Скандал вокруг снятия с торгов аукционного дома Sotheby’s картины Айвазовского «Вечер в Каире», обыски в Государственной Третьяковской галерее в связи с расследованием контрабанды произведений искусства — информация о событиях на арт-рынке в последнее время напоминает сводку с фронта и привлекает к себе огромное внимание. О сегодняшней ситуации на российском арт-рынке «Новой» рассказал Владимир Рощин, директор ООО «Реестр культурных ценностей», автор серии каталогов подделок и предметов искусств, находящихся в розыске.

— Снятие с торгов в Лондоне картины «Вечер в Каире» было ожидаемым? Сейчас некоторые эксперты Sotheby’s говорят о каком-то «заказе», наезде на аукционный дом.

— Конечно, ожидаемым. Я общался в эти дни с крупнейшими коллекционерами, арт-дилерами и ведущими экспертами, все говорили — ожидаемый. Хотя еще в 2013 году Минкульт ответил на запрос Sotheby’s, что у них в базе данных как похищенная эта картина не числилась.

— Значит, картина чистая?

— Не обязательно: в базе Минкульта отмечены только произведения искусства, украденные из государственных учреждений, кражи из частных коллекций они не фиксируют, их надо искать в базе данных МВД. Отсутствие сведений о «Вечере в Каире» в базе МВД тоже объяснимо: на днях разговаривал с подполковником Алексеем Кисточкиным, который возглавлял отдел антиквариата в МУРе, — сейчас, к сожалению, ликвидированный; он сказал, что тогда не привлекли серьезные силы к расследованию. Семья Носенко, владельцы картины, тоже не представила неопровержимых доказательств, что у них была украдена именно «Вечер в Каире», у них не оказалось даже фотографии со стены. Известно только, что в 1950 году эта работа выставлялась на Кузнецком Мосту как предмет из собрания известного коллекционера Дедова, а после выставки ее купил Носенко.

— Как она вообще могла оказаться на Западе? В конце 90-х годов Носенко заявили, что у них украли Айвазовского, и уже тогда было запрещено вывозить за границу картины старше ста лет.

— Значит, ее переправили контрабандным путем. Чаще всего это делается просто: воры «договариваются» с экспертами Минкульта, поскольку только министерство может дать разрешение на вызов, и получают документ, что это не Айвазовский, не Серов, не Шишкин. Тогда картину спокойно вывозят за границу. Но при этом у вора в кармане лежит другая экспертиза, для дальнейших продаж, что это настоящий Айвазовский, Серов или Шишкин. Не исключен вариант, что именно таким образом попала в Европу и другая картина Айвазовского — «Море», украденная в середине 70-х годов из собрания музея города Дмитрова. Ее уже несколько раз продавали на разных аукционах.

— С такого рода фокусами, видимо, и связаны недавние обыски в Третьяковке, где искали следы контрабанды?

— Именно! Но эта схема тоже требует доказательств. За месяц до торгов Sotheby’s я нашел дипломата Владимира Носенко, чей отец купил картину, рассказал ему, что наши сотрудники обнаружили на сайте Sotheby’s. Познакомил его с советником министра культуры Виктором Петраковым, и, видимо, по его совету он обратился в официальные органы с просьбой продолжить расследование.

— Значит, это вас Sotheby’s должен благодарить за срыв продажи картины?

— Не уверен, что они меня поблагодарят, но если бы они обратились к нам, мы бы им сказали, что с картиной будут проблемы. Жаль, что сейчас семья Носенко пошла на соглашение с новыми владельцами. Возможно, юристы считают, что семья не может доказать свои права. Странно, что и новые владельцы пошли на это: согласитесь, похоже на косвенное доказательство того, что картина на торгах — та самая, украденная у Носенко. Может, просто никто не хочет скандала? Или — что шум вокруг снятия с торгов был поднят намеренно, чтобы быстренько договориться с новыми владельцами. Здесь нужно серьезное разбирательство.

— Во всех этих историях огромную роль играют эксперты. Именно их заключения запускают процесс продаж, перепродаж, гигантских комиссионных. Но если обнаруживается подделка или краденая работа, которая была контрабандой вывезена из страны по фальшивой экспертизе, эксперт остается в стороне.

— Экспертизы — главное звено в цепи. Сейчас в Петербурге проходит уникальное дело против искусствоведа Елены Баснер, я знаю, что за этим делом пристально следят все эксперты.

— Елену Баснер судят не за экспертное заключение, а за участие в мошеннической сделке!

— Да, но на процессе обсуждаются и вопросы экспертных заключений. Сейчас ситуация в экспертизе намного хуже, чем была еще несколько лет назад, похоже, что эксперты действительно ничего не боятся, особенно специалисты государственных учреждений. На мой взгляд, государственная экспертиза вообще должна быть ликвидирована: те же самые эксперты могут давать свои заключения, но не от имени государственного музея, а от своего. Потому что сейчас музеи прикрывают своих сотрудников, ставят препоны на пути расследований. Я давно предлагаю, чтобы эксперты писали на своих заключениях: «Частное мнение специалиста такого-то». Постепенно будет складывать пул экспертов, которым можно доверять.

— Как бы вы сейчас охарактеризовали ситуацию на арт-рынке с продажами возможных подделок или краденых картин?

— Ситуация — хуже не придумаешь, по многим причинам. Во-первых, некому этим заниматься: антикварный отдел МВД как самостоятельная структура ликвидирован, многие опытные оперативные сотрудники уволились, а в 2011 году была расформирована Росохранкультура, где был специальный отдел, занимавшийся розыском похищенных и утраченных произведений искусства. О ситуации с экспертизой и ответственностью экспертов я уже сказал. И, конечно, кризис — он коснулся всей сферы и особенно арт-рынка

— Почему об этих преступлениях так мало сообщают в прессе?

— Это момент самый щепетильный: деньги любят тишину, и даже если случаются скандалы, их стараются не афишировать, это плохо влияет на арт-рынок в целом и на репутации продавца. На нашем сайте в разделе «Возвращено» не так много примеров возвращенных предметов, украденных когда-то у других владельцев: никому не хочется, чтобы его имя звучало рядом с упоминанием о кражах. И мы не публикуем эту информацию по просьбе владельцев. Если только дело не дошло до уголовного расследования.

— В последнее время на арт-рынке появляется больше подделок работ известных мастеров?

— Стало меньше подделок серьезных, дорогих работ, больше — подделок работ мастеров второго, третьего ряда, хотя в целом количество подделок увеличилось.

— Известны ли вам случаи, когда музеи приобретали поддельные работы?

— В 2011 году на выставке в ГМИИ имени Пушкина в рамках экспозиции «Парижская школа» был представлен портрет Маревны кисти Модильяни. Музей выразил желание купить этот портрет, но разразился скандал: один российский коллекционер утверждал, что портрет может быть подделкой. Ему сначала не поверили, ведь подлинность подтвердил Кристиан Паризо, директор римского Института Модильяни, с ним согласилось тогдашнее руководство музея — директор Ирина Антонова и ее зам Андрей Толстой. Случай уберег музей от скандальной покупки, а вскоре в Риме Кристиан Паризо был арестован по обвинению в легализации поддельных произведений художника на общую сумму более шести с половиной миллионов евро.

— Что в последнее время удалось раскопать вам, вашим сотрудникам — подделки, продажи краденых картин из частных коллекций или музеев?

— Недавно мы обнаружили на одном европейском аукционе сомнительную картину русского художника первого ряда— она как две капли воды похожа на ту, что опубликована в нашей базе подделок. Похоже, ее купил россиянин. Пока известно только, что некоторое время назад точно такая же картина была на экспертизе в России и авторство художника не подтвердилось. Возможно, в России на экспертизу представили копию, а в Европе был выставлен на торги оригинал.

— На одном из последних заседаний по делу Елены Баснер бывшие сотрудники Центра имени Грабаря рассказали, что к ним на экспертизу поступило еще несколько подделок, подобных фальшивому Борису Григорьеву. Все они из Петербурга, похоже, из одного источника.

— Специалисты вообще говорят, что много подделок идет из Петербурга, причем, как правило, очень высокого уровня, на жаргоне — «высококлассное фуфло». Уже есть термин — «питерская школа подделок». Они нередко обгоняют музейных экспертов по подделкам. Именно поэтому нас нужно обязательно включать в международные базы данных. Один из аргументов сотрудников Sotheby’s в защиту чистоты снятой с торгов картины Айвазовского был такой: ее, мол, нет даже в Art Loss Register (Art Loss Register (ALR) — частная международная база данных похищенных произведений искусства, антиквариата и коллекционных вещей. — Н. Ш.). Но у Art Loss Register нет никакой информации по России! Об этом не раз говорил Кристофер Маринелло, самый крупный и авторитетный арт-детектив мира. Маринелло называет Россию «черной дырой» арт-рынка. Из нее в мир вытекает поток подделок и краденых работ.