Чтобы не разочаровываться в актерах, лучше не читать их интервью. Уж как любила я Машкова, а глянула, чего он там наговорил про работу у Павла Лунгина в «Родине», — и сразу вспомнила нашу звезду и секс-символ в каком-то американском боевичке класса примерно «С». Там Машков сломя голову несется по лестнице, преследуемый специально обученными чуваками. Эпизод длится секунд шестнадцать. Даже я бы сказала — шашнадцать. Ну, в общем, мужчина конкретно все понимает про патриотизм, родину и достоинство.
Не таков режиссер Лунгин. Умный мастер с языком, подвешенным под исключительно правильным углом. Поэтому, когда Лунгин заявляет, что его сериал «интонационно будет больше похож на израильский оригинал», — учтем ключевое слово ИНТОНАЦИОННО.
Это та тонкая «соломка», которую российские копиисты американской «Родины» аккуратно подстелили, дабы не быть уличенными в грандиозной художественной и гражданской подделке.
Копирайт принадлежит израильтянам. Американцы купили лицензию на сериал «Хатуфим» («Военнопленные») о спасении из 17-летнего сирийского плена двух израильских солдат. Автор оригинальной идеи Гидеон Рафф стал продюсером и сценаристом первого сезона Homeland (у которого общий с первоисточником, в сущности, только факт многолетнего плена). И, наконец, канал «Россия-1» покупает эту же лицензию у Израиля, что дает и каналу, и Лунгину возможность официально дистанцироваться от Америки, темы в сегодняшней России, мягко говоря, немодной.
Хороши бы мы были, приобретя лицензию на патриотизм у «пиндосов».
А кино такое нужно нам сегодня, как гречка. Но сами-то не можем. Не владеем этим хитрым механизмом так, чтобы вписаться в прайм-тайм. Я потом объясню.
Лунгин не скрывал интереса к американскому сериальному шедевру. Однако упирал умный Павел Семенович на его детективную «шпионскую», а не политическую основу, подчеркивая, как мы знаем, некую загадочную интонационную связь все-таки с «Военнопленными».
Что он подразумевал под этой «интонацией» — загадка. «Хатуфим» подчинены одной задаче — показать мучительную адаптацию людей к миру, который стал для них чужим. Надо знать израильское общество, чтобы понять: оно не допустило бы на телевидении идею перевербовки своего солдата (а тем более двух) мусульманскими террористами. «Военнопленные» — психологическое кино, где работа с внутренним миром персонажа заменяет сюжетный драйв. Прайм-тайм просят не беспокоиться. Поэтому давайте сразу расставим все точки и вынесем этот перво-первоисточник за скобки.
В конце 90-х, т.е. во время действия нашей «Родины», стали популярными две цитаты. «Патриотизм — последнее прибежище негодяев» (которую практически все понимали неправильно) и «Начиная убивать, государство всегда называет себя родиной».
Слова д-ра Сэмюэля Джонсона о патриотизме поняли в России превратно именно из-за бессмертного афоризма Августа Стриндберга. Потому что мало какое государство, убивая, так спекулировало своим псевдонимом «Родина» (с большой буквы), как наше. Популярна эта забава и сегодня.
Сержант армии США Броуди не изменяет РОДИНЕ, вот в чем фишка. Он хочет наказать государство, ЦРУ, Белый дом. Как раз из любви к своей Америке. Американец (как и израильтянин) рождается с этой любовью. Чувство крови, семьи, племени присуще человеку. Оно — нормально. Именно оно называется патриотизмом.
В России патриотом быть стыдно. По одной простой и страшной, не знаю, обратимой ли причине: родина постепенно отождествилась с государством. Что надо было сделать со страной, с народом, чтобы слово «ПАТРИОТ» стало бранным?..
Я не обсуждаю художественные плюсы и минусы изделия Павла Лунгина, мастера Большого Прогиба, и его команды. Мне малоинтересен, пусть и талантливый, художник, у которого даже отдаленная склонность к позиции отсутствует.
Наш проект «Родина» далек от обоих оригиналов не потому, что он халтурен. Не потому, что рефлексии героя мы, как всегда, легко спрямляем. А потому, что его создатели просто не видят разницы между государством, отечеством и фигурой отдельного крупного чиновника. Поэтому в слогане «ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ» «отечество» легко заменить любым именем собственным: Басов, Данилов, Пу…пкин.
И вот еще что. В уставе армии Израиля прописано, что самой высокой ценностью солдата является его жизнь. Между пленом и смертью приказано выбирать плен.
Для российского (советского) воина плен всегда был позором. Нам важно доказать, что пленный — предатель. Мы верны старой школе. «Отечество в опасности», тут не до соплей.
Те, кто досмотрел российскую версию, согласятся, что Лунгин не смог завершить своего фильма, фальшивого как содержательно, так и интонационно, прервавшись буквально на полуслове. У лжи есть одна особенность: ее очень трудно, практически невозможно достроить до логического конца. Как дом из трухлявого дерева или бракованного кирпича.
Родина для бедных. Кавычки расставьте сами или не расставляйте.
