СюжетыКультура

Егор

Так великий редактор смотрел на меня, когда я не вовремя приносил текст

Этот материал вышел в номере № 25 от 13 марта 2015
Читать
Так великий редактор смотрел на меня, когда я не вовремя приносил текст
Изображение
Изображение

Егору Яковлеву теперь бы случилось 85 лет. Многие доживают до этого возраста в труде и относительной бодрости. А его уже десять лет как нет. Я вспоминаю его со счастливым ощущением присутствия в моей жизни неординарного, страстного и простимо противоречивого человека. Моего друга.

Егор Владимирович Яковлев вызывал у меня восторг. Это такое смешанное чувство, состоящее из восхищения и ужаса. В разных долях, зависящих от моего, а не его поведения. Но кто тогда считал? За бурными сценами любви и братания, часто без всякой инерции, мгновенно следовали немые сцены упрека или слова, холодные, как лед, если задание редакции не было выполнено.

— Материал принес?

Я просовывал голову в кабинет и что-то мямлил, как двоечник, не выучивший урок по уважительной причине.

Он обиженно опускал седую, коротко стриженную голову, стесняясь посмотреть в глаза человеку (хоть бы и другу), нарушившему кодекс газеты, которую он создал и которой служил.

Он был великий редактор второй половины XX века. А может быть, и первой. С кем теперь сравнивать?

При всей своей искушенности и бешеном профессионализме Егор бывал наивен и доверчив. Не часто, но хватало, чтобы понимать и при его жизни, что он пастырь времени.

Он создавал уникальные издания. Их разрушали. Он создавал новые. Это было время крупных фигур в политике, в искусстве, в литературе, и многие из них гуртовались вокруг Егора Яковлева. Он не был примером или эталоном, но всегда оставался ориентиром.

Егор был вспыльчив и самолюбив, но отходчив и обаятелен до такой степени, что ты становился полным и добровольным заложником его улыбки.

В его сейфе хранились десятки заявлений об уходе от журналистов, которым выпало нелегкое счастье работать с ним. И его собственные заявления об уходе тоже хранились.

— Завтра текст принесешь?

— Зуб даю.

— Ну, идем выпьем.

В своей жизни я долго ходил по его следам. Он оставлял колебания воздуха в тех местах, куда я приходил. «Егор только что был здесь. Егор вот-вот уехал». Впервые мы встретились в Тбилиси после событий 9 апреля. И больше не терялись, хотя я работал в «Литературке», а он создавал «Московские новости» — великую газету своей и нашей жизни

В России вечно есть претензия создавать что-то больше номинала. Поэт в России больше чем поэт, злодей — больше чем злодей. Газета «Московские новости» не была больше чем газета. Но читавшие ее люди были больше, умнее, чище и совестливей, чем подписчики других изданий.

«Читатель мой сурок, он писем мне не пишет, но те немного строк, в которых правду слышит, он знает назубок», — цитирую по памяти Д. Самойлова.

Человек, купивший «Московские новости» в киоске около редакции, тут же становился у одного из двух стендов с развернутыми полосами, чтобы в компании с другими вменяемыми людьми читать газету, которая торчала у него из кармана.

Говорили, Егор не берег ни себя, ни окружающих. Окружающие были молоды и здоровы. Они и нынче работают в разных изданиях, а себя он действительно не берег.

С кем сравнить его и его газету? Разве с Ефремовым и его «Современником». В газетном мире нашей страны аналогов не было.

В какой-то момент Егору показалось, что время не без его усилий настолько изменилось, что он может построить новое телевидение. Но оторвавшись от газетного листа, он потерял дружественную среду, обретя среду агрессивную, если и управляемую, то не им. Место, которое он только начинал осваивать, пришлось оставить.

Газетный король Лир отдал свое царство, и оно продолжало существовать, испытывая облегчение, избавившись от яковлевских критериев и взглядов.

«Общую газету» он начал с нуля. Он зарегистрировал ее в дни путча, в ожидании закрытия десятков изданий. Обошлось. Газеты работали, как раньше, а название пригодилось. Егор затеял «Общую», и вы помните ее. Мы работали с ним, пока ее не закрыли. Пожалуй, даже для Егора это было уже слишком.

Он долго и тяжело болел, но, как умел, боролся за жизнь.

— Зайди к нему и посмотри, чем он занят, — сказала мне его замечательная жена Ира.

Егор лежал в реанимации, обвешанный проводами и трубками, которые не давали говорить. На груди его лежал включенный ноутбук. На экране крупными буквами было набрано «Рабы не мы. Мы не рабы». Он учился писать. Он начал осваивать компьютер, все еще предполагая работать и дружить.

Фото автора

Изображение
shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow