Сначала мы узнали, что Олимпиада будет в Сочи, а потом — что МОК требует приспособить город для людей с ограниченными физическими возможностями. Затем на тротуарах появилась тактильная плитка, которая поначалу всех удивляла. Затем повсюду возникли пандусы. Плитку и пандусы ломали, переделывали и опять ломали, постепенно приближаясь к нужному стандарту. К Олимпиаде оргкомитет Сочи-2014 заявил, что доступными стали более тысячи городских объектов. Для людей с особыми требованиями был приспособлен Олимпийский парк, где нет ступенек и порожков. И хотя доступность порой была иллюзорной, забота о людях с ограниченными возможностями входила в нашу повседневную жизнь, меняя наши заскорузлые мозги. В этом и есть одна из главных заслуг Олимпиады и Паралимпиады. Через год после Игр на прогулку по Сочи с корреспондентом «Новой» отправился колясочник Фрол Владимиров.
По образованию он социолог. В Герма-нии окончил университет Констанца. Бывал в Швейцарии и США, но решил вернуться. Рассказывает, что в тех же Штатах с безбарьерной средой тоже все неидеально. «Возьмем нью-йоркское метро. Лифтами оборудованы далеко не все станции, надо искать по карте. Но бывает, что находишь, а станция двухэтажная. И на второй подняться невозможно! И приходится еще станций пять ехать, чтобы подняться на поверхность».
Идем-едем по набережной: я пешком, Фрол — на коляске. Вот старый флигелек, библиотека имени Пушкина. Теперь здесь тоже пандус. «Правильный угол наклона, но зря плитку кладут, она во время дождя скользит, — объясняет Фрол. — В Европе пандусы самые простые, бетонные. Это и функциональнее, и дешевле».
Серьезной проблемой для Фрола раньше была поездка на городском автобусе: из-за высоких полов было невозможно заехать в салон. К Олимпиаде и Паралимпиаде Москва потрясла регионы, которые вскладчину купили около тысячи низкопольных автобусов. Сейчас часть из них осталась в Сочи. «Если ждать на остановке, то, по моим ощущениям, из четырех автобусов приходит один низкопольный. Но ведь раньше и этого не было», — говорит Фрол.
В электричках «Ласточка», которые запустили к Олимпиаде, для посадки колясочников оборудованы первый и последний вагоны: там есть пандусы, которые в случае необходимости ставит персонал. Но дело порой не в персонале и даже не в чиновниках. «Когда я пытался сесть, через пандус повалила толпа! Контролер им давай кричать, чтобы дали мне сесть, так они ее чуть не раздавили», — рассказывает Фрол.
Еще одна сочинская новинка — двухэтажные подъемники-кабины для колясок. Один из них есть в подземном переходе через Курортный проспект в районе Площади искусств. Рядом висят номера телефонов, по которым колясочник должен звонить. Проверяем: на том конце провода девушка обещает прислать специалиста «через несколько минут». Отказываемся, поскольку нам в другую сторону, в Морской порт.
Как рассказывает Фрол Владимиров, лифты и подъемники есть в новых торговых центрах «Карусель» и «Моремолл», в сочинском Зимнем театре, в отделении № 2 «Почты России». Правда, кнопку вызова персонала на почте кто-то сломал, Фрол вызывает персонал по телефону. Впрочем, по его мнению, есть более простой способ решить проблему. «Зачем на той же почте ставить целый подъемник, если можно сделать пандус? Это проще, практичнее и дешевле. В Европе подъемники делают в исключительных случаях, когда пандус построить невозможно.
Впрочем, есть в Сочи и другие подъемники, которые стали памятниками показухе. Это громоздкие платформы, которые должны вместе с коляской опускаться и подниматься по рельсам-перилам. Работали эти подъемники всего несколько раз: для предолимпийской телевизионной «картинки» и, быть может, для кого-то из гостей Олимпиады. Одну из этих махин находим в следующем подземном переходе. «На каждую платформу нужен отдельный обслуживающий человек, — объясняет Фрол, стоя на коляске у спуска в переход. — На Олимпиаде были волонтеры, а сейчас их обслуживать некому».
Переходим улицу Орджоникидзе. Бордюры, опять же, оборудованы пологими съездами для колясочников. Тормозить на переходе водители не спешат, но в итоге вынуждены. «Раньше я был объектом приложения общественного милосердия. На улице предлагали помощь, а когда отказывался, оскорблялись, начинали уламывать, — смеется Фрол. — Сейчас этого нет, у людей спокойное отношение». С Орджоникидзе на Курортный проспект спускаемся по пандусу, который метров сто тянется вниз серпантином. Это новый путь, которого до Паралимпиады не было.
Надо сказать, сочинским чинушам пришлось помучиться. Сначала в городе были пандусы «первого поколения» — два направляющих металлических рельса в подземных переходах. Вещь для колясочников бесполезная, так что бюджетные деньги улетели на ветер. Но работников сочин-ской администрации свозили на экскурсию в Лондон, где они много чего повидали. После этого возникли пандусы второго поколения. Правда, угол наклона оказался слишком большим: спуститься на коляске еще можно, а вот подняться… Мэрия же нашла оправдание: эти пандусы не для инвалидных, а для детских колясок.
В предолимпийской горячке приехали московские специалисты, которые схватились за головы. И уже после этого появились пандусы, подходящие колясочникам. То есть с нормальным углом наклона и с металлическими поручнями. Конечно, таких пока мало, и колясочникам по-прежнему надо тщательно выстраивать маршруты, чтобы попасть из одного места города в другое. Да и находятся эти пандусы в основном в центре. Но Сочи не сразу строился.
Спускаемся к Морпорту. По пути, около кафе «Шайба», есть туалет, приспособленный в том числе для людей с ограниченными физическими возможностями. То есть с пологим пандусом, широкой дверью, куда проходит коляска, и поручнями внутри. Закрыт. Но на кафешном окне вздрагивает занавеска, и через минуту туалет открывает дама в форменном синем переднике.
Идем-едем дальше. На улице Несерб-ской бордюры около перехода сделаны полого, Фрол преодолевает их без труда. Когда загорается зеленый, об этом на русском и английском языках сообщает механический голос. Это для незрячих. И вот мы уже движемся по набережной Морпорта, где на синей глади покачиваются белые яхты, греясь на ослепительном сочинском солнце. Чтобы увидеть эту красоту, в прежние годы Фрол делал крюк в несколько километров, проезжая на своей коляске по автотрассе. Теперь путь сюда стал коротким и относительно безопасным. Есть в Морпорту и туалет, приспособленный для колясочников. Открываем и проверяем: внутри все устроено правильно и все работает. Непонятна лишь табличка «Не открывать», написанная шариковой ручкой и повешенная на дверь. Чтобы уйти от советского наследия, нужны годы.
О том, как обстоят дела с безбарьерной средой в других регионах страны, читайте в ближайших номерах «Новой»
