РИА Новости

Муниципальные власти сделали это не просто так, а по совету губернатора, который несколько минут традиционного новогоднего послания рассуждал про похоронную коррупцию, и даже своей волей сместил с должности директора одного ритуального агентства, запросившего с семьи героя войны двести тысяч рублей за место на кладбище. На встречу с корреспондентом «Новой газеты» согласился не этот опальный директор, но другой, ничуть не хуже.

Он появляется не сразу. Сначала в назначенное место — кафе в центре города заходит шофер-охранник. Ну мне так кажется, что просто шоферу нечего таскаться впереди хозяина в предприятие общепита и грохать тяжелой ладонью по столу с вопросом: так это вы ожидаете Ивана Ивановича (имя изменено)?

Ивана Ивановича ожидаю я, шофер без интереса оглядывает мою стрижку, кофту, ногти и сапоги, безошибочно определяя социальный статус. Удовлетворенный, уходит, чтобы через пару минут вернуться с хозяином, для которого отодвигает стул и молниеносно делает заказ (зеленый чай, двести граммов водки в графинчике).

«Ну иди уже, Юра, — ласково и одышливо говорит хозяин, — мы тут сами с девушкой».

Позвякивая в миниатюрной чашке ложечкой, Иван Иванович какое-то время разглядывает город за окном. Потом говорит. «Я давно в деле, ну ты знаешь (мы знакомы с 2000 года, когда Иван Иванович не был так монументален, но уже любил «Мерседесы». — Н.Ф.). Изменилось не так чтобы много. Детали только. Декор».

Тихо смеется. Наливает водки. Без жадности пьет.

«К примеру, ритуальный лифт. Знаешь, что такое? Когда не на лямках могильщики гроб в яму пихают, а заранее установили специальный механизм. Еловыми ветвями рабочее поле обкладываем. Тканью можем. Цыгане ковры ценят. Подиум для гроба, стулья для родственников, драпировки. Все что угодно. Не так уж и дорого. Ну, тысяч пятьдесят к общей сумме. Да я, честно тебе скажу, не в курсе цен, чтобы прямо досконально. На это ребята есть. Агенты.

У агента существует минимальный чек — сумма, которую он обязан с клиента получить. Не 14 500 рублей, как пишем в рекламных объявлениях. Зачем пишем? А то не знаешь! Маркетинг велит. Минимум 55 000 у нас. Если агент отработает эту сумму, он получит оговоренный процент к окладу. Не отработает — не получит. Оклады минимальные. Чтобы пахали, стервецы.

Агент, во-первых, должен первым появиться у дверей покойника. В Самаре в день умирает сорок-пятьдесят человек. В среднем. Ритуальных агентств больше. На конец сентября прошлого года считали, за шестьдесят вышло. В каждом — штук по пять агентов. И наш должен быть первым. Родственники еще трубку телефонную снять не успели, а им в домофон звонят: примите соболезнования, позвольте разделить вашу скорбь. Памятку разработал, чтобы нормально разговаривали.

База данных у ребят солидная — врачи «скорой», терапевты, милиция. Тьфу, полиция. Все на прикорме, и надо поощрять, причем не только наличными. Тетка одна, заведующая поликлиникой, одиноко живет, ни мужа, ни брата. Мы ее перевезли с квартиры на квартиру — а что, автомобили есть, в один катафалк, знаешь, сколько барахла можно запихать! Так она после этого сама ходит по старичкам, выясняет, как и что. И когда. Особенно, конечно, если старичок какой-нибудь знаменитый. Мало ли! Ученый, почетный пенсионер, врач с регалиями, вор в законе. Такие похороны оплачивает не семья, поэтому деньги не считают. Но это просто счастливый случай.

Гроб важно выбрать. На гробы мода, как на сапоги. Сейчас самые дорогие — двухкрышечные. Можно ноги прикрыть половиной крышки, а над лицом — открыть. Очень достойно выглядит. На складе пара имеется, производства Италии. Такой гроб полмиллиона стоит — а что ты хочешь, стразы Сваровски, массив ясеня, ручки позолоченные, внутри — велюр, на шелке — вышивка ручной гладью.

Редко кто Италию берет, фантазировать не стану. В основном — стандарт и эконом. Стандарт — сосновые гробы. От девяти тысяч до двадцати пяти. Сосна, она тоже разная бывает. Эконом — по сути, плотный картон, обитый тканью. Самый дешевый — полторы тысячи. Но агента за картонный гроб подвесят за это самое, и болтаться оставят. У нас коммерческое предприятие, не благотворительный фонд.

Одно время был спрос на гробы с вай-фаем и блютузом. Но быстро схлынул. Клиент, он ведь не совсем дурак.

Крест опять же. Памятник-то сразу не ставят, ждут год, чтобы земля осела. Крест может тысячу рублей стоить, из сосны, а может — двадцать две тысячи, эксклюзив из дуба.

Приходит один раз женщина, говорит: мой муж Бога не признавал, крещен не был, ему православный крест не нужен в головах. А что, говорим, ему нужно в головах? А ничего, говорит, укрепите табличку с именем, а я потом ему кусок мрамора с Алтая привезу. Но обычно все согласны на крест.

Место на кладбище — дело серьезное. Даже если у покойника там родственное захоронение, не факт, что будет возможность копнуть. Например, плотность очень большая, чуть что не так — весь ряд поехал. Кладбищенские порой толкают бесхоз — заброшенные могилы. Это незаконно, конечно, и чистый вандализм, если оценивать по УК. Но за хорошее место люди готовы платить и сто тысяч, и двести. Идем на риск. Выполняем пожелания.

Но что хочу сказать — у нас пока не очень в правовом отношении все грамотны, надо внимательно смотреть, за что ты платишь. А то потом выяснится, что никакой земли на кладбище ты не купил, а просто за ограду переплатил в сто раз. И никто не виноват. Мы же коммерческая организация, я повторяю, не благотворительный фонд.

Церемониймейстер популярен. На больших похоронах. Без этого не справиться. Церемониймейстер — это, считай, тамада. Траурный тамада. Говорит, когда нужно, направляет движение потоков. Встречает гостей. Сюда креслица, сюда стульчики, здесь музыку включить, а то и оркестру скомандовать. Фотографа поставить в правильную точку. Организовать траурный альбом — чтобы все присутствующие расписались, выразили свою скорбь. Родственников проконсультировать в части костюма. Платочки, шляпки, вуалетки. Недавно уволилась у нас одна дама, так она плела колье вдове из волос усопшего. Спрос был.

Венок самый дешевый — 800 рублей. Из живых цветов — в районе двадцатки. Траурные ленты — вообще ерунду какую-то стоят, триста вроде бы рублей. Корзины цветов популярны, говорю же — мода, поветрие. Одно время венки практически не расходились, каждый норовил корзину. Шелковые розы, ленты, еловые ветки. Сейчас поровнее, опять венок в ход пошел. У меня три инвалида на венках сидят, розы крутят.

Мир хочет, чтобы мы шли вперед. Мы и идем. Думаешь, нельзя в Самаре кремировать человека, потому что крематория в области как не было, так и нет? А вот и можно. В Москве. Груз 200, цинковый гроб, багажный отсек самолета, очистительное пламя, аккуратная урна. Около семидесяти тысяч за все про все, мы беремся. С прахом по-разному поступают. На дачах развеивают. На середине Волги — с лодки. Вертолет, бывает, нанимают.

Развиваемся. Сайт у нас, хороший специалист делал. Ошибки, конечно, промахи случаются. Вот один деятель на сайте шапку сотворил: «Вы хотите похоронить своих близких?» Идиот. Но он толковый агент, такими не разбрасываются.

Навигационное свидетельство о захоронении можем выдать, указываем точные географические координаты. На кладбище все возможно, любые изменения ландшафта, а с точкой на карте найдешь в любом случае. Даже после наводнения».

Иван Иваныч допивает водку. Подзывает официанта. Расплачивается наличными, и за мой кофе тоже. Говорит, что сейчас ему пилить через весь город, на бюджетное Черновское кладбище. А на дорогах черт знает что, на один километр пять аварий. Замолкает. Фразы «впрочем, нам это на руку» не произносит.