Как небыстро начинаешь понимать. В детстве ведь ничего не знаешь о том, что такое вообще бывает. В третьем классе я листала книгу о современном американском искусстве и прочла содержание пьесы Уильяма Гибсона «Сотворившая чудо» — о девочке Елене Келлер, которая в два года ослепла и оглохла, и о том, как ее учили быть полноценным человеком. Это было потрясение. А в юности я подружилась с выдающимся психологом Татьяной Басиловой, которая повела меня на документальный фильм Альгиса Арлаускаса «Прикосновение», потом мне подарила книгу Ольги Скороходовой — слепоглухой, ставшей известным ученым и писательницей, хорошо знавшей проблему «изнутри»… Таня много рассказывала и о четырех студентах, в 70-е годы закончивших МГУ. Один из них, Александр Суворов, стал доктором наук, профессором.

В 80-е мне передали его статью, написанную легким талантливым пером. О человеке с белой тросточкой в метро. Белая тросточка — знак того, что человек плохо видит или не видит совсем. Автор ненастойчиво предлагал: вы, бегущие мимо, возьмите этого человека под руку, проводите его, пока ваш путь совпадает… Сделайте для него хоть это!

Как я хотела ее напечатать! Но редактор очень популярного издания сказал: «Зачем портить настроение читателям? У нас подписка на носу! Давайте лучше про свежий ветер перемен…»

Александра Суворова я вновь встретила только что, в Театре Наций, на премьере спектакля «Прикасаемые». Он в инвалидной коляске, но судя по толпе вокруг, очень общителен, и ясно, что для него спектакль — тоже событие.

На Малой сцене Театра Наций — вытянутом подиуме в центре зала — семь драматических артистов и семь слепоглухих. Они проникают в мир друг друга жестами, эмоциями, эманациями, идеями — это и есть прикасание. Фрагменты автобиографических исповедей читают в том числе Ингеборга Дапкунайте и Анатолий Белый; драматург — Марина Крапивина.

Режиссер Руслан Маликов и режиссер по пластике Евгений Кулагин сделали невозможное. Семеро смелых, тонких, нервных людей, слабо- или вообще не слышащих, плохо- или вообще не видящих, преодолели свое волнение, открывшись довольно беспощадному театральному миру. Спектакль — без всяких скидок на что-то благотворительное. И без цинизма, выставляющего напоказ огромное человеческое несчастье.

Разве эти семеро несчастны? Интеллектуал Александр Сильянов, самый взрослый из этой группы, работает неспешно и вдумчиво — он художник, скульптор, склонный к глубокому осмыслению, из материалов больше всего любит мрамор. Хрупкая Вера Лыженкова, вся в черном, и в черной вуали, танцует, словно не касаясь сцены, — ловкие ножки акробатки, как у «Девочки на шаре»! Солидная дама в красном и в большой широкополой шляпе с цветами — Светлана Щукина — в бурном танце с партнером на секунду потерялась, но быстро снова вошла в ритм. Может, так было задумано? Алексей Горелов, фрезеровщик по специальности, видящий в жизни лишь желтую наклейку на городских ступеньках, полон общего артистического ража. Как и Вадим Плевако. Ирина Поволоцкая, загадочная красавица в плиссированной мини-юбке, — поэтесса, пишущая: «Ах, как птицы поют… Но не слышу я их. Ах, как краски горят… Но не вижу я их. Руку дай, расскажи. Не молчи». Голубой ангел — Алена Капустьян с русыми локонами по пояс, сияющая от того, что она теперь — настоящая артистка, такая талантливая и живая, что после спектакля ее облепляют зрители.

Кто бы подумал, что часовой спектакль репетировали больше полугода: семь смельчаков бросили отчаянный вызов миру, который упорно закрывается для них, для некоторых — с каждым месяцем все больше. Недаром устами Ингеборги Дапкунайте рассказывается об ощущении неосязаемого чудовища, которое всюду постоянно следует за тобой…

Говорят, самая трудная сцена — самая веселая, последняя. Каждая пара, зрячий и незрячий, взявшись за руки, бешено мчится вдоль сцены — навстречу еще двум-трем таким же! Все носятся по узкой сцене как угорелые, со счастливыми улыбками на лицах. Как просто, правда? И действительно, весело. Только потолок зала весь увит переплетенными гофрированными красными трубами, как кровеносными сосудами под микроскопом (художник — Екатерина Джагарова), — чтобы мы не забывали, как сложен человек, как мало надо, чтобы вырубить его из жизни, и сколько усилий и воли нужно ему самому, чтобы вернуться обратно.

Как же хлопали зрители! Кроме традиционных аплодисментов в зале стоял такой топот! Ведь те, кому выпало играть самих себя, да еще российскую судьбу примерно шестисот тысяч таких же слепоглухих с детства или в старости, лишь стопами, телом ощущают вибрацию растроганного и восторженного зала. Я прекрасно вижу и слышу. Но как бы я хотела в наше унылое время ощутить вот это ослепительное счастье и «услышать» в свою честь вот этот благодарный топот.

В июне постановка будет показана на сцене Александринского театра в рамках Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ).

Идея спектакля принадлежит артисту Евгению Миронову, художественному руководителю Театра Наций. Цель партнера — Фонда поддержки слепоглухих «Со-единение» — их интеграция в общество. Пример интеграции получился пронзительный, захватывающий.

Вы, зрячеслышащие, идите и смотрите! И не нойте, что сил больше нет сопротивляться вашему личному и нашему общему аду.