Ирина Прохорова всегда словом и делом отстаивала демократию, и созданная ею в 2009 году литературная премия «НОС» стала торжеством демократических процедур. Во-первых, каждый член жюри обосновывает свой выбор перед журналистами, литераторами и прочими приглашенными на церемонию вручения премии. Во-вторых, кроме жюри в дебатах принимают участие эксперты. В-третьих, имеют право голоса и желающие высказаться из зала. Более того, зал принимает участие в голосовании, нажимая кнопки пультов, и сильно влияет на результат. Все это — в высшей степени демократичный, а главное — живой и доходчивый способ разговора о литературе.

«НОС» быстро оказался в центре критических и общественных дискуссий: претендовавшие на премию сочинения рассматривались прежде всего под углом «новой социальности». Выбор победителя, разумеется, не всегда устраивал всех, но никогда не считался сомнительным.

Впервые нечто вроде сбоя случилось два года назад, когда все шло к тому, что премию получит Ирина Ясина, чья «История болезни» и залом, и жюри была признана если не литературным шедевром, то важным человеческим и социальным высказыванием, — однако лауреатом стал «Ленинград» Игоря Вишневецкого. Последнее голосование жюри проходит тайно, и кто-то из тех, кто публично высказался за Ясину, вдруг передумал и отдал свой голос Вишневецкому. Свобода выбора восторжествовала (сама Прохорова, по всем признакам, сочувствовала как раз Ясиной), но ощущение некоторого вероломства осталось.

Выбор этого года дает повод не столько усомниться в демократии, сколько пожелать чуть большей ответственности и последовательности. Два часа председатель и члены жюри — поэты Дмитрий Кузьмин и Мария Степанова, режиссеры Константин Богомолов и Елена Гремина, литературовед Ирина Саморукова — убеждали собравшихся в исключительности романа Владимира Сорокина «Теллурия»: и проза прекрасная, и мир после краха идеологических утопий описан, и смерть традиционного человека с традиционным сознанием предсказана, и глобальная смена ценностей спрогнозирована. Полное соответствие всем чаяниям литературы, общества и организаторов премии «НОС». Голосование в зале тоже вывело Сорокина в лидеры с обидным для остальных отрывом, да и в читательском голосовании на сайте он опередил соперников почти на 700 голосов.

Про вошедшего в первую тройку Алексея Цветкова-младшего (слово «младший», как ни странно, указывает не на то, что писатель приходится сыном поэту Алексею Цветкову, а на то, что он ему никем не приходится) было сказано, что это слабый отблеск Сорокина. Это, может быть, не совсем верно, но точно не предвещало победы «копии» над оригиналом.

«Копия» тем не менее победила, причем с убийственным результатом: из пяти членов жюри, упражнявшихся в красноречии по поводу Сорокина, четверо проголосовали за Цветкова. От Сорокина, конечно, не убудет (хотя вместо 700 тысяч он получит 200 — за победу в читательском голосовании), а вот доверие к премии может поколебаться. Не был толком представлен публике шорт-лист: «Параллельная акция» Александра Мильштейна, «Покоритель орнамента» Максима Гуреева, «Вместе со всеми» Маргариты Меклиной, «Это называется так» Линор Горалик, «Король утопленников» Алексея Цветкова-младшего, «Дети Третьего рейха» Татьяны Фрейденссон, «Время секонд хэнд» Светланы Алексиевич, «Демон Декарта» Владимира Рафеенко. Выступавшие ни сюжетов не пересказали, ни того, почему эти книги удостоились попадания в шорт-лист, не объяснили. Даже лауреат остался для большинства загадкой.

Фигура он между тем примечательная. Алексей Цветков не только делился «Опытом классового прочтения либеральной пропаганды» в журнале «Большой город», но и другими способами сражался с либералами: доходило до драк. Был ответственным секретарем газеты «Лимонка», составлял антологию современного анархизма и левого радикализма. За «Короля утопленников» этот разночинного вида молодой человек в 2014 году получил премию Андрея Белого, но на «НОС» явно не рассчитывал.

Однако самым ярким свидетельством неблагополучия стал зал Центра Мейерхольда, не поддержавший вчера попыток серьезного разговора. А когда после окончания церемонии публика дарвинским натиском смела все со столов, опасения подтвердились: много случайных людей прорвалось сюда отнюдь не за духовной пищей.

Демократия, конечно, тоже — отбор, но все-таки не вполне естественный.