Олег Смолин. Фото: Анна Артемьева/«Новая газета»
С моей точки зрения, рисков в современном образовании — ни в сказке сказать, ни пером описать! Назову только системные проблемы, которых, к сожалению, нет в докладе правительства: я и министру пытался рассказать, что доклад правительства отличается от суммы ведомственных отчетов примерно тем же, чем известный костюм в интермедии Аркадия Райкина отличается от суммы пуговиц, штанин и рукавов. Пуговиц в докладе очень много, а про системные проблемы образования — почти ничего.
Первое: недофинансирование. Как было, так и осталось. По данным Высшей школы экономики, финансирование образования в России — 4% ВВП. Но ни одна страна не провела успешной модернизации при затратах на образование менее 7%. Зарплату учителям немного повысили, но только за счет интенсификации труда. Не раз приводил формулу моих друзей-педагогов: «Работаем на полторы ставки, потому что на одну есть нечего, а на две — некогда». Недофинансированием обусловлена и проблема ликвидации бесплатных групп продленного дня. Собрано более 100 тыс. подписей родителей против этого нововведения, но вопрос не решается. Аналогичная ситуация со школьным питанием, из-за качества которого появляется 30% всех школьных болезней. Тысячи парней ежегодно не могут служить в армии из-за дефицита массы тела.
Вторая системная проблема: бюрократизация. В России возобладала философия мертвого, бюрократического образования, где функция взаимодействует с функцией. По данным моего учителя и друга, декана, долгие годы работающего на этом посту, количество бумаг, которые ему приходится заполнять, выросло за последние 10 лет в 22 раза. По оценкам одного директора школы — видимо, оценки эмоциональные, — количество бумаг в школе выросло раз в 100! Мой знакомый, ректор питерского вуза, недавно пережил проверку. Поскольку отправлял бумаги почтой, он знает вес отправленных бумаг. На каждый филиал ему пришлось отправить 17 кг документов. Кто это читает? Бумаги, отчеты и показатели выхолащивают самое главное в образовании — его живую душу.
Третья системная проблема: подмена ценностей в борьбе за качество. Это относится прежде всего к высшему образованию. Согласно федеральной концепции ФЦПРО, за 2016—2020 годы предполагается закрыть 40% вузов и 80% филиалов. Но при этом все люди из малых городов говорят одно и то же: будет то же, что с селами. Молодежь из малых городов уйдет. Но никто системных эффектов не считает.
Четвертая системная проблема связана с воспитанием. По данным Российской академии образования, даже в 1992 году у нас еще 58% подростков демонстрировали альтруистическую ориентацию, были способны к сопереживанию и сочувствию. Сейчас таких — 16%.
55% опрошенной российской молодежи заявили, что во имя успеха они готовы преступить элементарные нормы нравственности и справедливости и 10 заповедей. И это несмотря на увеличивающееся религиозное образование. Парадокс: чем больше в стране людей, относящих себя к православной религии, тем меньше граждан, реально принадлежащих к православной культуре. Я имею в виду ориентацию на постматериальные ценности. Надежды на то, что религиозное образование поднимет нравственность, ни на чем не основаны и не подтверждаются существующей практикой. Наоборот, новая версия Закона «Об образовании» открывает возможность создания в России школ à la талибан. Закон позволяет в частных школах вводить религиозный компонент, не спрашивая родителей. Мои коллеги из РПЦ этому не верят, но закон это точно позволяет.
Стратегия развития воспитания, которая сейчас предложена, даже не пытается как-то улучшить социальную среду, в которой воспитывается человек. Но понятно: если Россия лидирует по коррупции, то дети этого не чувствовать не могут.
Российское телевидение остается наиболее жестоким. Развлекательные каналы проявляют интерес преимущественно к нижней половине человека. Не сказываться на детях это тоже не может. Кстати, по данным американских исследователей, массовая культура отвечает примерно за половину всей преступности в обществе. Ничего об этом в Стратегии развития воспитания, к сожалению, нет, из чего я заключаю, что больших результатов она не даст.
Пятая системная проблема — это развитие электронного обучения. Секрет успешной образовательной политики — соединение лучших отечественных традиций с современными технологиями. Так делают в Южной Корее, Финляндии, Франции и во многих развитых странах. У нас, с одной стороны, разрыв с отечественными традициями образования — традициями живого, человеческого образования в пользу образования мертвого, бюрократического. С другой стороны, в то время, когда в мире массово открываются интернет-университеты, у нас происходит обратное. Интернет-университет «Интуит» фактически закрыт. Почему? Да потому, что не отвечает требованиям Минобра: у него — у электронного университета — нет стадиона, медпункта и столовой. Другой дистанционный университет — Современная гуманитарная академия — поставлен Минобром в тяжелейшее положение по тем же основаниям. И, наконец, Московский государственный институт экономики и информатики — МАСИ — присоединен к Плехановке, и что будет с развитием электронного обучения в этом университете, тоже не ясно.
Я считаю, что нам нужен ровно противоположный курс. Как пел Галич: «А шарик крутится-вертится, и все время не туда». Надо, чтобы шарик крутился в обратную, нормальную сторону.
