В компьютере на повторе крутится песня группы «Центр»: «Матрёшка. Балалайка. Волга. Изба./Борщ. Самовар. Спутник. Блины./Навсегда, навсегда. Всё наше навсегда./Навсегда, навсегда. Всё наше навсегда».
Я вспомнил об этой старой — 1988 год, самая перестройка — песне, читая новость о том, что издательство «Эксмо» подало второй иск против библиотеки Flibusta. По первому иску «в порядке обеспечительных мер» Роскомнадзор распорядился закрыть сайт от российских пользователей. И те, кто не знает, как воспользоваться каким-нибудь из дюжины способов обойти блокировку, действительно на сайт не попадут. Самого суда, правда, еще не было, но уже есть второй иск. А это значит, что если суд в результате оба раза примет решение в пользу истца, то к сайту библиотеки будет применена «вечная блокировка». То есть навсегда.
Обойти блокировку (пока, во всяком случае) особых проблем не составляет. Но все равно восхищает вот это «навсегда». Этакий достоевский ад вечной деревенской баньки с пауками: что было, то и будет. А чтобы не было никакой истории, надо, в духе Рене Генона и Вс. Чаплина, отказаться от переживающей непрерывный кризис современности в пользу «традиционной и сверхчеловеческой истины», что бы под этой традицией и сверхчеловечеством ни понималось. По большому счету ведь совершенно не важно, что это такое — всё, которое навсегда. Культурный набор от Васи Шумова, конечно, показателен. Как будто нынешние пропагандисты тоже слушают «Центр» на повторе: спутник, Пушкин, Калашников и другие Винтиковы и братья Черепановы, которыми было положено (и — в разной степени — и в самом деле можно) гордиться. А также традиции и обычаи, какими бы они ни были, и широта и удаль, как бы они ни воплощались.
Список расширяем хоть до порки детей, рукоприкладного «воспитания» жен, запрета абортов, секса до брака, теории Дарвина и Большого взрыва и далее вглубь, до исторического дна и ниже. Важно, чтобы это всё наше было государственным. Ведь «всё в государстве и ничто человеческое или духовное, — как говорил один известный итальянский политик, — не существует и тем более не имеет ценности вне государства», а «государство есть не только настоящее, оно также прошедшее, но главное, оно есть будущее». То есть навсегда. Вот вы скажете, что двести лет назад не было ни паровозов, ни самолетов и компьютеров, а двести тысяч лет назад — и самих людей. Но банька с пауками — здесь и сейчас, и нет там никакой эволюции, развития и прогресса, потому что всё это только регресс и порча.
Отказаться от истории, впрочем, можно и с другой стороны: не только от будущего, которое принесут изменения, но и от прошлого, которое было неправильным. Раз и навсегда порвать с недостатками, пережитками и влияниями. Расставить в головах цензурные бараки, натянуть виртуальную колючку блокировок — и вуаля: «Навсегда, навсегда. Всё наше навсегда. Навсегда, навсегда. Всё наше навсегда». А всё не наше — тоже навсегда, навсегда должно быть уничтожено. Как, например, в «451° по Фаренгейту» — никаких книг, никаких знаний, никакой истории, только вечные «родственники» в телевизоре.
У тех, кто подал иск против Flibusta, кстати, есть чувство юмора, но только злого: от Flibusta потребовали убрать именно эту повесть Рэя Брэдбери. Видимо, чтобы уж совсем ни у кого не оставалось сомнений в решительности намерений, полном отсутствии чувства мера и контакта с реальностью. Ну, согласитесь — книга Брэдбери как раз о том, что, даже подвергнув все книги сожжению, нельзя их уничтожить. Всегда найдется кто-нибудь, кто не позволит остановить их распространение. Не так, так сяк, не в вебе, так в Tor’е…
После первой блокировки Flibusta написала в своем твиттере: «Нас? Закрыли? Мы работаем, как работали. Это вас закрыли внутри рунета». Весь механизм блокировок и «ответных санкций», собственно, про это — власть закрывается от внешнего мира со всеми его грехами и раздражителями, но закрывает его от своих собственных граждан. И в результате получается не крепость, в которую нельзя попасть, а зона, из которой нельзя выходить. Нельзя — в смысле запрещено. Выйти, конечно, можно, но для этого нужны дополнительные знания и усилия. И желание. Отдавая себе в этом отчет, чиновники от государства или олигархий, в сущности, не хотят никакого концлагеря, потому что им же тоже тут жить. Их задача — всего лишь отогнать всех остальных подальше внутрь от колючей проволоки, завесить изнутри ограду портретами Пушкина и Калашникова, чтобы никакого и желания не возникло стремиться наружу: там гейропа, Обама, санкции и пираты. Пусть всё будет так, как будто ничего этого нет, не было и не будет.
«Вспомним бабушек, вспомним дедушек,/Сравним их с современными парнями и девушками./Правда-правда-правда-правда-правда-правда-правда./Навсегда, навсегда. Всё наше навсегда./Навсегда, навсегда. Всё наше навсегда».
Владимир ХАРИТОНОВ, специально для «Новой»
