Герман Греф, Дядя Марик, Павлик, Василий Преображенский, Денис, Люсенька, Кундера, Синий — это не совсем люди, это те, кто живет в доме, на чердаке, в бассейне и в саду у Лоры Белоиван. И это я даже еще перечислять не начала, там много кого. Несколько собак, не поддающееся исчислению количество котов, сова, ворон, тюлени и другие. Не совсем люди, да, но все-таки и животными их назвать язык не поворачивается. Там у Лоры — в доме, в саду, на чердаке и в бассейне — конечно, дурдом: лай, хохот, пенье, свист и хлоп, людская молвь и конский топ. И пишет она про этот свой чудесный дурдом и его жильцов ярко, интенсивно, умно и смешно. Я читаю про них в фейсбуке, а теперь еще и в «Новой газете» буду.
Татьяна ТОЛСТАЯ
Главы из будущей книги
…У нас все наоборот: если рыбалка хорошая, это плохо. Если плохая, то тоже не обязательно хорошо: скудный улов может говорить и о том, что у тебя сегодня особенно кривые руки. Что там, на дне бассейна? — может быть, пусто, а может быть, ты просто плохой траулер. Отвратительная рыбалка была три дня подряд. Тятя, Тятя, наши сети притащили шесть молок, две жеваные селедочные башки, три хвоста, и все. А уж мы старались: возили сачком по дну и так, и эдак; нет, ничего больше не выловили. Давай-ка сплюнем через левое плечо. Ведь еще четвертого дня предавались печали, выуживая безголовые рыбьи тушки, да много — полный таз наловили. Такой улов о чем говорил? — о том, что тюлень Павлентий лопает одни головы, плюет на наши расчеты и не толстеет, а дата релиза сдвигается в неведомое. Можно было продолжать кормить его принудительно, но процесс затянулся бы до морковкина заговенья, и мы решили рискнуть, предоставив Павлику возможность как следует проголодаться и прийти к мысли о самостоятельном пропитании. За время раздумий Павлик похудел на пять килограмм, моя внутренняя идише-мамочка готова была сдаться и ринуться снова кормить мальчика из рук, но шесть молок и три хвоста (тфу, тфу, тфу) — контрольным выстрелом я слила бассейн — показали, что мамочке имеет смысл не нервничать: ее мальчик на верном пути. Теперь ему осталось догнать массу, хотя бы вполовину сократив разницу с Василием Преображенским, и ничем новым в пути к этой цели не заболеть (слышишь, Тятя наш небесный? Присмотри за процессом, будь другом).
Васька и Павлик — последние пациенты в этом сезоне, остальных мы уже давно выпустили, а эти зависли, захватив самый пик приморской жары: вода нагревается мгновенно, приходится намораживать пятилитровые канистры льда, бросать их в бассейны, а через час менять на новые. Сверху вольер с бассейнами занавешен простынями, и юнит для временного содержания морских животных смахивает то ли цыганскую кибитку, то ли на летнюю веранду детского садика «Тополек». А под цветастыми простынями, среди пятилитровых канистр плавают два тюленя, и вид у них, несмотря ни на что, вполне довольный.
Васька приехал из рыбацкого поселка Преображение в начале апреля. Выглядел он в общем и целом довольно неплохо (бывает много хуже), но демонстрировал странную штуку: стоило ему чуток понервничать, как он открывал рот и начинал дышать часто и шумно — так дышат собаки, но не тюлени, у тюленей другое устройство, оно у них приспособлено для питания в воде, и дыхательные пути схлопываются, когда открыт рот. Чтобы дышать пастью, тюленю нужны определенные усилия, и Васька эти усилия почему-то предпринимал. Наша версия про болевой синдром подтвердилась рентгеном: оказалось, у Васьки сломаны два ребра. Что в таких случаях предписано человеку? — лежать ровно, тяжести не поднимать, на танцы не ходить. Что делать с поломанным тюленем? — обращаться с ним так, как будто он китайская ваза (попробуйте принудительно накормить селедкой орущую и удирающую от тебя китайскую вазу). Ну и, конечно, брать ванны. Ванну Василий Преображенский оценил мгновенно. Он спал в воде, думал в воде, играл в воде, какал в воде — и ребра срослись, никуда не делись. Сейчас это довольно крупный юный самец весом около 50 кг. Быстрый, ловкий и недолюбливающий людей. Все как надо. Не выпускаем мы его по причине, которую сложно оценить однозначно: нам нужно, чтобы у тюленя Павлика была компания. Тюлень Павлик без компании спятит, и мы эксплуатируем Ваську, используя свое служебное положение. Выпускать в море мы их будем одновременно.
Павлик, как и Васька, к людям расположен не очень. Недоверие к людям пропорционально объему проведенного лечения, а Павлика пришлось лечить от всего. К бедолаге не прицепилась только родильная горячка, но, чем дольше он будет оставаться в неволе, тем больше у горячки шансов найти Павлика. Последнее его приобретение — сильнейший конъюнктивит, от которого тюленя пришлось лечить, выгоняя его из бассейна большой серой трубой. Павлик боится трубы, бежит от нее на сушу, а там, как санитар психиатрической скорой помощи, стоит кто-нибудь из нас с простыней в руках. Мы фиксируем Павлика простынями, закапываем глаза и через 20 минут выпускаем обратно в бассейн. Наверное, в бассейне он хвастается Ваське: «Видал, как я болею? Опять лечили». Может быть, они и в самом деле обмениваются опытом, и в свое время Васька рассказывал Павлику, как съездил в ветклинику: «Рентген делали мне. Знаешь, как больно!», а Павлик отвечал: «Не ври, ни капельки не больно, мне тоже вчера делали».
У Павлика было подозрение на инородное тело в желудке, потому что его постоянно рвало после кормления. Однажды он исторг из себя такой здоровенный камень, что чуть не треснула кафелина в полу карантинника. Нам нужно было убедиться в наличии или отсутствии других камней. Тот булыжник оказался единственным, а у Павлика подтвердился наш гипотетический диагноз — пилороспазм. Это рефлекторное сокращение желудка, когда спазматически сжимается желудочный сфинктер. Вытащить задохлика с таким диагнозом еще сложнее, чем трижды в день накормить китайскую вазу, и я до сих пор плюю через левое плечо, когда речь идет о Павлике. Мы забрали его в порту Зарубино 30 марта, покусанного собаками, с весом 9 килограмм, и только в середине июня Павлик стал потихоньку набирать массу. Сейчас он весит 25 кг: еще 10, и можно в море. Но я все еще ни разу не видела, как он ест, а рыбьи хвостики и невкусные молоки на дне бассейна теоретически могли быть работой Василия Преображенского.
Они почему-то думали, что я уже ушла, а я замешкалась, потеряв тазик из-под рыбы где-то в траве возле бассейна, и наконец увидала Павлика за трапезой. Он ел с таким сосредоточенно-отрешенным лицом, как будто пришел в свою холостяцкую квартиру с работы и варит себе пельмени, а пока они варятся, стоит над кастрюлей и с голодухи уминает багет. Но самое главное: он держал его двумя руками. Обычно тюлени если и используют ласты, то просто дербанят рыбу когтями, подхватывая лоскуты филе пастью, а у нас в этом году уже третий тюлень, который ест так, как будто у него не ласты, а руки. Но Денис и Васька удерживали рыбу и отрывали куски, резко мотая башкой, а у Павлика иная метода: у него голова остается неподвижной, почти незаметный рывок он делает именно ластами, в которых зажата рыбина.
Это было удивительное зрелище, комичное, трогательное и немножко фантастическое: как будто бы не тюлень в бассейне ел размороженную селедку (ноябрьский улов, охотоморская промысловая зона), а гуманоид. Круглая голова, здоровенные черные глаза без радужки и блеска, невыраженный плечевой пояс, странные руки, абсолютно человеческое занятие. Он на моих глазах откусывал от селедки куски — до тех пор, пока в ладошках не остался лишь короткий огрызок хвоста, Павлик не смог подцепить его ртом — огрызок пошел на дно, и тюлень нырнул за следующей рыбой.
Вот и ответ на вопрос, почему на дне бассейна еще и хвостики: их держать неудобно, мелкая моторика ни в какие ворота, поэтому вырезание фигурок из дерева Павлику точно не грозит. Заметив наконец меня (я тихонько стояла и подглядывала из-за угла вольера), Павлик ушел под воду вместе с зажатой в руках селедкой.
Потом он, конечно, научится заглатывать рыбину целиком, но если сохранит манеру держать еду передними ластами и откусывать от нее куски, то однажды, когда еще чуть-чуть подрастет, не сможет поесть привычным способом: у нормальных толстых тюленей ласты на груди не сходятся.
