Это было давно, при советской власти, когда золотые Звезды давали то по разнарядке, то за дело. Мелибой Махкамов получил законно. Он служил под землей в шахте, где добывали золото. Добыча золота была государственной тайной, поэтому указ о его награждении был секретным. Его не напечатали в газетах, не объявили по радио, и сам секретарь райкома не приезжал в кишлак, чтобы поздравить Героя.

Мелибой тихо съездил в Ташкент и вернулся со Звездой на груди, предвкушая законную славу и почет. Однако земляки встретили его настороженно. Откуда взял награду: уж не на Старом ли базаре, где все найти можно, купил? Мелибой не обиделся. Действительно. Как они поверят, если ни репортажа по радио, ни портрета на первой полосе в районной, а то и в республиканской газете с заголовком «Наша гордость!», ни секретаря райкома с ковром и поздравлениями на общем собрании…

Спрятал он Звезду подальше и стал ходить, как ходил, — без наград. Люди помаленьку о его поездке забыли и стали общаться с ним без подозрения, как с равным, достойным обыкновенного в этих местах уважения.

Между тем Мелибой терпел обиду. Бригада-то знала, что он отмечен по праву. Но общество, но базар!..

Приехав в Чадак, я решил исправить историческую несправедливость. Это было время, когда журналист из Москвы считался носителем власти не ниже председателя райисполкома. А то и выше.

Сначала я придумал, что отправлюсь с бригадой Мелибоя Махкамова в золотоносную шахту и там, в полной темноте, попрошу шахтеров осветить в забое налобными лампами своего бригадира, а я сфотографирую его, освещенного товарищами по темноте. Всё по замыслу было правильно — он стал героем, образно говоря, в свете их труда. Дальше я печатаю текст и снимок в газете, присылаю в Чадак. Газету читают, фото смотрят — геройская Звезда Махкамова легализована. Ура! Но…

Что он с газетой будет по поселку ходить, свое фото показывать? Нехорошо. Да и снимок выглядел бы слишком литературно…

И вот, обвешанный тремя фотоаппаратами, оснащенными для солидности огромными телеобъективами, я вступил на воскресный базар (который в этих краях главный мужской клуб и важнейшее собрание), вызывая любопытство у детей, привлекая внимание взрослых и раздражая собак. За мной следовал Мелибой, понятно, в тюбетейке в синем пиджаке со Звездой. Я решил сфотографировать Махкамова в отважно парадном виде на фоне его односельчан, собравшихся на воскресном базаре для обсуждения важнейших дел и продаж-покупок.

В грузовом прицепе, куда я влез для съемки, красовался обитый красным бархатом сундук для приданого и стояли, приготовленные к торгу черные овцы с клипсами в ушах — признаком принадлежности к одному стаду.

Базарком — базарный комиссар, как в этих местах называли директора майдана — на которого мое удостоверение и аппаратура произвели должное впечатление, по радио объявил с интонациями циркового шпрехшталмейстера: «Сейчас на ваших глазах (ну разве что не сказал «будет исполнен смертельный трюк») специально приехавший из Москвы корреспондент центральной газеты будет фотографировать Героя труда Мелибоя Махкамова вместе с жителями Чадака!»

Мужчины на базаре сначала робко, потом уверенно стали подходить к прицепу со мной и овцами, перед которым замер Мелибой. Дети, взрослые, старики — все становились в кадр за героем, признавая его право быть на переднем плане. Я щелкал и щелкал, не жалея пленки. Чадакцы поняли, что не Мелибой пришел на базар ради гостя, а фотограф из столицы приехал в кишлак ради их знаменитого (теперь они не сомневались) земляка. Доброе имя было восстановлено.

Чайханщик Баймурзаев, из-под навеса приветствуя уважаемого Махкамова, пригласил его (и меня) на плов как главного гостя. Думаю, в эту минуту, кто ни окажись в чайхане (будь это хоть первый секретарь райкома), он был бы вторым.

А и плов был хорош.

P.S.Рецепт плова чайханщика Баймурзаева: казан разогреть. Положить на дно некрупно нарезанные кусочки курдючного сала. Вытопить его. Шкварки можно вынуть, а можно и оставить. Долить хлопкового или рафинированного подсолнечного (немного хуже) масла и прокалить с голой костью или небольшой луковицей (до почернения). Добавить бараньего мяса, порезанного на изрядные кусочки, и обжарить на большом огне почти до готовности. Добавить лук полукольцами и тонко струганную (желтую, если найдете) морковь. Мешать во время готовки до вялости. А затем убавить огонь до минимума. Положить несколько головок нечищеного чеснока и специи: зира, красный молотый перец, шафран (для цвета), сухой барбарис (не жалея) и аккуратно выложить в казан и разгладить мытый рис. По ножу долить водой, которая должна покрыть ваше добро на толщину большого пальца. Закрыть крышкой, может быть, проложив полотенцем по кругу для герметичности. Оставить на маленьком огне, и идти чистить гранат и резать зелень (но не укроп!) для украшения. Плов готов, когда, постучав по нему ложкой, вы услышите звук спелого арбуза. (На полтора килограмма мяса — килограмм риса, килограмм лука, килограмм моркови. Остальное по вкусу.) Вах-х!

Нет, не зря Мелибой Махкамов получил геройскую Звезду.