Известный вектор олигарха Полонского: «Если у вас нет миллиарда…», похоже, весьма точно задан в российском футболе. Пока десятки клубов высших лиг, за считаным исключением, просаживают деньги госкорпораций и субъектов Федерации в борьбе за одни им ведомые цели, оставшиеся пытаются решить простейшие задачи, а иногда стараются и просто выжить, без намека на какой-либо успех.
«Квазар» — любительский клуб третьего российского дивизиона можно считать исключением. Его основатель — Артем Хачатурян, в прошлом селекционер московского «Спартака», шесть лет назад решил создать собственную дрим-тим: играющую в креативный веселый футбол. Состав команды сформировали из молодых отечественных талантов, оказавшихся «ненужными» профессиональным клубам. За время продвижения идеи лимита на легионеров, больше десятка игроков «Квазара» получили шанс на продолжение профессиональной карьеры — в России и за рубежом, а сам Артем Хачатурян пришел к выводу, что наш футбол не нужен никому.
— Есть такое мнение, что в России просто масса талантливых молодых игроков. Но как только доходит дело до сборной, выясняется: кадров для ее формирования нет.
— У нас никто не любит работать с молодежью. Понятно, что юный игрок, прежде чем стать мастером, должен совершить сотни ошибок. И ни один тренер или руководитель клуба в таком футболисте не заинтересован. Ведь результат может обеспечить опытный, и зачастую дорогой, иностранец. В последнее время ведутся попытки запустить процесс полноценной работы с молодежью — «Зенит» и «Спартак» создают вторые команды. Но не покидает ощущение, что делается это, как бы сказать… наотмашь.
— Известный спортивный агент Денис Лахтер достаточно резок в оценке рынка российских футболистов.
— А его нет, это фикция, миф. Рынок предполагает открытую борьбу и здоровую конкуренцию. А российская премьер-лига — закрытый элитарный клуб: вход только для своих. Не лучше обстоят дела и рангом ниже. Те футболисты, которым повезло попасть в струю, кто обладает достаточными связями (агентскими или родственными), кочуют из одного клуба в другой, играют и всегда будут иметь практику. Новые лица принимаются неохотно, возможно 2-3% могут оказаться в роли исключения. Все остальные — пропадают.
— Куда пропадают, как?
— В большей степени здесь вина самих футболистов. В спорте необходимы характер, стойкость, терпение в ожидании своего шанса и полная готовность, когда он выпадает. Но при этом я не могу не признать, что зачастую футболисты стучатся в закрытые двери. Техничные, смышленые игроки (которых мы подбирали для «Квазара») оказались нашему футболу не нужны: игра в пас, «кружева», инициатива и креативность воспринимаются как ребячество.
Одно время звездой «Квазара» был Андрей Вавилченков — невероятно одаренный футболист. В сборной 1990 года рождения он котировался выше Дзагоева. Но Алан проявил характер и заиграл, а Андрей приспособиться к суровым реалиям не смог. Он может возобновить карьеру в любой момент, но начинать придется с низов — а там плохие поля, отвратительное судейство, минимум болельщиков. Ему не нужен такой футбол, а нашему футболу — такой игрок.
— А есть примеры удачной реанимации?
— Кирилл Суслов. После окончания школы ЦСКА отыграл год в третьей лиге, потом попал к нам. На тот момент «Квазар» выступал в формате 8х8, не было выстроенной системы тренировок, поэтому сильно повлиять на рост мастерства футболиста мы не могли. Тем не менее в наших силах было вселить веру в себя, подметить тонкие детали в его игре и развить их. Позже его заметил селекционер нальчикского «Спартака», с тех пор Кирилл играет в ФНЛ. И таких ребят много — к нам идут не от хорошей жизни, конечно, но за шансом продолжить спортивную карьеру. В прошлом году 8 наших игроков подписали профессиональные контракты, 5 из них — впервые в жизни.
— С принятым лимитом «6+5» в России таких «лишних» футболистов станет меньше?
— Лимит на это мало повлияет. Чтобы ребята были востребованы, нужны команды, где они будут играть. У нас на уровне 4-го дивизиона футбол заканчивается. Для сравнения: в Голландии 10 лиг, и команды там разносторонние. У нас же 100 клубов… и один стандарт на всех — под него и футболистов штампуют, как на конвейере.
Вообще, гнусность методов порождает гнусность результатов. Когда человека искусственно тянут в состав, предпочитая его тому, кто объективно сильнее, он не становится лучше, ни в футбольном плане, ни в морально-нравственном. Да, у него будет игровая практика, но одна она не сделает из него футболиста. Ни в одной стране мира игроки не появляются таким образом. У России, как всегда, свой путь, но тут он не сработает — нужна единая конкурентная среда.
— За ней молодые ребята и едут за рубеж?
— Да, и это замечательно. Еще пару лет назад и близко такого не было. Новому поколению с помощью интернета все известно о других странах: уютные стадионы, адекватные болельщики, сформировавшаяся футбольная культура. И они хотят к этому приобщиться. Нормальный человек не может тянуться к чему-то в российском футболе. Чуть пошире посмотреть — найдутся клубы значительно лучше по отношению к делу, к игре (хоть и не всегда сильнее) ЦСКА, «Спартака» и «Зенита». Поэтому многие ищут пути развития карьеры там, где более справедлива оценка твоего таланта. А в России с каждым годом становится все больше игроков, разочаровавшихся и в футболе, и в жизни.
— А какими они попадают в футбол? И чем живет детский спорт сегодня?
— Если говорить о командах топ-уровня, то в интернаты забирают даже детишек 12—13 лет. По крайней мере в «Спартаке» так было. Хотя это не рекомендовано по психологическим соображениям. Стараются, как можно раньше переселить ребят из регионов в столицу, где объективно больше возможностей для роста. У школ топ-клубов есть негласная договоренность: игроков друг у друга не переманивать, за исключением пожеланий самих ребят. Прецеденты опасны — ответить могут больнее.
Ситуация с переписанными игроками (когда игроку занижают возраст) тоже постепенно меняется. Насколько я знаю, футбольная школа «Анжи» очень серьезно борется с этой проблемой; «Локомотив», который в свое время сильно от этого страдал, делает определенные правильные шаги. Но что и как происходит в остальных местах — никому не известно. Раньше в Дагестане было нормой переписывать мальчиков буквально с рождения на 2-3 года с надеждой, что он может стать футболистом. На самом деле это не было бы так страшно, если бы у нас было больше команд — каждому бы нашлось место, а дальнейшая жизнь все расставила бы по местам.
— Начиная дело в российском футболе, ты так или иначе встаешь на пути чьих-то интересов. Кому вы переходили дорогу?
— Надеюсь, много таких. Два года назад после интервью порталу Sports.ru мне откровенно давали это понять — и звонили, и угрожали, и приветы передавали через общих знакомых. Самая смешная история связана с нальчикским «Спартаком». Руководство клуба собиралось подать на меня в суд, подготовили кучу документов, но не успели: Андзора Белимготова (председателя правления клуба. — Д. К.) привлекли к ответственности за растрату бюджетных средств.
Занятная история о том, как мы просили стадион. Обратившись в Министерство спорта, мы попали к помощнику Виталия Мутко, который перенаправил нас к президенту Московской федерации футбола Сергею Анохину. При нашей первой встрече серьезный взрослый дядька в костюмчике отрапортовал: «Здравствуйте! Поручение Виталия Леонтьевича выполняем активно, бодро, с 199… какого-то года». Он еще довольно долго считал нас друзьями министра, а когда выяснил обратное, вопрос со стадионом закрыл. Ну и как назвать тип этого менеджмента?
Мы предлагали много идей, готовы были работать над созданием маркетингового продукта из любительского футбола, на что получали стандартный ответ: «Спасибо, что пришли. Оставьте свой номер телефона». Один из помощников Мутко мне руку на плечо клал и приговаривал: «Дружище, ты с системой не борись. С ней нужно сотрудничать». Мне стало ясно: мы никогда не услышим друг друга.
— Можно ли вывести государство из футбола?
— Нужно! Это отрыжка советской системы управления. Нужны рыночные механизмы и нормальные управленцы, которые не попадают в футбол через брата-свата. А профессионалов, которые деньги умеют и хотят зарабатывать, очень мало — все, как в колхозе, мечтают получать и распределять. Но обилие финансовых средств, особенно когда они льются с неба непрекращающимся потоком, приводит к притуплению мышления: не нужно заботиться о том, где найти сильного игрока подешевле, раскрутить его и выгодно продать. Но именно так работают европейские клубы средней руки, так работали наши клубы в начале нулевых. А потом появились деньги, и все остальные заботы отпали за ненадобностью.
Вообще, мало кто любит футбол, мало кто понимает, что хочет от футбола получить. Для меня, например, есть четкое определение таланта футболиста — техника, мышление и способность наслаждаться игрой. Это важно для формирования стиля игры, который проносится сквозь годы. Как Кройф в свое время привил техничный комбинационный футбол с обилием коротких и средних передач и через несколько лет превратил «Барселону» в лучшую команду мира. У каждой уважающей себя сборной та или иная манера игры. А российский стиль — 90 минут биться в конвульсиях у своих ворот.
— Владельцы российских клубов в один голос твердят, что футбол — это не бизнес.
— Мне нравится, как живут европейские клубы: окучивают и упаковывают болельщиков — от реализации билетов и атрибутики до продажи акций клуба. А еще привлечение не меценатов и благотворителей, а спонсоров, видящих в болельщиках потенциальных потребителей. Такие взаимоотношения формируют культуру, историю, идею, философию, которые проносятся из поколения в поколение. А я не знаю, как наш клуб может «создать» болельщика. Кому нужен «Зенит» с нереальным финансированием из твоего же кармана без твоего согласия? Кому нужно «Динамо», от которого спонсоры бегут сломя голову? Кто вообще захочет прийти на стадион, рискуя столкнуться с отморозками и маргиналами?
— Как же тогда живет любительский футбол, который, по идее, должен являться фундаментом отрасли?
— В хаосе. 3-я и 4-я лига, кроме футболистов и их родственников, никому не нужны. Их шансы выбиться в профессионалы минимальны, следят за этим десять калек. Стадионов нет. Из третьего дивизиона во второй выходит последняя команда в таблице, потому что у других нет денег. Все это, конечно, поправимо, когда есть люди, отстаивающие общие интересы.
«Квазар» создавался как противовес существующей системе отношений, ведения дел в российском футболе. В первый год нашего существования у нас не было конкретных целей: для нас счастье состояло не в результате, а в процессе его достижения. Позже, получив серию точных ударов в процессе взаимодействия с системой, мы осознали, что обязаны отстаивать свои права. Со временем это вылилось в открытое противостояние с футбольными чиновниками. Когда сегодня ты борешься с системой — это важно и хорошо, но на следующий день надо уже чем-то серьезным и продуктивным заниматься. Срок годности энтузиазма — 2-3 года, потом приходится либо мириться с системой, либо становиться ее частью.
P.S. Проект «Квазар» готовится к объединению с футбольным клубом «Мика» (Ереван) и продолжит свое существование в профессиональной лиге Армении. Артем продолжит осуществлять президентские полномочия в сотрудничестве с инвесторами, разделяющими его идеи и ценности. В Москве остаются его единомышленники, которые продолжат дело «Квазара».
