РасследованияПолитика

Контратака

Как военным и представителям ВПК удалось нейтрализовать министра обороны, вмешавшегося в судьбу морского спасателя «Игорь Белоусов»

Этот материал вышел в номере № 88 от 17 августа 2015
Читать
Как военным и представителям ВПК удалось нейтрализовать министра обороны, вмешавшегося в судьбу морского спасателя «Игорь Белоусов»
Август 2015 года. Недостроенный спасатель «Игорь Белоусов» волевым решением заместителя министра обороны выходит на испытания, к которым не готов
Август 2015 года. Недостроенный спасатель «Игорь Белоусов» волевым решением заместителя министра обороны выходит на испытания, к которым не готов

В статье «Спасение спасателя», опубликованной в 15-ю годовщину трагедии «Курска», мы начали рассказывать читателям эпическую и бесславную историю создания российского морского спасателя «Игорь Белоусов».

Краткое содержание предыдущей главы

Решение о строительстве спасательного судна нового поколения «Игорь Белоусов», оснащенного глубоководным водолазным комплексом (ГВК‑450) и предназначенного для спасения членов экипажа затонувшей подводной лодки и обеспечения водолазных работ на глубине до 450 метров, было принято в 2001 году. С 2003 года проект не имеющего в мире аналогов ГВК‑450 разрабатывало специализированное ЦКБ «Лазурит», сроки разработки затянулись по вине заказчика (отсутствие финансирования — установлено решением Высшего арбитражного суда). Тем не менее к концу 2011 года опытный образец российского ГВК‑450 был готов на 80%, затрачен миллиард рублей.

Однако в конце 2011 года руководство Объединенной судостроительной корпорации и завода «Адмиралтейские верфи», главком ВМФ Высоцкий, руководитель департамента по обеспечению гособоронзаказа Вернигора и заместитель минист­ра обороны Сухоруков пролоббировали интересы коммерческой фирмы «Тетис Про», и на основании представленных министру обороны Сердюкову не соответствующих действительности сведений контракт с ЦКБ «Лазурит» был расторгнут. С фирмой «Тетис Про» без проведения тендера был заключен контракт на поставку якобы серийного иностранного ГВК‑450 производства британской фирмы Divex, которого в реальности не существовало.

Под видом поставки несуществующего иностранного ГВК «Тетис ПРО» отправил разрозненные части стандартизированного западного глубоководного водолазного комплекса, который по своим техническим характеристикам не отвечал требованиям ВМФ РФ и не подходил для «Игоря Белоусова».

Чтобы «привязать» это оборудование к судну, главный проектант судна КБ «Алмаз» (при соучастии «Тетис ПРО», «Адмиралтейских верфей» и специализированных военных НИИ) вынужден был своими силами и за свой счет разработать новый проект ГВК с ухудшенными характеристиками. А также серьезно изменить непосредственно проект судна «Игорь Белоусов» (тоже не факт, что в лучшую сторону).

«Новая газета» пыталась обратить внимание Министерства обороны на грубейшие нарушения, допущенные при строительстве «Игоря Белоусова» — военной техники, представляющие высокую опасность для жизни и здоровья людей в ходе эксплуатации.

В августе 2013 года наши сигналы SOS услышал главный спасатель страны Сергей Шойгу, по предложению «Новой газеты» он приказал создать межведом­ственную экспертную группу для проведения профессионального аудита строительства «Игоря Белоусова» и включить туда специалистов, которым мы доверяли. Шойгу особо отметил: все, что касается спасения российских подводников, является приоритетом государства и общества, поэтому никаких секретов тут быть не может. Таким образом, «Новая газета» была допущена к «внутренней кухне» Министерства обороны и должна была освещать работу комиссии. Что из этой затеи получилось и как на самом деле выполняются приказы министра обороны? Эта глава — о технологии военного вранья.

Подавление противника превосходящими силами

На встрече с Шойгу я представила список из десяти экспертов, чья компетенция и опыт в создании спасательной военной техники не вызывали сомнений. Все они имели непосредственное отношение к проекту отечественного спасателя «Игорь Белоусов». Руководителями комиссии я предложила сделать начальников двух ведущих военных НИИ — директора Крыловского научного центра Андрея Дутова и адмирала Николая Максимова, возглавляющего Военно-морскую академию. Оба были в курсе ситуации: в феврале 2013‑го прошел научно-технической совет при Военно-морской академии, по результатам которого ВМА и Крыловский центр дали свои заключения по ситуации со строительством «Игоря Белоусова». На заключениях стояли подписи и Дутова, и Максимова.

Также было решено включить в комиссию представителей военной прокуратуры и контрразведки.

Приказ о создании комиссии был подписан заместителем министра обороны Юрием Борисовым 5 сентября 2013 года (через 10 дней после моей встречи с Шойгу). Ее состав оказался невероятно раздут — 53 (!) человека. В том числе в комиссию на правах полноценных экспертов попали и те должностные лица, чьи дейст­вия привели, на мой взгляд, к провалу строительства спасателя «Игорь Белоусов». То есть те, кого должны были проверять, оказались в роли проверяющих. Более того, в комиссии у них появился пятикратный количественный перевес.

Дальше — больше. В комиссию ввели непосредственных командиров моих экспертов (а они все — офицеры, то есть люди служивые). Это было чисто военное иезуитство, потому что иерархия в армии не предусматривает независимости подчиненного от командира. Приказали — взял под козырек и пошел выполнять. С прин­ципом независимости и равенства всех членов комиссии было покончено одним выстрелом. Точнее — приказом.

Укомплектованная таким образом экс­пертная группа вряд ли была способна выполнять задачи, поставленные министром обороны. И подписавший приказ заместитель министра обороны Юрий Борисов не мог этого не понимать.

Позиционная война

Намерение пригласить в комиссию представителей военной прокуратуры и контрразведки оказалось декларативным: никого из этих ведомств в комиссию так и не включили. Я несколько раз спрашивала чиновников Минобороны, почему так получилось? Мне сказали, что приглашения якобы остались без ответа. Но я почему-то сомневаюсь, что ревизоров в погонах вообще звали, и уж точно они бы не отказались от участия в работе комиссии. Военная прокуратура и ФСБ много лет держат руку на пульсе этой истории. Их бездействие, к сожалению, объясняется просто: функция надзора за законом у нас не работает в принципе, а карательная — шарахает, когда уже совсем поздно и погибли люди.

В итоге никто из посторонних (то есть не имеющих отношения к ВПК и армии) в комиссию не вошел, количество экспертов стабилизировалось на цифре 45.

Профанацией оказался и принцип гласности. Всех членов комиссии в первый же день предупредили об ответст­венности за разглашение информации, на все документы был наложен гриф ДСП, аудиофиксация если и велась, то никто этого не видел. Да и невозможно было технически зафиксировать работу, которая большей частью проходила кулуарно: члены комиссии в полном составе собирались только один раз. Единственные аудиоследы, которые оставила эта комиссия, зафиксированы корреспондентом «Новой газеты».

Собственно говоря, секретность, как мне кажется, была нужна исключительно для того, чтобы «Новая газета» узнала о работе экспертов как можно меньше. Любопытно, что в состав комиссии был введен представитель британской фирмы, работающей на НАТО. Вот от него наши военные не скрывали ничего!

Организацией работы комиссии, которую формально возглавил заместитель главкома ВМФ РФ Александр Федотенков, на самом деле занимался секретарь экспертного совета Военно-морской академии Сергей Андрющенко. Специалистом в сфере спасания он не был, зато имел исключительно богатый бюрократический опыт. Думаю, именно ему принадлежала гениальная идея разделить комиссию по «Игорю Белоусову» на четыре подгруппы. Распределяли членов комиссии по группам в приказном порядке, без учета их профессионального опыта. Выходить за пределы тех вопросов, которые были поставлены перед группой, не позволялось. Все основные вопросы отдали в ведение первых трех подгрупп. Зато все рекомендованные «Новой газетой» эксперты были согнаны в «ссылку» — в четвертую подгруппу. Принципом отбора специалистов в эту подгруппу стала именно рекомендация «Новой газеты», а не их квалификация как экспертов.

Отношение к четвертой подгруппе было предвзятым. Экспертов не допускали к ознакомлению с представленной комиссией документацией, они должны были в буквальном смысле проситься на заседания других подгрупп, в конце концов их обвинили в «амбициозном поведении, отсутствии комплексного подхода к задачам экспертизы, стремлении к рассмотрению частных характеристик и непонимании задач, стоящих перед Военно-Морским Флотом».

Для нейтрализации «оппозиционных» экспертов была введена многоуровневая цензура. Члены комиссии должны были направлять заключения руководителям своих подгрупп. Те готовили промежуточные итоговые заключения, на их основе первая подгруппа, в которую входили все начальники и которой руководил Сергей Андрющенко, готовила итоговое заключение межведомственной экспертной группы. Таким образом, главными в этой комиссии стали не специалисты, а секретари.

Приказано верить на слово

Основная задача комиссии была четко сформулирована министром обороны. Межведомственная экспертная группа должна была дать ответы на следующие вопросы: 1) соответствует ли иностранное оборудование фирмы Divex, поставляемое фирмой-дилером «Тетис ПРО», требованиям флота; 2) чем гарантированы его качество и безопасность; 3) каковы реальные тактико-технические характеристики ГВК, который создается на базе этого иностранного оборудования; 4) какова его реальная стоимость; 5) получит ли флот в ноябре 2014‑го спасатель «Игорь Белоусов», который сможет обеспечить спасение подводников и безопасную работу водолазов на рекордной для всего мира глубине — 450 метров.

На момент подписания договора (в апреле 2012‑го) между «Адмиралтейскими верфями» и «Тетисом ПРО» никаких документов о технических характеристиках и сертификатах, подтверждающих качест­во и безопасность иностранного оборудования британской фирмы Divex, никто не видел. Даже «содержание коммерческого договора между ОАО «Тетис ПРО» и фирмой Divex неизвестно организациям Министерства обороны РФ», — писал спустя год после заключения контракта руководитель 208‑го военного представительства МО Павлуцкий.

В сентября 2013‑го у «Тетиса ПРО» по-прежнему не было полного комплекта надлежащей документации, а вместо договора с Divex (коммерческая тайна, охраняемая пуще любой военной) комиссии предъявили сотрудника британской фирмы Фредерика Поупа. В режиме «вопрос-ответ» экспертам комиссии предложено было поверить на слово представителю иностранной компании в том, что касается технических характеристик уже поставленного в Россию оборудования, предназначенного для военных нужд.

Впрочем, надо отдать должное — Поуп врать не стал. Он спокойно констатировал, что при заключении договора не проводился анализ поставляемого британцами оборудования на соответствие требованиям ВМФ РФ, а значит, надежность и качество оборудования никак не подтверждены и не могут быть гарантированы. (В дальнейшем часть поставленного оборудования оказалось действительно негодной. Переделать его по условиям договора с британцами не представлялось возможным, и заводу «Адмиралтейские верфи» пришлось за свой счет решать эту проблему.)

Также оказалось, что договор с «Тетисом ПРО» и Divex не предусматривал поставку оборудования, без которого ГВК просто не мог функционировать, а также поставку ЗИПа, водолазного снаряжения и оборудования для подводно-технических работ. Все это должно было стать неотъемлемой частью договора на поставку. В результате — пришлось закупать отдельно. (В дальнейшем эти расходы промышленности как фактически понесенные на создание спасателя будут предъявлены заказчику — Министерству обороны.)

К сентябрю 2013 года оборудование Divex уже почти полностью пришло в Россию. Завод начал монтировать его на судне «Игорь Белоусов» и — схватился за голову. Грубо говоря, иностранное оборудование в буквальном смысле слова не лезло на корабль. Пришлось судорожно изменять уже утвержденный проект «Игоря Белоусова» и перестраивать судно. Только за один квартал главный проектант спасателя КБ «Алмаз» выпустил более трех тысяч извещений об изменениях рабочей конструкторской документации. На судне шли переделки уже заложенных фундаментов и трубопроводов.

В результате сроки строительства судна были катастрофически сорваны (на достройку и полный цикл испытаний спасателя требовалось по самому минимуму еще три года), а эксперимент по поставке «иностранного ГВК» обошелся государ­ству, по грубым приблизительным подсчетам, около трех с половиной миллиардов рублей. Собственно, именно такой прогноз давали все специалисты, ставя под сомнение первоначальные обязательства «Тетис ПРО» (поставить иностранный ГВК всего за 1 млрд 380 млн рублей, включая НДС). Вот только специалистов никто не слушал.

Война — искусство обмана. Правда — первая жертва войны

Итак, межведомственная экспертная группа получила достаточно информации, чтобы ответить на поставленные министром обороны вопросы о качестве, сроках и истинной цене поставляемого «Тетисом ПРО» ГВК.

Но в итоговом заключении межведомственной комиссии, которое в декабре 2013 года поступило на утверждение заместителю обороны Юрию Борисову, было сказано следующее:

— ОАО «Тетис ПРО» осуществляет поставку ГВК‑450 в соответствии с условиями договоров и в сроки, обеспечивающие строительство и сдачу судна «Игорь Белоусов» в ноябре 2014 года.

— Заявленные (то есть не подтвержденные документально. — Е.М.) характеристики ГВК «Тетис ПРО» соответствуют требованиям ВМФ. Но фактически проверить это можно только по результатам испытаний.

— Отказ от ГВК «Тетиса ПРО» в пользу отечественного проекта (на который, напомню, было потрачен 1 млрд рублей и который был готов на 80%) нецелесообразен, так как на завершение отечест­венного глубоководного водолазного комплекса потребуется два года и еще 1,5 млрд рублей. О том, что ГВК «Тетиса» обойдется Минобороны гораздо дороже отечественного, в заключении комиссии не сказано ни слова.

…Надо сказать, что параллельно с работой комиссии в недрах промышленности и Министерства обороны велась напряженная деятельность по подготовке решения «О порядке завершения ОКР по созданию спасательного судна проекта 21300 «Игорь Белоусов»». Судя по черновикам этого решения, утвердить его должен был министр обороны РФ.

Представители промышленности, флота и Минобороны обосновывали увеличение стоимости работ по строитель­ству «Игоря Белоусова» еще на 4 (!) млрд рублей («подготовить комплект расчетно-калькуляционных материалов на увеличение цены по государственному контракту ориентировочно на 50% c 8,9 до 13,4 млрд рублей») и предлагали отодвинуть сроки сдачи спасателя аж на 2016 год («установить срок окончания ОКР «Создание спасательного судна…» 25 ноября 2016 года»). Самое главное! В этом решении передачу судна флоту предлагалось не связывать с испытаниями его основного вооружения (то есть с испытаниями ГВК-450Из текста решения: «Государственные испытания спасательного судна… по программе государственных испытаний в условиях глубоководных полигонов провести в начальный период эксплуатации спасательного судна на Тихоокеанском флоте в соответствии с графиком, утвержденным командующим Тихоокеанским флотом. Председателю комиссии государственной приемки спасательного судна проекта 21300… не связывать подписание приемного акта с выполнением испытаний по программе государственных испытаний судна в условиях глубоководных полигонов. Заводские ходовые, государственные испытания и сдачу судна государственному заказчику не связывать с завершением монтажа, проведением и результатами предварительных и межведомственных испытаний глубоководного водолазного комплекса ГВК-450…»). В переводе на человеческий язык, промышленность, по сути, пыталась умыть руки: спасатель построен, а пригоден ли он к эксплуатации по назначению — извините, не наша головная боль.

Причина такого «хода конем» объясняется просто. Чтобы сдать «Игорь Белоусов» в ноябре 2014 года (как божились до самого последнего момента), нужно было провести швартовые, ходовые, межведомственные и государственные испытания. Минимум времени, который закладывался на все этапы, — девять месяцев. Хотя по-хорошему только к погружению на 450 метров надо было готовиться год.

Без испытаний всех систем ГВК на предельных нагрузках спасатель «Игорь Белоусов» лишался всякого практического смысла. Зачем флоту спасатель с неиспытанным глубоководным водолазным комплексом? Что с ним делать? Ответ был шикарный: министру обороны предлагали выбить из гособоронзаказа еще несколько миллиардов рублей на достройку спасателя (то есть, по сути, компенсировать все неучтенные расходы промышленности) и отправить «Игорь Белоусов» с глаз долой на Тихоокеанский флот. Там, далеко-далеко, куда не доберутся даже назойливые журналисты, можно вечно проводить испытания спасателя в режиме опытной эксплуатации, на что каждый год придется выделять немалые средства. Зато формально «Белоусов» построен, на нем развевается Андреевский флаг, а авария, подобная «Курску», еще не факт, что случится. Даже если случится и опять никого не спасут, виноват будет Шойгу, а не те, кто все это устроил!

Циничный факт. Члены межведом­ственной экспертной группы (не все, конечно) принимали активное участие в подготовке этого решения. То есть прекрасно знали реальное положение дел. Тем не менее в итоговом заключении межведомственной экспертной группы написали следующее: строительство «Игоря Белоусова» идет «в соответствии с графиком». И подписались.

Но были и те, кто врать не стал. Про реальную стоимость, про то, что иностранный ГВК категорически не соответствует требованиям флота и техническому заданию проекта, что в сроки со строительством «Белоусова» промышленность не уложится, что эту технику вообще будет крайне сложно допустить до испытаний, потому как качество и безопасность ничем не гарантированы, — про все это и многое другое было сказано в особых мнениях членов комиссии. Все особые мнения родились именно в четвертой подгруппе, куда были «сосланы» эксперты «Новой газеты». Шесть особых мнений! Два из них — с дотошным анализом всех недостатков на 38 и 55 листах соответственно. (Для сравнения, итоговое заключение комиссии — всего на 12 листах, включая подписи.)

…Особые мнения комиссией, конечно же, не обсуждались. С ними даже ознакомили далеко не всех экспертов. Особое мнение представителя 208‑й военной приемки вообще засекретили (так сказал начальник Управления военными представительствами Минобороны Степанов в ответ на мою просьбу предоставить документ).

Работа четвертой подгруппы была официально признана «неудовлетворительной».

Итоговое заключение межведом­ственной экспертной группы писала первая подгруппа, которую возглавлял секретарь Андрющенко. Ни один из экс­пертов, рекомендованных «Новой газетой», не участвовал в обсуждении результатов работы, не знал о содержании заключений других членов комиссии, не был ознакомлен с итоговым заключением межведомственной экспертной группы и не подписывал его. Из 45 членов комиссии протокол подписали всего 15 человек. Про особые мнения в итоговом заключении написано две строчки: «Особые мнения были рассмотрены и отклонены, как недостаточно обоснованные…»

Утверждение итогового заключения межведомственной экспертной группы назначили на 18 декабря 2013 года. Заместитель главкома флота Александр Федотенков должен был доложить о ходе работы комиссии и ее выводах заместителю министра обороны Юрию Борисову.

К огромному сожалению всех заинтересованных в благополучном исходе лиц, не пригласить на это совещание журналиста «Новой газеты» было нельзя. Это слишком явно демонстрировало бы пренебрежение к приказам министра обороны России.

Продолжение следует

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow