Это был первый выход Платона Лебедева к СМИ после освобождения. Ко всем и сразу. В небольшом театре Стаса Намина собрались представители 50 СМИ. Театральные ложи были забиты помимо журналистов гражданами, приходившими поддерживать Лебедева и МБХ на последний суд в Хамовники, а также парочкой провокаторов.

Что касается провокаторов, то пассажи их оказались до неприличия банальны и слабы (ну как-то уже что-то новое надо бы придумать): «А вы знали об убийствах в ЮКОСе?», «А вы помогаете потерпевшим от рук Ходорковского?» На этом все.

Журналистов же в большинстве интересовало отношение Лебедева к общественно-политической деятельности друга («Позиция Ходорковского — это позиция Ходорковского», — отвечал он), будет ли сам Лебедев заниматься политикой, взаимодействовать с оппозицией и ходить на марши («Никогда. Не потому, что грязное дело, а потому, что не мое»), чем будет заниматься («Если дадут загранпаспорт — международным инвестиционным бизнесом, в том числе связанным с Россией») и что у него с выездом за границу («Ничего, загранпаспорт-то по-прежнему не выдают из-за якобы наложенных задолженностей по налогам ЮКОСа по искуВ прошлом году Европейский суд по правам человека признал этот иск незаконным, однако Верховный суд России отказался изменить решение. Сейчас эта тема находится на рассмотрении Комитета министров Совета Европы. о 17 миллиардах рублей»).

Сам Лебедев не переходил на личности. Не делал каких-то острых выпадов и не давал грубых оценок. Просто спокойно, как профессор на лекции, объяснял, чем кризис нынешний отличается от кризиса 98-го, что контрсанкции — это тупик, а также почему Россия проигрывает суды ЮКОСу за рубежом.

«Я согласен с Булгаковым и одним из моих любимых героев профессором Преображенским, что кризис больше в головах, — говорил Лебедев. — Я полагаю, что здесь есть люди, которые помнят, что у нас было в 1995, 1997, 1998 годах. Вы сами вспомните, что такое цена 60 долларов за баррель. Это сказка! Какой же кризис сейчас — 60 долларов за баррель? У нас средняя себестоимость добычи нефти — от пяти до семи долларов за баррель. Некоторые истерические нотки, которые звучат по поводу кризиса, я не до конца понимаю.

Если бы мы в 98—99-м годах сидели и кого-то ждали, надеялись, что кто-то там есть наверху, кто профессионально исправит ситуацию, все было бы по-другому. Чем повезло тогда? Правительству было не до бизнеса. Оно себя не знало, как спасать. Именно поэтому, как барон Мюнхгаузен, многие бизнесмены просто сами себя за волосы вытаскивали из болота. Может быть, вследствие этого у нас к 2000 году все достаточно быстро нормализовалось. Сейчас основная задача бизнеса — самим быть умными и разумными и использовать любые возможности для того, чтобы убедить в том числе иностранных инвесторов работать с Россией и добиваться от нее отмены этих позорных контрсанкций. А они позорные. Люди исходят из чисто эмоционально-амбициозных заявлений — «ой, мы рады, что нас туда-то включили». Ну, радуйтесь. Вы пилите сук, на котором сами сидите. Зачем?

Впрочем, журналисты хотели от него чего-то более эксклюзивного и яркого (как от выступлений МБХ), а он пытался донести до них то, что волнует его больше всего как финансиста и бывшего руководителя крупной международной компании, а именно — в производстве различных зарубежных судов сейчас несколько исков ЮКОСа к властям РФ. Практически во всех случаях решения, ожидает он, будут не в пользу России, что может привести к значительным издержкам государства. «И зачем это было надо? Ведь с самого начала было понятно…» — задавался он вопросом и точно так же, как во время судебных процессов, искренне недоумевал и жалел оппонентов за «низкий уровень правовой культуры» и профессионализма.

«Мне за этих представителей власти стыдно как гражданину РФ. Поймите: я, гражданин РФ, вынужден подавать иски против своей страны, — говорил Лебедев. — Иного правового инструмента у меня нет. Хотя с удовольствием, если бы была такая юридическая возможность, разбирался бы с конкретными представителями РФ здесь».

На вопрос «Новой» о том, вступило ли в силу решение от прошлого года Постоянной палаты третейского суда в Гааге о выплате компенсации в размере 50 млрд долларов бывшим акционерам ЮКОСа (в связи с чем начиная с 15 января на основную сумму иска нашей стране уже начали начисляться проценты, что подтвердил замминистра финансов Сергей Сторчак), Лебедев ответил подробно.

«Решение такого рода судов вступает в силу сразу, для международных арбитражей не существует вышестоящих инстанций. Существует лишь одна процедура для отмены такого рода решений — в случае если эти решения противоречат основам правопорядка в той стране, в которой они принимались. Россия использовала предоставленную ей возможность, подала ходатайство об отмене решения, и Окружной суд в Гааге должен его рассмотреть. Если Россия проиграет в Окружном суде Гааги, то она имеет право подать апелляцию. Не хочу гадать, чем закончится решение вопроса в Гааге. Посмотрим. Процесс идет.

Почему-то мало кто заметил, что Российская Федерация проиграла еще в 2012 году в международном арбитраже в Стокгольме. Там фактически было все то же самое, только пакет акций у акционеров ЮКОСа, которые предъявили свои претензии, был существенно меньше и, соответственно, сумма претензий меньше. Россия обратилась в государственный суд Стокгольма с просьбой отменить такого рода решение и проиграла».

И конечно, вспоминали события 12-летней давности — аресты, посадки, отъем компании, слова покинувшего администрацию Волошина о том, что надоело заниматься «вялотекущей шизофренией, связанной с посадками людей»…

«Вопрос стоял о защите людей, защите бизнеса, защите компании, насколько это возможно было сделать, — характеризовал тот период Платон Лебедев. — К сожалению, наши оппоненты сделали все по-тупому. Поэтому дело ЮКОСа приобрело такой беспрецедентный резонанс в мире. Пострадавших от этой тупой силы беспредельно много. Я говорю не только о суммах, а в первую очередь о людских судьбах, в том числе о погибших…»