Чистых героев и преступников в истории не так уж много. Чаще нам приходится сталкиваться с более сложными оценками. Иногда преступники совершают героические поступки, а другой раз — герои становятся соучастниками преступлений. Хорошо, когда у нас есть возможность обсуждать историю во всей ее сложности и делать выводы. Хорошо, когда история пишется не как набор национальных мифов, но как биографии живых людей, склонных заблуждаться и совершать ошибки. Писателю Михаилу Веллеру, к примеру, недавно пришлось отстаивать наше право на мысль в месте совсем уж неподобающем для этого.
В эфире российского телевидения он осмелился заявить, что Степан Бандера был явлением сложным и что украинцы имеют право давать ему свою оценку. Веллера, конечно, затравили.
В последние годы в России принимают все больше законов, запрещающих свободное обсуждение истории.
Теперь к ручному управлению прошлым перешел Киев. На Украине приняты законы, осуждающие коммунистический (и нацистский) режим в качестве преступных, а также запрещающие критику украинских националистов первой половины XX века.
Это заставляет нас задать ряд вопросов нашим украинским друзьям. Первый вопрос связан с запретом коммунистической символики. 4 марта 2014 года украинские военные во главе с полковником Юлием Мамчуром строем прошли к занятому «вежливыми людьми» аэродрому «Бельбек» под Севастополем, подняв национальный желто-синий флаг и красное знамя 62-го истребительно-авиационного полка. По новому закону, Мамчур и его подчиненные считались бы преступниками.
Означает ли запрет коммунистической символики отказ украинской армии от собственных полковых знамен? Как Украина намерена рассказывать о победе над нацистами без символики Красной армии — «соединения преступного коммунистического режима освободили Одессу»?
Давайте смотреть правде в глаза: если коммунистический режим столь же преступен, как и нацистский, если вы не сделали оговорок и различий, то освобождение Одессы от нацистов есть не более чем ее оккупация коммунистами. Киев готов признать это?
Второй вопрос, увы, касается вопроса о коллаборационизме. Распространяется ли закон о запрете критики украинских националистов на участников украинских вооруженных формирований нацистской Германии?
Следует ли всем украинцам без колебаний согласиться, что служба в дивизии СС «Галичина» была легитимной и формой борьбы за независимость их родины? Как это сочетается с осуждением преступного нацистского режима?
Что будет, если часть украинцев не согласится с народными избранниками, принявшими эти законы далеко не абсолютным большинством голосов? Последует ли, например, законодательный запрет на критику этих действий депутатов Рады?
Киевскую элиту можно понять: введение единомыслия в стране происходит в условиях войны и фактического отторжения от страны части территорий. Правящая коалиция при поддержке интеллигенции фактически пошла на поводу у войны и решила разрубать связи с прошлым любой ценой и немедленно. Национальный миф выкован в спешке мобилизации, из подручных материалов. Мы уже видели это однажды: сразу после победы Майдана Рада пыталась заняться языковой политикой, экстренно отменив закон Колесниченко.
Мы хотели бы, чтобы Украина сохранилось как большое демократическое славянское государство. Полковник Юлий Мамчур, вышедший с красным знаменем навстречу вооруженным людям, был патриотом своей страны. Среди красных партизан, как и среди националистов, на Украине были свои герои и свои преступники. Упрощать историю в угоду конъюнктуре — значит рисковать потерять ее.
