Но давайте разберемся, что проверяло то самое позднесоветское сочинение по литературе, о возвращении которого грезит даже часть профессионального сообщества? Предполагается, что по литературе — это знание художественных произведений и умение их анализировать, создавая развернутый текст. А по русскому языку — практическую грамотность и владение научно-публицистическим стилем речи.
Но подавляющее большинство традиционных сочинений касалось конкретных художественных текстов и редко предполагало выход за их пределы — даже для сопоставления с другими текстами или для рассмотрения в историко-культурном контексте. Выходит, проверке подвергается, как правило, знание конкретного текста.
При этом профессиональные филологи и в страшном сне не могут себе представить, что можно анализировать текст, не имея его перед глазами. Тогда как именно такая задача ставится перед школьниками. Они должны либо заучить наизусть текст (что затруднительно даже в случае с «Мцыри» или «Реквиемом»), либо — шаблоны, в которые уложен разбор основных художественных особенностей: «В комедии «Горе от ума» два конфликта — любовный и социальный»; «Роман «Евгений Онегин» обладает зеркальной композицией» и т.п. Чем лучше память (или совершеннее гаджет), тем больше такого рода шаблонов в арсенале. Но можно ли назвать перенесение их в экзаменационный бланк анализом? Скорее это изложение готовых, препарированных знаний, полученных через диктовку на уроке, или конспектирование учебника. Кстати, единый учебник заметно облегчит задачи подобной зубрежки и избавит большинство от необходимости читать сам текст.
Только сегодня полноценным результатом образования считается не получение некоего объема информации, ложащейся мертвым грузом в недра памяти, но формирование навыка ориентироваться в море новых знаний, выуживая необходимое и применяя на практике. Умение критически мыслить, работать с неизвестным материалом. Как раз такие умения традиционными сочинениями по литературе не проверяются. Да и практическую грамотность оно проверяет лишь отчасти, потому что выпускники обычно воспроизводят заготовки с уже отработанными орфограммами и знаками препинания.
И ЕГЭ по литературе в его нынешнем виде почти не проверяет способности анализировать тексты, так как состоит, кроме вопросов на знание текста и теории, все из тех же традиционных сочинений, просто меньшего объема, предлагающих работать с теми же пройденными хрестоматийными текстами из «Кодификатора содержания ЕГЭ». Тексты эти хороши тем, что их преподавание за десятилетия доведено большинством учителей до автоматизма, никаких неожиданностей быть не должно: в «Горе от ума» — два конфликта! Печорин — лишний человек! Разве что два мини-ответа по предложенному стихотворению, не всегда хрестоматийному, могут хоть чуть-чуть проявить владение навыком анализа, хотя и они обычно уводят в область тематики, а не поэтики.
Небольшое окошко для мыслящих нешаблонно детей — предметные олимпиады: здесь будущему Эйнштейну или Пушкину (как известно, не блиставшим на занятиях) дается возможность продемонстрировать свои особые способности, выполняя нестандартные научные и творческие задания. Но и олимпиада по литературе стала предметом самой оголтелой травли, особенно после того, как сменилась команда жюри и авторов заданий: в олимпиаду пришли новые, свежие силы во главе с Сергеем Волковым, учителем-харизматиком из 57-й московской школы и по совместительству — главредом лучшего профессионального издания для словесников «Литература».
Сперва на каких-то маргинальных ресурсах появилось несколько невежественных и агрессивных статей. Потом во властных кулуарах возник анонимный документ: «Справка о Всероссийской олимпиаде по литературе для школьников», который оттуда был спущен авторам последних олимпиад с пожеланием подготовить развернутый ответ «критикам». Конечно, ответ был подготовлен. Подкрепили его и десятки писем поддержки и благодарности организаторам со стороны участников, услышавших, что против их олимпиады разворачивается кампания. Хотя отвечать на такого рода замечания было довольно неловко. Например, такое: «В текстах, с которыми работают участники туров, обильно приведены сцены жестокости, образ России освещен односторонне, откровенно предвзято. Эмоциональный тон текстов исполнен пессимизма, отчаяния. Предпочтение в выборе текстов отдается либо писателям, иммигрировавшим из России в разные годы и по разным причинам (В. Набоков, И. Бродский, Бахыт Кенжеев), либо трагически завершившим свой путь (Борис Рыжий)» (сохранены орфография и выделения оригинала. — М. П.). Неловко, потому что это либо ложь, либо глупость (много ли среди великих поэтов XIX—ХХ веков найдется завершивших свой путь не трагически — от Грибоедова и Пушкина и до Рубцова и Рыжего?). Неловко и за чиновников, давших этой «справке» ход. Лучше бы по-просили авторов ошибки исправить и перепроверить факты.
Но кампания против организаторов нынешней олимпиады — лишь часть массированного наступления на литературное образование. Анонимы в тренде, когда уличают организаторов олимпиады в том, что они «ратуют за безудержную вариативность в преподавании предмета «литература». Отечественную словесность стремятся загнать в прокрустово ложе «обязательного списка», отсечь все неудобное и «тле-творное» в ней. Ведь если дети слишком много будут читать, в том числе и литературу последних десятилетий, придется перестроить всю традиционную систему проверки! Проверять не столько знание хрестоматийных текстов, сколько навык вдумчивого чтения, самостоятельного анализа, оригинального интерпретирования художественного произведения. И что, школьник будет демонстрировать свою «отвязанность» и читательскую свободу?
Но не слишком ли многого мы хотим от затурканного проверками и перегрузками учителя? Не проще ли и впрямь шагнуть не в завтрашний день — а спрятаться в позавчерашний? Но тогда предмет станет маргинальным не потому, что на него недостает часов или дети утонули в гаджетах (спортом большинство из них занимается с охотой, хотя можно и виртуально погонять да попрыгать). А потому, что литературное образование оторвется от реальности, у которой новые требования к знаниям и навыкам, с какими нужно покидать современную школу и вступать в жизнь.
Михаил ПАВЛОВЕЦ, доцент ВШЭ
