Публичные слушания по делу об отравлении Александра Литвиненко начались в самых не подходящих для Кремля обстоятельствах, и трудно отделаться от мысли, что решение это действительно отчасти политическое.
Дело в том, что британская полиция заявила о раскрытии отравления еще в 2007 году. Они заявили, что это был акт «государственного терроризма», и потребовали экстрадиции Андрея Лугового.
Однако после этого все затихло. Британская империя, над которой некогда не заходило солнце, молча проглотила теракт в центре Лондона с использованием радиоактивных материалов, а судебные слушания под председательством сэра Роберта Оуэна зашли в тупик, потому что британское правительство официально засекретило материалы, доказывавшие, что за убийством стоит Россия.
Это, собственно, хороший пример того, что может английская власть, а что она не может. Она не может влиять на решения судьи. Но она может влиять, засекретив часть доказательств и тем самым лишив суд смысла.
Для меня несомненно, что трусость английских властей явилась для Кремля очередным подтверждением его основополагающего убеждения в том, что Запад «прогнил и все стерпит». В этом смысле они ответственны — хотя, разумеется, в мельчайшей мере — и за последующую войну с Грузией, и за Крым, и за Донбасс. «Они боялись войны и получили и позор, и войну», — как и было сказано об их предшественниках.
Однако судебное расследование является не единственным способом добиться справедливости в Великобритании, и в 2011 году Марина Литвиненко выиграла право на дознание (inquest) по поводу смерти мужа. Английские власти продолжали препятствовать, по-прежнему налагая вето на секретные материалы, и в результате дознание — на этот раз в форме публичных слушаний, которые организуются в случае событий, имеющих большую общественную значимость, — началось только 27 января 2015 года.
На следующий день после их начала российские стратегические бомбардировщики пролетели над Ла-Маншем.
Лично я готова согласиться с английскими полицейскими, что убийство Литвиненко было актом государственного терроризма. Именно поэтому — полоний. Ведь за полоний дают больше звездочек. За трубу по голове в подъезде, наверное, можно наградить не больше 20 человек вкупе с пятью секретаршами, а за полоний можно наградить целый полк.
Нет у меня и сомнений за что — за книгу «ФСБ взрывает Россию» и за сотрудничество с сайтом кавказских боевиков «Кавказ-центр», на котором он регулярно публиковал фантастическую, высосанную из пальца дезу: то про то, что редактор датской газеты, опубликовавшей карикатуры на Мохаммеда, — агент ФСБ, по заданию Лубянки пытавшийся поссорить ислам с Западом; то про то, что террористы, обезглавившие в Багдаде российских дипломатов, на самом деле, судя по славянской форме закрытого мешками черепа, — офицеры российских спецслужб, имеющие целью дискредитировать мирный ислам.
Литвиненко — авантюрист, игрок, обученный только одному — дезинформировать и разводить, не имеющий, как и все отпрыски Лубянки (да и как его патрон Березовский), никакого уважения к объективной истине, работал на свержение режима Путина ровно теми же методами, которыми сейчас российское телевидение работает на его сохранение — с помощью чудовищной, невообразимой геббельсовщины. Потому что ничего другого не умел и не знал, и к тому же искренне полагал, что говорить надо всегда то, что выгодно в данную секунду.
И еще: есть у меня такое подозрение — Литвиненко нарочно нарывался. Отчаянно скучая без привычного адреналина, без разводок, без денег, он сам вызывал огонь на себя, полагая, что родное ведомство ему не простит, и ставил на кон жизнь, зная непрофессионализм своих коллег и надеясь поймать их с поличным и получить всемирную известность. Поймал и получил — но ценой жизни.
И вот тут-то — по поводу «за что» — меня и подстерегает сюрприз. Потому что ни одна иностранная газета, из просмотренных мною, о книге «ФСБ взрывает Россию» — не упоминала.
Вместо этого все они взахлеб рассказывали, что «путинская Россия — это мафиозное государство», и цитировали слова адвоката Бена Эмерсона о том, что «Литвиненко был убит за то, что пытался вскрыть отвратительную и ужасную коррупцию в окружении Путина».
Даже — изумительный момент — Александр Гольдфарб, соратник Литвиненко, в своем интервью gordon.ua не поминает ФСБ, «взорвавшую Россию», а говорит что-то о британской МИ6, испанских спецслужбах, русской мафии и афганских наркотиках, которые тоннами шли через Санкт-Петербургский морской порт, «который курировал Путин».
Какие наркотики? Какой, к черту, порт?! Кого мог «консультировать» Литвиненко, отрезанный в Лондоне, высасывавший информацию из пальца? Если бы он имел хоть какой-то реальный доступ к информации, неужели вы думаете, он бы нес чушь про «экспертов» и «славянские черепа»? Если у него была эта реальная информация, почему она до сих пор не всплыла?
По-английски это называется «spin». Это значит, что адвокатами вдовы было принято пиар-решение — в свете «Шарли Эбдо», — не очень популяризировать теорию Литвиненко о том, что Кремль взорвал себя сам, чтобы скомпрометировать мирный ислам (Литвиненко и до того договаривался, что теракты в Лондоне тоже Кремль устроил), а лепить образ «борца с путинской мафией».
И это деталь — но важная деталь.
Потому что все-таки Литвиненко давал присягу. А потом ездил к Ачимезу Гочияеву в Панкисское ущелье и спрашивал его: «Почему вы решились рассказать правду?» (Не уверена, что ЦРУ спустило бы экс-агенту, который ездил бы к бен Ладену в Торо-Боро с целью доказать, что ЦРУ взорвало Башни-Близнецы.)
Это я, упаси Господи, не к тому, что за свободу слова убивать нельзя, а экс-агентов, изменивших присяге, — можно. Это я к тому, как сложна жизнь.
А что до Литвиненко, то убивать его было нельзя по одной, самой простой причине: его смерть возвела все, что он писал, высасывая из пальца, из области фантазий — в уверенные обвинения адвоката Бена Эмерсона, звучащие со страниц английских газет.
