РасследованияПолитика

«Стратегия защиты у Хэлла очень слабая»

Представитель Алексея Навального на процессе против предполагаемого киберзлодея — о том, как его вычислили, что светит хакеру и чем закончится это громкое дело

Представитель Алексея Навального на процессе против предполагаемого киберзлодея — о том, как его вычислили, что светит хакеру и чем закончится это громкое дело
Сергей Максимов (в центре) и его адвокат Ханс-Карл Кассель. Фото: Рустем Адагамов, @drugoi
Сергей Максимов (в центре) и его адвокат Ханс-Карл Кассель. Фото: Рустем Адагамов, @drugoi

8 июля в немецком городе Бонн открывается второе судебное заседание, на котором Алексей Навальный выступает в необычной для себя роли — на стороне обвинения. Правда, сам оппозиционер на суде представлен только своим адвокатом: Федеральная миграционная служба отказалась выдать ему загранпаспорт, сославшись на условный срок, который Навальный отбывает.

Обвиняемый — 42-летний житель Бонна Сергей Максимов, эмигрировавший в Германию из России. По версии немецкой прокуратуры, он же — легендарный хакер Хэлл, на счету которого взломы аккаунтов в социальных сетях и электронных адресов многих российских политиков, журналистов, общественных деятелей — Навального, Валерии Новодворской, Владимира Прибыловского, Андрея Мальгина. Сергей Максимов предстал перед судом в результате трехлетнего расследования немецких правоохранителей, получивших информацию, по большей части, от самих пострадавших, которые шаг за шагом восстанавливали совпадения в биографиях виртуального Хэлла и реального человека Сергея Максимова.

Своими прогнозами на ближайшее заседание с «Новой» поделился немецкий адвокат Алексея Навального Фольхард Шрайбер.

— Как началось это уголовное дело?

— На меня вышли и попросили о помощи — это было в конце 2011 года. Мы составили заявление и направили в прокуратуру, сообщив о хакерских атаках на электронный адрес моего клиента. Мое первое заявление было отклонено.

Мы начали работать и направили второе заявление: оно содержало всю информацию о подсудимом, которую собрал мой клиент. Эта информация указывала на конкретного человека: его место жительства, место работы, его происхождение, некоторые его записи из Интернета.

— То есть, тогда вам было уже известно имя будущего обвиняемого?

— Да. После этого по информации, которую мы предоставили в прокуратуру, у подозреваемого был проведен обыск. Этот человек подтвердил все наши данные: что он жил в Нюрнберге, учился в РГГУ. Во время следственных действий он спросил: какое отношение все это имеет к уголовному делу? Прямое, на самом деле. По этим данным мы его и опознали.

— Почему следствие заняло так много времени?

— Я не могу на это повлиять — это работа прокуратуры и суда. Но это не убийство, не нападение, не терроризм — это относительно небольшое дело, поэтому, думаю, оно заняло так много времени.

— Каково максимальное наказание по инкриминируемой статье?

— В компетенции суда дать ему срок до четырех лет. Однако, поскольку он совершил преступление впервые (в суде не рассматривают все взломы, которые приписывают Хэллу, или которые он открыто брал на себя — М. Е.), срок может составить и меньше.

— То есть, вы рассчитываете, что это будет реальный тюремный срок?

— Только в случае, если суд назначит ему больше двух лет. Если срок будет меньше, он становится условным. И тогда осужденный отправится в тюрьму, только если совершит еще какое-то преступление за время испытательного срока.

— У вас возможность повлиять на приговор?

— В каком-то смысле. Не хочу раскрывать карты заранее. Но основная работа нами уже проделана: мы его нашли и предоставили суду.

— «Раскрывать карты» — имеете в виду, какие-то новые доказательства причастности обвиняемого к другим эпизодам?

— Не могу это комментировать.

— Как вы думаете, заседание суда 8 июля может стать последним, перед приговором?

— Однозначно, нет. Во время этого заседания должна стать понятна стратегия защиты — будут ли они заявлять новые доказательства невиновности, новых свидетелях. А может, они этого не сделают. Тогда это будет конец первого раунда. Я имею в виду, что подсудимый еще подаст апелляцию.

— На прошлом заседании Максимов мало говорил и все отрицал, вы ожидаете, что он продолжит в том же духе?

— Как показывает мой опыт, обвиняемый в дальнейшем ведет себя, как во время первого суда. Изменить стратегию обычно решаются после подачи апелляции на приговор. Я читал его интервью, которое он давал после суда — о том, что это настоящий Хэлл переслал ему пароли ко всем аккаунтам, которые уже были взломаны. Не знаю, что это — его личная позиция или позиция защиты. Как стратегия защиты, она очень слабая.

— Почему?

— Слишком много дыр. Он говорит, что Хэлл ему все переслал, но при обыске было найдено огромное количество его личных бумаг, записей, сделанных от руки. Сомневаюсь, что Хэлл ему передал его же записи. Это очень слабо.

— Думаете, он может частично признать вину?

— Возможно. У меня есть такое предчувствие. Если так пойдет и дальше, задача защиты будет уже другой — максимально смягчить наказание. Поэтому, вполне вероятно, он скажет: да, я виноват, я сделал это, но, пожалуйста, не наказывайте меня столь сурово.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow