На этот вопрос основных ответов — три.
Первый: тому, кто учится. Ибо если оно ему не нужно, то все обессмысливается. Задача в том, чтобы помочь ребенку стать субъектом собственной образовательной деятельности. Для этого образование должно максимально расширять социальный, культурный, познавательный и т.д. опыт ребенка, развивать его способность видеть и понимать уникальную ценность и многообразие самого себя, природы, человеческих сообществ, их духовное и материальное наследие и достояние. Образование должно помочь ребенку «выстроить» себя, сознательно и критически обрести идентичность. Очевидно, общее среднее образование детей нужно и обществу.
Второй: ребенок не является высшей целью общего образования — высшая цель государственной системы образования состоит в воспитании юных поколений гражданами Государства (именно так — с большой буквы). В школе дети должны на всю жизнь усвоить, что именно от них (и от их руководителя) исходит политическая, экономическая, культурная и всякая иная благодать. Понятно, что такому государству категорически необходимо ответное чувство: ему очень важно, чтобы его любили (в идеале — беззаветно), ему верили (в идеале — сильнее, чем себе), на него возлагали самые заветные надежды и чтобы без него жить не могли. Это должна обеспечить система образования.
Наконец, третий ответ: взять на вооружение оба вышеизложенных и поступить с ними, как учил Джеймс Бонд, — взболтать, но не смешивать. Учитель, ежедневно принимающий полную дозу такой смеси, впадает в когнитивный диссонанс. Мало этого — он еще должен постоянно отчитываться о качестве своих галлюцинаций!
Что переживает школа? То же самое, что и общество в целом, — погружение в специфический социокультурный гипноз. В состояние полной доверчивости к слову гипнотизера при агрессивном неприятии любой иной интерпретации действительности. В ощущение безопасности в пространстве, контролируемом гипнотизером, при чувстве панического ужаса и тоски при одной мысли о существовании иных пространств — они заведомо враждебны и крайне опасны.
В системах образования стран с более-менее отчетливо выраженной либерально-демократической доминантой (ЛДПР прошу не беспокоиться) учебные предметы давно стали полигонами для отработки у детей навыков критического мышления, для развития их способностей к межкультурному диалогу, толерантному взаимодействию с инакомыслящими товарищами в интересах выработки и достижения общих целей.
Перед росийским учителем непростой выбор. Как государственный служащий (многие искренне себя так позиционируют) он обязан «играть» по правилам, которые государство произвольно меняет, исходя из соображений «высшей целесообразности»: шагать ли всем в «левом марше» либо радостно подчиняться полицейскому жезлу и столь же самозабвенно топать вправо. Как человек, критически осмысливающий социокультурный контекст, он обязан отправляться с учениками на «поиски истины» за рамками единого учебника, за пропагандистским железным занавесом. Но если в первом случае он отказывается от собственной субъектности и растворяется в воле государства-работодателя, то во втором случае «заказчиком» становится его собственное чувство гражданского долга и ответственности перед детьми, которые заведомо переживут этот скорбный период в истории любезного Отечества. И если школа сумеет превратить злобу дня в наглядное пособие по «курсу социализации», то вопрос о качестве образования (по крайней мере гуманитарного) решится сам собою: лучшего быть не может.
