В Международном университете в Москве (МУМ) прошел круглый стол на тему «Журналистика и пропаганда, смешение ремесел». 20 экспертов говорили (как я это услышал и успел записать) о следующих проблемах.
В современной журналистике утрачен механизм репутации (Николай Сванидзе). Это не так, репутация существует, но она важна только среди единомышленников, информационное пространство распалось на замкнутые информационные контуры, никто не слышит друг друга (Леонид Никитинский). Замкнутые группы тащат нас к партийности, но механизм репутации действует, так как журналистские стандарты едины во всем мире и во все времена, поэтому и репутация глобальна: со знаком «+» или «-», но она всегда существует (Сергей Бунтман).
Можно говорить о деградации политической журналистики, но есть другие ее виды. Развивается экономическая журналистика (хотя она заражена заказухой), а в регионах жива социальная журналистика, в центре которой помощь конкретным людям (Павел Гусев). Многие молодые журналисты «ушли вбок», они предпочитают сегодня писать не об острых темах, а о чем-то, в чем не надо врать. Эта молодежь по-своему тоже сделала выбор в пользу правды, и, как только изменятся условия, она вернется в политическую журналистику (профессор Андрей Зубов).
Проблема пропаганды — в аудитории, сегодняшняя российская аудитория еще не научилась пропускать ложь пропаганды мимо ушей, как это было в СССР (Александр Мельман). После всплеска активности 2011—2012 годов протестная журналистика как бы исчерпала кредит доверия, и сегодня интерес к ней снижен. Содержательная журналистика пытается бороться за рейтинг с телевидением, которое занимается не фактами, а возгонкой эмоций, но это не приносит успеха.
Проблема «не в Киселеве, с которым все понятно, а в Габрелянове» — с добротной журналистикой конкурирует не пропаганда, а желтая пресса (Галина Тимченко — по скайпу из Риги).
Во время войны трудно говорить о журналистике, и пропаганда возобладала во всех ее сегментах: это же война (Виктор Литовченко). Журналистика сумела разжечь войну, но она не тот инструмент, который может ее остановить (Юрий Богомолов). Может быть, следует говорить не о пропаганде и контрпропаганде, а о продвижении тех ценностей, которых придерживаются различные группы (молодой журналист из Германии). В немецкой журналистике есть перекос в сторону политкорректности и соблюдения стандартов, и это вредит журналистике не менее, чем пропаганда.
В советское время в условиях, казалось бы, тотальной пропаганды журналистика существовала и смогла выжить (Павел Гутионтов, Юрий Соломонов). «Мы живем в самой демократической стране, и эта страна — свободная журналистика» — вот, что мы должны объяснять студентам журфаков» (Сергей Бунтман).
Было бы здорово закончить этим афоризмом, но проблема в том, что послушать нашу дискуссию пришло в два раза меньше студентов МУМ, чем за столом собралось экспертов и, наверное, все-таки «звезд» старой школы.
Разговор о журналистике должен быть продолжен: сегодня он более чем актуален. Речь уже не о свободе слова, которая оборачивается собственной противоположностью, даже не о праве на информацию, которая в переизбытке в интернете, — сегодня приходится говорить об отстаивании права «человека разумного» думать собственной головой.
