^{Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»}

Голос Церкви, церковных авторитетов, мудрых наставников и проповедников должен звучать в полную силу, в том числе и на федеральных телевизионных каналах. Государство должно обеспечить адекватное отражение в информационном пространстве интересов граждан, которые связывают свое мировоззрение с ценностями православия…

Владимир Путин, 2012 год

14 августа группа людей, называющих себя православными, под предводительством Дмитрия Цорионова (Энтео) разгромила в Манеже выставку «Скульптуры, которых мы не видим». Православных якобы оскорбило изображения Христа. В ходе налета были повреждены четыре работы художника Вадима Сидура…

— Елена, что вы думаете о последних действиях Энтео в Манеже?

— Думаю, что это развитие того, что началось в 2003 году, когда отец Александр Шаргунов (настоятель храма святителя Николая в Пыжах на Ордынке) послал своих алтарников громить выставку «Осторожно, религия!». У него тогда был комитет «За нравственное возрождение Отечества». Они против Мадонны выступали, против журнала «Молоток», против Гарри Поттера — в общем, против всего подряд. Они за нравственное спасение России. Отец Александр Шаргунов гордился, что послал своих алтарников громить выставку. Алтарников сначала задержали, потом отпустили, а потом и наградили. Есть даже фотография, где их награждают за это.

— Наградили за преступление?

— Думаю, что в грамотах вряд ли было написано «За погром»… (В 2003-м председатель Фонда святителя Николая Чудотворца (создан по благословению патриархии, его руководство утверждает, что действует под патронатом «Единой России») Андрей Быков торжественно наградил грамотами и памятными подарками организаторов погрома выставки «Осторожно, религия!» в Сахаровском центре в_ Москве. Быков назвал погромщиков «защитниками веры», сообщив, что в__ момент__ их награждения в__ храме святителя Николая на Пыжах, где происходила церемония, замироточила икона царя-мученика Николая__ II_. — Е. М. )

^{Награждение грамотами и ценными подарками погромщиков выставки «Острожно, религия». Слева направо: погромщики Сахаровского центра Григорий Гарбузов, Михаил Люкшин, Владимир Сергеев, Николай Смахтин, протоиерей Александр Шаргунов, председатель правления Фонда Святителя Николая Чудотворца Андрей Быков, погромщики Алексей Кульберг и Анатолий Зякин. Храм св. Николая на Пыжах. Москва, март 2003 года.}

— То есть Энтео тоже может претендовать на награду?

— Конечно. Ведь Энтео из так называемых «духовных чад» отца Димитрия Смирнова (настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской), поэтому это одна компания. Смирнов пришел и устроил погром на юбилейном концерте «Серебряного дождя», а Энтео — его ученик. Они чувствуют абсолютную безнаказанность. У Смирнова есть свой видеоблог, где он выкладывает проповеди и обращения. У него есть обращение, в котором он говорит, что «в советское время КГБ за вас сажал всех, кого надо, а сейчас самим надо работать. Собирайтесь, и идите, и громите эти секты». Или, например: «Вот бабушка воспитывает внука. Да бабушка 15 абортов сделала, чему может внука научить? Таких женщин убивать надо. Правда, это сейчас не практикуется». Это прямые призывы к насилию. Но его оправдывают даже религиоведы, какой-нибудь Борис Кнорре из Высшей школы экономики на «Радио Свобода» говорит: «Ну что вы, отец Димитрий Смирнов, ну он юродствует. Это все ирония. Он же никого не убил». Ну, извините, то, что говорит этот религиовед, — это то же самое, что какой-нибудь участковый говорит женщине, которая к нему прибегает с жалобами на побои: «Ну не убил же еще, вот убьет, тогда заявление примем».

^{Дмитрий Цорионов с Всеволодом Чаплиным в Госдуме. Фото: Twitter}

«Осторожно, религия!»

— В 2003 году погромщиков ведь вначале задержали, как и сейчас Энтео, даже завели на них дело, которое потом закрыли. Но затем возникло уголовное дело против Самодурова и его коллег (Юрий Самодуров, тогда директор Музея и общественного центра им А.Д. Сахарова, где проходила выставка «Осторожно, религия!». — Е.М .). Пока ситуация аналогичная, но отличие ее в том, что за прошедшие 12 лет таких нападений и на выставки, и на кураторов, и на оперы, и на спектакли было так много, хроника таких погромов, возмущений, заявлений уже столь обширна, что это говорит о том, что православные набирают силу. Более того, они пробили закон об оскорблении религиозных чувств. И поэтому, если в 2003 году они говорили только о богохульстве, то сейчас Энтео сразу заявил в Манеже: «Мы защищаем закон» и «Это уголовное преступление. Мы уже вызвали полицию».

В 2003 году Госдума обратилась к прокурору (тогда Устинову) с требованием наказать художников и организаторов выставки. То есть Госдума сразу встала на сторону погромщиков. В то время как сейчас в Государственной думе даже раздались призывы наказать самих погромщиков. Не думаю, что это большой перевес в пользу законности, тем более что есть закон об оскорблении религиозных чувств, который сам беззаконный. Погромщики теперь апеллируют к этому закону и к Богу, их риторика значительно изменилась.

То есть погромщики дошли уже до того, что говорят от имени Бога, и тем самым повторяют риторику того же Чаплина, который тоже считает, что он вершит от имени Бога и патриарха Кирилла, который всерьез считает себя наместником Бога на Земле, и поэтому вправе вещать о его имени.

— Если эта девушка говорит, что она действует от имени Бога, то тогда атеист или приверженец другой веры от имени кого-то или чего-то имеет право поступить аналогичным образом в православной церкви?

— Совершенно верно. Об этом — и соборность церковная, которая на самом деле, по моему мнению, потеряна в церкви, — это уважение к каждому человеку, поскольку через любого члена церкви может говорить Бог. Или не через члена церкви. Это еще и война божественных авторитетов. У нас ведь талант от Бога. Если человек талантлив — это от Бога. Церковь — наместник Бога на Земле, как она утверждает. И цитируют апостола Павла, что всякая власть от Бога.

— Если талант от Бога, то алкоголизм, например, — это тоже от Бога? Ведь среди талантливых людей много алкоголиков.

— То есть если человек заболел алкоголизмом, то болезнь у него — от Бога? То есть зло — от Бога или нет? Это большой вопрос — он называется теодицея, — откуда в мире зло при всемогущем и всеблагом Боге. Если Бог существует, если всемогущ, то почему терпит зло? Значит, он не всеблаг? Это давний вопрос, еще с Лейбница (трактат 1710 года немецкого философа Лейбница «Опыт теодицеи о благости Бога, свободе человека и происхождении зла». — Е.М. ) Это вопрос без ответа, никто не знает.

— Ну ладно, алкоголики… Один из последних страшных случаев. В Новороссийске социальная служба забрала грудного ребенка из якобы неблагополучной семьи и поместила его в социальное учреждение. И там через пять дней ребенок погибает с огромной гематомой на лице. То есть ребенка просто убили. Где здесь великая миссия Бога? За что этого маленького, грудного ребенка убили?

— Нет здесь ответа. Лучше всего ответил Вольтер, притом что его обвиняли в богохульстве, — «наше дело не обсуждать вопрос о происхождении зла, а бросаться на помощь страдающему». У человека еще есть важная задача: обличать то зло, которое творится людьми. Можно, конечно, все свалить на Бога, что Бог во всем виноват, но тогда это тоже освобождает человека от ответственности.

— Но ведь сейчас примерно то же самое делает Энтео, считая, что, совершая преступление, он защищает Бога.

— Это преступление, уголовное преступление, абсолютно. Но дело в том, что сама Русская православная церковь — это, по сути, организация, чей устав, — если судить по христианским церковным канонам, как это делал убитый отец Павел Адельгейм (и этому посвящена его книга «Догмат о церкви в канонах и практике»), — входит в противоречие с древними каноническими правилами церкви и решениями Поместного собора 1917—1918 годов. Потому что соборность — то есть решение главных вопросов церкви соборно, с участием не только клира, но и мирян, на Поместном соборе при свободном выборном представительстве всех уровней церкви, от патриарха до простых мирян, — заменена властью Архиерейского собора.

А если подходить к церкви как к социальному институту, то там не проводится аудит, мы не знаем финансовой жизни церкви, она сама по себе закрытая организация. Вот мы знаем об этом младенце несчастном из Новороссийска, потому что он попал в государственное заведение… Но мы не знаем, что творится в монастырях; мы не знаем, что творится в детских приютах при монастырях. Иногда что-то выплескивается — о насилии по отношению к девочкам в церковных приютах, о гомосексуальном насилии. Но это выплески, а потом все затихает. Ведь наша прокуратура этим не занимается, это вообще закрытая территория. Соответственно, если подходить к церкви с юридической, правовой точки зрения, то там, я считаю, непаханое поле для расследования.

«Состояние прелести»

— В 2012 году была замечательная проповедь патриарха Кирилла в Серафимо-Дивеевском монастыре, где он объяснял, что в церкви закон имеет два значения: есть закон светский и закон Моисея, ветхозаветный закон, благодать. О противопоставлении закона и благодати была проповедь митрополита Иллариона (_слово «О законе и благодати», написано между 1037—1050 годами. — _ Е. М. ), так вот патриарх теперь использует это для оправдания беззакония. Мы живем по благодати, говорит он, потому что мы такие просветленные, преображенные христиане, поэтому нас нельзя судить. («Закон предполагает ответственность; нарушение закона предполагает суд; суд предполагает, в случае обнаружения вины, наказание. А если над таковыми нет закона, то нет ни суда, ни наказания», — сказал патриарх Кирилл. — Е.М. )

— А кто это решил, что они «просветленные»?

— Они сами и решили. Это совершенное самообожествление — то, что в христианстве называется «состоянием прелести». Человек впадает в прелесть и считает, что он подобен Богу.

— Смешно…

— Это было бы смешно, если бы не было столько трагедий. Даже тот погром 2003 года не оценен по-настоящему. Художник, поэт Аня Альчук покончила с собой. Она была единственной из художников на скамье подсудимых в 2003 году. Она прошла этот совершенно жуткий путь: собирались кликуши, ее оскорбляли, обвиняли, обзывали всячески. А потом ее тело нашли в реке в Берлине. Муж Ани, философ Михаил Рыклин, был с ней на всех заседаниях. О суде он написал книгу «Свастика. Крест. Звезда». Когда Аню оправдали, а Самодурова и Василовскую приговорили к штрафу (Юрия Самодурова и Людмилу Василовскую, сотрудницу Сахаровского центра, признали виновными в разжигании национальной и религиозной вражды. — Е. М. ), Михаил, ее муж, сразу увез ее из России.

^{Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»}

Аня была поэтом. Она была очень интересным поэтом-экспериментатором, из тех, кто работал с визуальной поэзией — поиск слов, поиск смыслов, которые спрятаны в слове… Это очень интересная графическая визуальная поэзия. Она была художником, делала инсталляции о природе гендера. Она была одним из первых теоретиков феминизма в 90-е годы. Она была очень интересным творческим человеком и очень хрупким, какими обычно бывают тонкие поэты, художники. Она уехала в Германию с мужем. И там в 2008 году ушла из дома и не вернулась. Ее тело долго искали. Я была уверена, что ее убили, потому что православные радикалы по-прежнему присылали ей угрозы. Но потом, в прошлом году, вышла еще одна книга Михаила Рыклина, уже посвященная целиком жене, она называется «Пристань Диониса. Книга Анны». Михаил Рыклин прослеживает весь ее путь и приходит к выводу, что это было самоубийство поэта, она как бы ушла в свободный мир. Она сделала это, потому что не смогла пережить суда, потому что она впала в тяжелую депрессию. Более того, с ней произошло то, что происходило в немецких и советских концлагерях: она не смогла выдержать этой массовой агрессии против себя и стала верить в то, что она виновата. Это когда человек не может один противостоять массированному насилию, издевательству над собой. И у нее стали появляться мысли, что, «может быть, я действительно виновата». Но это уже было в депрессивном состоянии, такая сломленность. И она убила себя.

Она не была организатором выставки. Она была одним из художников. Перед выставкой на сайте Сахаровского центра она написала, как она видит эту выставку. И что эта выставка очень важна, потому что церковь стала репрессивным аппаратом, ее можно и нужно подвергать критике и анализу.

Призывы с амвона

— По уголовному делу против Самодурова, Василовской и Альчук была проведена экспертиза. Делала ее психолог Вера Абраменкова. Эта же Абраменкова потом писала экспертизу по Pussy Riot, основываясь на Трулльском (691—692 годы, Константинополь) и Лаодикийском (360 год, Лаодикия) соборах.

Вот эта Абраменкова почему-то решила, что Аня является лидером в группе художников, и об этом она указала в экспертизе, и поэтому Аня оказалась единственной на скамье подсудимых. Хотя, повторяю, она не была организатором, и группы-то там никакой не было. На суде обвинение хотело создать образ сплоченной, враждебной преступной группировки, ОПГ из художников, и им был нужен какой-то лидер. Вот они сделали из Ани лидера.

— Я слышала, что в одном из ваших выступлений вы рассказывали, как в 2012 году в церквях Москвы с благословения патриарха Кирилла настоятели просили своих прихожан подписывать обращения к прокурору с требованием ужесточить наказание для девушек из Pussy Riot.

— Была Крестопоклонная неделя, то есть Кресту посвященная. Это было воскресенье, 18 марта 2012 года. Во всех храмах Москвы настоятелей после проповеди с амвона обязали читать обращение к московскому прокурору с требованием ужесточить наказание Pussy Riot до пяти лет. Это был совершенно беспрецедентный случай. Такого никогда раньше не было, чтобы в церкви призывали посадить в тюрьму, даже в советское время. Отказался читать обращение отец Алексий Уминский (настоятель храма Святой Троицы в Хохлах). А моя аспирантка мне прислала эсэмэску: «Отец Александр Борисов прочитал с амвона призыв посадить Pussy Riot. Как дальше жить, Елена Ивановна?» То есть отец Александр Борисов, один из либеральных последователей отца Александра Меня, у которого как бы либеральный приход Космы и Дамиана в Столешниковом переулке, тоже прочитал. И отец Владимир Лапшин (настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы на Успенском Вражке, что в Газетном переулке) тоже прочитал. То есть даже друзья-последователи Меня прочитали это обращение.

— Наверное, они боялись потерять свои приходы?

— Да, они побоялись. Но затем начался какой-то небольшой, но все-таки скандал, возмущение в Сети и возмущение прихожан. И тогда они <священники> свои действия объяснили так: мол, мы не призывали подписывать, мы просто прочитали и положили около ящика этот текст.

Православие как политическая религия

— Сейчас экспонаты с выставки «Скульптуры, которых мы не видим» пошлют на экспертизу по поводу того, оскорбляют они религиозные чувства или нет. А кто у нас будет экспертизу-то проводить? Вот эта Вера Абраменкова и компания и будут проводить экспертизы.

У нас же еще существует проблема войны экспертиз. Теперь всюду нужны экспертизы. А на экспертов очень легко повлиять. Определенные эксперты фактически вписаны в церковный истеблишмент. Для них это важно как положение, как статус церковной элиты, их приглашают всюду, с ними советуются, за ними стоит церковь, и они не потеряют свои должности и будут продвигаться по службе, входить во всякие советы, ездить на конгрессы и конференции… Они сейчас накатают заключение, что Сидур оскорбляет их чувства из могилы.

— Елена, хотела привести вашу цитату: «Религиозное прикрытие используется для борьбы с осмыслением того, что происходит в стране. Не надо ничего осмысливать, и думать не надо, молитесь на телеиконы, и откроется тебе истина». Кому принадлежит идея создания «религиозного прикрытия»? Администрации президента?

— Еще в 90-е годы церковь с удовольствием дала согласие быть митрополитбюро (так отец Глеб Якунин называл церковь). То есть идеологическим департаментом государства, где православие — новая политическая религия, тоталитарная идеология, в которой остались ценности коммунистической политической религии — марксизма-ленинизма. И это можно назвать коммунистическим волком в христианской шкуре. Религиозной терминологией называется то, что присуще вообще политическим религиям, то есть тоталитарным идеологиям. «Мы лучшие». Раньше мы были лучшие как советская страна, теперь — как православная. «Мы окружены враждебным миром». Раньше капиталистическим, теперь еретическим, католическим, протестантским и прочее. То есть: «Мы свет, который окружен тьмой». По мере развития социализма обострялась классовая борьба, а теперь обостряется борьба с врагами церкви и с еретиками, с безбожниками, которых легко демонизируют.

Эта идеология свою борьбу представляет даже шире, чем советская идеология. Советская идеология была планетарная — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Мы противостоим злу всего мира». А эта — космическая, потому что — «За нами Бог», «Мы спасаем истинную веру», «Мы говорим от имени Бога». И поэтому эта космическая, метафизическая, мистическая война идет за спасение, за Бога. Как войско архангела Михаила, мы встали на защиту Бога, а с нами борется сатана в разных обличьях, внутри и снаружи.

Я много лет была в церкви, я представляю жизнь прихода. А как договаривается церковь с властью… Я думаю, что и договариваться-то особенно не надо, потому что это патриархия, созданная Сталиным в 43-м году, имеет мало отношения к дореволюционной церкви. Это новообразование, симулякр, или мутант, искусственная имитация церкви. А по сути, это был департамент секретных служб, поэтому они всегда работали вместе, сообща.

Другое дело, что в начале 90-х у них была возможность самостоятельного развития и в хорошем смысле христианизации общества, то есть утверждение принципов милосердия, уважения к личности, любви друг к другу. Но они по своей природе были к этому неспособны. И поэтому, как только государство дало им сигнал, что мы готовы, чтобы вы опять нам служили, они с радостью бросились в объятия и стали развивать идею Святой Руси, а потом Русского мира. Они же на самом деле и создали идеологию, которая, по моему мнению, оправдала украинскую войну, и создали ее задолго до войны на Украине. Идеологию Русского мира и канонической территории Русской православной церкви в Украине. А уже потом пошли войска…

«Я же крещеный, значит, православный…»

— Власть пытается сделать православие национальной идеей… Но статистика говорит о том, что действительно верующих людей в стране очень мало. Только 2%, по данным ВЦИОМа, соблюдают пост; читают Евангелие — 8%; на исповедь ходят 4%, а 33% не знают заповедей Христа. То есть нельзя говорить, что православие — действительно основополагающая вера для большинства населения. Не получается этого.

— Здесь нужно разделять, о какой вере идет речь. Есть личная вера. Есть люди, которые ходят, исповедуются, причащаются в церкви, это их личная вера. Другое дело, что и ее назвать верой часто очень трудно, потому что там очень много язычества и магии. Они приходят для того, чтобы совершить обряд, и, выходя, не думают о том, чтобы жить по-христиански. То есть это формальное христианство. Они могут ходить в церковь, их может быть всего 2%, но и эти 2% тоже еще нужно анализировать и выяснять, насколько там есть вера и желание человека жить по христианским заповедям, а насколько — просто пришел, поставил свечку, причастился и ушел, а живет по-прежнему варварски и жестоко по отношению к другим.

Что же касается этого колоссального отличия между тем, что 80% населения объявляются православными в России, а на службы регулярно ходит 2%, то это так называемая идентичность, национальная и культурная. То есть люди считают себя православными, потому что они крещеные, потому что они родились в православной России, и в принципе им так спокойнее, потому что сейчас православие в моде. Практически, когда вы спрашиваете человека: «А ты православный?» — вы задаете ему вопрос: «А ты принадлежишь к большинству? Или ты какой-то изгой, тебе доверять-то можно или ты вызываешь подозрения?» Он с готовностью говорит: да, православный, а сам думает: ну я же крещеный, значит, православный …

Многие люди с легкостью перешли из советской идеологии в православную. Советскую идеологию они воспринимали довольно формально: ну да, надо же в партии быть, вот и я в партии, я свой. Это безопасно. Учитывая то травматическое сознание после колоссальных репрессий, важно быть своим, важно быть в стае. Это животное сознание: надо быть с сильным, надо быть с властью. Некоторые рассуждают так: «Власть сейчас поддерживает православие, и я тоже с ними, и это каким-то образом оградит мою личную жизнь».

— Получается, что истинно православных очень мало. Но они громят выставки, срывают спектакли, диктуют правила жизни. РПЦ пришла в школы, в армию, в пенитенциарную систему и т.д. И при этом они все время говорят о том, что их чувства сильно верующих постоянно кто-то оскорбляет.

— Все правильно, так оно и получается. Только с уточнением: что такое истинное православие, тоже непонятно. Когда вы произносите слова, что «истинно православных немного», вы имеете в виду евангельски ориентированных православных — на заповеди «Не убий», «Не укради» и т.д.

— Конечно. Так и должно быть, если они называют себя верующими.

— Ну верующим себя называет и Энтео. Если вы говорите, что мало истинно православных, и ссылаетесь на статистику, то среди этих условных 2% тоже могут быть националисты, антисемиты, готовые громить протестантов и кого угодно, и ехать воевать за «Новороссию». И это не значит, что если они регулярно посещают церковь, то они живут по заповедям блаженства, например. Поэтому само понятие «истинно православный» сейчас совершенно невозможно определить. Я бы все-таки отделила евангельски ориентированных верующих и ориентированных на эту новую тоталитарную идеологию. А она агрессивная, она без стеснения применяет силу. Посмотрите, с какой легкостью в последние годы Чаплин стал говорить о конфликтах с художниками: «Да, мы прибегаем к помощи прокуратуры, судов. Да, мы считаем, что нас должны защищать в судах». Это же тоже не имеет никакого отношения к Евангелию, в котором сказано, что «если поведут тебя на суд, примирись с братом своим, пока не довели тебя до судьи».

— А что тогда в этой ситуации делать? У себя в Facebook вы написали, что погромы не остановить, их некому останавливать…

— Мне кажется, должно возникнуть объединение художников, музыкантов, людей искусства, литературы и адвокатов. Сколько лет происходит это безобразие, это издевательство над художниками, нарушение законов о свободе совести, свободе художественного творчества, международных конвенций, да и нашего закона о культуре. И никто не объединяется. Правда, единственное, что за эти 12 лет стало больше шума, например, в связи с закрытием спектакля «Тангейзер». А тогда, в 2003 году, все в страхе разбежались, и мало кто из искусствоведов пришел на суд защищать коллег, художников, защищать тех, кого судили.

Сейчас Юрий Самодуров пишет: если те, кто возглавляет серьезные авторитетные институты культуры (наверное, имеет в виду директоров Манежа, Эрмитажа, Русского музея, Пушкинского музея и т.д.), не выступят с заявлением, с требованием о наказании погромщиков в Манеже, значит, произошедший акт погрома закономерен, и художественное сообщество ничего не может этому вандализму православных активистов противопоставить, кроме самоцензуры. Я перебрала в голове имена этих директоров и поняла, что, кроме Леонида Бажанова (это Центр современного искусства), который ходил на суды над выставкой «Осторожно, религия!» и «Запретное искусство-2006» и защищал художников, не знаю никого из руководителей музеев, кто бы сейчас был готов возглавить такую ассоциацию защиты. Все боятся.

— А боятся чего? Боятся, что к ним применят закон об оскорблении чувств верующих? Или они боятся, что не будут в стае?

— Это же вызов Кремлю. Это государственные музеи, у которых государственное финансирование. И сейчас, если такой директор выступит и скажет: «Надо остановить это варварство, мракобесие», — это будет вызов основе власти. Ведь власти нужно какое-то оправдание. Она нашла это оправдание как бы в божественной санкции. У нас же патриарх говорит, что Путин нам послан Богом, чтобы выпрямить кривизну истории. Чаплин говорит о том, что Путин — это богоизбранный лидер. Церковь дает духовную санкцию, она освящает власть. А власть держится за церковь, использует ее как идеологический инструмент.

— Тогда получается, что Кремль приветствует то, что Энтео сделал в Манеже?

— Я думаю, что да. Кремль наверняка приветствует, потому что и Энтео, и Смирнов чувствуют собственную востребованность властью. А что они делают? Они делают в принципе то же самое, что омоновцы. Омоновцы разгоняют людей, которые вышли на мирный протест, бьют их, а потом их же обвиняют в том, что они избили омоновцев, и сажают их в тюрьму. Православные погромщики делают то же самое: они нападают на людей, у которых даже не всегда антиклерикальный протест (скажем, у Сидура это не протест), а просто мирное свободное творчество, и затем уничтожают произведения искусства, за которыми стоят художники, на художников они подают в суд (как омоновцы на «болотников»), и художники оказываются на скамье подсудимых или в тюрьме, как Надя с Машей (Pussy Riot). И это то же самое, тот же самый сюжет.

А власти это выгодно. Энтео прекрасно понимает, что он востребован властью, что людей нужно держать в страхе, и любые ростки свободного самовыражения нужно обязательно выдирать или косить, и обязательно показать, кто здесь, в этом доме, хозяин. В этом доме хозяева мы — беззаконные погромщики, мы говорим от имени Бога. Поэтому ответственность за насилие, которое творится властью, несет Московская патриархия вместе с властью, а иногда прежде власти. Потому что она создает идеологическое оправдание. Вот в чем опасность: создается теория, оправдывающая зло, когда насилие объявляется добром, когда зло представлено как добро. Поэтому власть и церковь друг без друга существовать не могут, это сиамские близнецы.

^{Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»}

P.S. В ближайшее время председатель Совета по правам человека Михаил Федотов планирует направить письмо генеральному прокурору РФ Юрию Чайке, в котором действия погромщиков, по мнению правозащитников, содержат признаки таких преступлений, как «вандализм» (ст. 214 УК РФ) и «хулиганство» (ст. 213 УК РФ). Полная безнаказанность погромщиков создает условия для роста религиозной нетерпимости и вражды, считает председатель Совета.