у западного берега мыса Антарктический, где даже в суровые зимы не образуется ледовый шельф и много открытой воды в проливах архипелага Палмера и Южных Шетландских островов, довольно оживленно. «Пингвиний» туризм за двадцать с небольшим лет стал очень популярен в мире, несмотря на заоблачную стоимость (под тысячу долларов в сутки). Пассажирские теплоходы (с комфортом пятизвездочных отелей) снуют через пролив Дрейка как курьерские поезда, перевозя за сезон тысячи туристов. Путешествие занимает, как правило, десяток дней, оставляя в памяти послевкусие приятного и неутомительного просмотра телепередачи.

Наш рейс на «Европе» длился почти месяц. Выйдя 24 ноября из чилийского Пунта-Аренаса, мы двое суток пробирались шхерами Огненной Земли, уже там сполна ощутив буйство местных ветров. Затем погода сжалилась, позволив сначала бросить якорь возле городка Пунта-Вильямс, а затем задержаться у знаменитого мыса Горн, где находится самый южный в мире маяк, круглогодично обслуживаемый по методу семейного подряда. В день нашей высадки на эту скалу как раз менялся состав чилийских маячников, и было забавно встретить на берегу легко одетую девушку в окружении коробок и чемоданов, фикус в горшке и бегающего вокруг всего этого громоздкого скарба белого пуделька. Пес еще не догадывался, что ему предстоит провести целый год на этом, продуваемом всеми ветрами, клочке земли, а потому был ласков и шаловлив. Да и многим из пассажиров «Европы», штамповавших открытки и приобретавших «Горные» сувениры у приветливых служителей маяка, тоже пока было невдомек, что через пару часов ветер в проливе Дрейка перейдет в разряд очень свежего, а парусник полетит по волнам на юг с креном под 30 градусов.

Первый день океанского плавания побаловал солнечной погодой и десятками птиц, грациозно скользящих в воздушных потоках. Среди них выделялись белоснежные альбатросы, достигающие размахом своих крыльев трех с половиной метров. В старые недобрые времена моряки развлекались ловлей этих воздушных гигантов, выбрасывая за корму привязанный к крепкой веревке стальной треугольник с остро заточенными внутренними краями. Птицы выхватывали из воды блестящий металл, и их крюкообразный клюв безнадежно застревал в капкане. Нелюбовь к этим морским хищникам жила в те времена в сердцах мореплавателей еще и потому, что упавшему в воду человеку они сразу выклевывали глаза. Я оказался однажды в этих широтах на небольшой резиновой лодке, и хочу заметить, что наблюдать за морскими птицами все же лучше с борта корабля.

Изображение
Изображение

Земля! Пингвины!

Трое суток вполне комфортного плавания через «Дрейк пассаж» оставили в памяти уменьшающуюся с каждыми двумя оборотами часовой стрелки ночь, которая по достижении антарктических берегов сошла практически на нет, напомнив тихие летние карельские (широта примерно та же) белые ночи, когда вечерняя заря плавно переходит в рассветную. И вот уже по курсу судна сначала показались гигантские айсберги, за которыми на авансцену стали подниматься заснеженные пики и черные скалы щедро рассыпанных по океану Южных Шетландских островов. Мы оказались к западу от Антарктического полуострова, в местах, наиболее доступных для мореплавания и высадок на берег.

И вот уже два «Зодиака» с туристами отваливают от бортов «Европы». Нетерпеливо вглядываясь в приближающийся берег, мы начинаем различать на белом снегу яркие розовые поляны пингвиньих поселений. Они начинаются прямо у воды и восходят все выше по склону, связанные темными нитками «хайвеев» — пингвиньих троп, по которым птицы ловко скатываются к воде и медленно-печально, неуклюже карабкаются затем к своим гнездам. Колония огромная, разбросана не только по сравнительно невысокому склону, небольшие «хутора» тянутся вверх по скалам, на высоту, превышающую сотню метров. Два вида птиц — пингвины антарктические, напоминающие черным ободком под клювом вечно улыбающихся клоунов, и пингвины Папуа, модники с ярко-красными губами (то есть клювом), — живут вперемешку, словно близкие родственники.

Мы попали в гости к этим обаятельным аборигенам в период ожидания ими потомства, когда родители по очереди греют в своих подбрюшных мешках заветное яйцо, откуда должен появиться продолжатель семейного рода. Первое впечатление, что видишь практически себе подобных, но все же инопланетных существ, с несколько странной походкой, непонятной крикливой гортанной речью, занятых своими повседневными делами и абсолютно не обращающих внимания на нежданных пришельцев. Они поют, ругаются, мужественно вступают в схватки с коварными поморниками и бакланами, которые не прочь полакомиться сворованным у зазевавшихся родителей драгоценным яйцом.

Розовый цвет их поселений обусловлен основной пищей пингвинов — крилем, за которым они уплывают далеко в море, где, увы, и сами легко могут стать добычей морских леопардов и касаток. Неуклюжесть этих птиц на берегу с лихвой компенсируется великолепными способностями передвигаться в воде, ловко маневрируя у поверхности, стремительно, по-дельфиньи, выпрыгивая над волнами.

Первые контакты с людьми пару сотен лет назад были для пингвинов весьма печальными. Промышленники, достигавшие антарктических островов в процессе охоты на китов и тюленей, нещадно истребляли и этих беззащитных птиц, счет жертвам шел на миллионы. Нынче двуногие ведут себя гораздо цивилизованнее, держась в стороне от гнездовий, а при подготовке к выходу на берег тщательно пылесосят одежду и ополаскивают сапоги в специальном дезинфицирующем растворе.

Если в одиночку присесть на камушек на берегу и замереть на несколько минут, буквально у твоих ног начнется привычная пингвинья жизнь, вылезшие из воды птицы будут спокойно чистить перышки, делиться друг с другом рассказами «где какая рыба и почем». Пингвины простили людей за прошлый геноцид, вычеркнули из списка смертельно опасных врагов. Страх сменился равнодушием, переходящим порой в индивидуальное любопытство. А вот взрослые люди, впервые оказавшиеся в контакте с этой цивилизацией, становятся похожи на своих детей, восторженных и непосредственных.

Эти пингвины будут с нами все две недели наших антарктических изысканий, они будут встречать нас радостными криками во время посещений островов и материка, проплывать мимо на льдинах и айсбергах, выныривать по бортам парусника в открытом море. И, поверьте, наблюдать за ними никому не наскучило…

Изображение

Увидеть слонов и остаться в живых

Поскольку экипаж «Европы» вовсе не новички в антарктических водах, они прекрасно знают, где какую тамошнюю живность можно застать в это время года. Дав нам возможность в течение пары дней вдоволь наобщаться с пингвинами, «Европа» взяла курс к острову Ливингстон, где на песчаных пляжах любят отдыхать морские слоны — самые крупные антарктические тюлени, у которых вес самцов достигает четырех тонн, а длина шести метров. Их покой нам предстояло нарушить на закате солнца, в открытой бухте, где из-за малых глубин парусник бросил якорь почти в миле от берега.

Высадка прошла успешно, и тридцать «экскурсантов» разбрелись по берегу, заполняя карточки своих камер гигабайтами неповторимых снимков. Слоны бурыми сардельками покрывали холодный пляж, не проявляя к гостям никакого интереса.

Солнце уже почти опустилось в воду, когда с моря подул все усиливающийся ветер. Гиды стали спешно собирать своих подопечных для возвращения на корабль. Я оказался в последнем «Зодиаке», в котором разместились восемь туристов и матрос-рулевой. Прибой к этой минуте уже с яростью накатывал свои полутораметровые валы на мелководье, и нам стоило больших трудов оттолкнуться от берега. В этот момент очередная волна ударила в борт, наполовину залив лодку водой. Пока пассажиры с испугом хватали свои рюкзаки и сумки, пытаясь пристроить их на коленях, следующая волна заполнила лодку уже по самые борта.

Вычерпывать воду было абсолютно бессмысленно, над поверхностью моря возвышалось не больше пяти сантиметров двух резиновых баллонов, на которых чуть не по пояс в ледяной воде сидели люди. Каждая последующая волна уже не находила в нашей посудине никакого препятствия, свободно прокатываясь через лодку. Матрос стоял по колено в воде, сжимая ручку газа и пытаясь по рации связаться с кораблем. Я оказался рядом с мотором, и мне пришлось, задействовав одну руку на удержание на коленях рюкзака с аппаратурой, другой вцепиться в топливный бачок, который так и норовил выскользнуть за борт. Если бы это произошло, мы оказались бы с заглохшим мотором, лодку тут же развернуло бы бортом к волне и опрокинуло. Спасательные жилеты в воде температурой плюс два градуса становятся лишь пародией на свое название, человек способен прожить при такой температуре минут десять, от силы пятнадцать.

До корабля оставалось еще с полмили, когда к нам подошел второй «Зодиак». Но в такую болтанку нечего было и думать о попытке передать хотя бы часть пассажиров на сухую лодку, поэтому дублер просто пошел рядом, метрах в десяти от нас. Мы же продолжали свое полуподводное плавание, моля всех богов о его благополучном завершении. Уже никто не думал о своих фотоаппаратах и видеокамерах, на кону стояла собственная жизнь.

«Европа» в это время снялась с якоря и маневрировала, пытаясь принять нас с подветренного борта. Пятнадцать минут в антарктической воде показались вечностью, я уже не чувствовал пальцев рук, правая намертво вцепилась в бак с бензином. Яхтенный «непромоканец», рассчитанный на защиту от дождя и брызг, оказался не готов отстаивать свое предназначение в борьбе с океаном, сухие нитки на теле практически отсутствовали. Но мы шли, мы двигались сквозь эти злые высокие волны навстречу своему спасению. Внутренняя мобилизация каждого была запредельной, готовность бороться за жизнь читалась в каждом взгляде.

После подъема на палубу, когда мокрые, разбрызгивая вокруг себя воду, мы разбегались по своим каютам, глаза наши светились не только от счастья благополучного завершения этой истории, но и от возбуждения — как после важной личной победы. Десять минут под горячим душем, стакан крепкой чилийской водки, и уже можно расслабленно развалиться на диване судового салона, смакуя с товарищами подробности пережитого.

Фото автора Окончание — в следующую пятницу

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow