Философов всегда занимал парадокс цели и средств. Это когда вы, допустим, хотите достичь мира во всем мире, ставите перед собой такую цель, но в качестве средств для ее достижения наращиваете вооружения и манипулируете угрозами. Рано или поздно исходная цель начинает казаться неважной, вы даже забываете, что она вообще существовала: теперь цель состоит в том, чем вы ежедневно занимаетесь: наращиванием вооружений и угрозами их применения. Средства превращаются в цель. Или вот вы поначалу думали о том, как защитить демократию от разнообразных угроз, вас интересовала безопасность демократии. Но в какой-то момент средства — средства безопасности — заслонили собой демократию, и целью стала безопасность сама по себе. Безопасность из средства превратилась в цель.
Эти диалектические фокусы происходили в истории человечества бесконечное число раз. В нашей стране, например, люди очень часто начинали пить от безысходности, т.е. цель для них заключалась в том, чтобы заглушить бессмысленность своего существования. Проходил год-другой и — о чудо! — целью становились горячительные напитки как таковые. Как говорил мой знакомый, ныне покойный, алкоголик: «А что еще делать-то?»
В 1993 г. один демократ, страстно желая «защитить» демократию от парламентаризма, предложил считать высшее руководство страны конституционно непогрешимым. С его точки зрения и с точки зрения многих других, в тот тяжелый год перетягивания канатов это должно было послужить временной мерой, средством для достижения цели, построения нового, демократического общества. Во что же это в конце концов вылилось? Временное стало постоянным, авторитаризм — древние называли его деспотией — встал на место демократии. Средства превратились в цель, поскольку целью деспота может быть только он сам, раздувающийся в собственном сознании и славословиях своих клевретов до размеров и государства, и общества. «Государство — это я!» — говаривал абсолютный монарх Людовик XIV. «Да, государь, — развивал его мысль двор, — не будет тебя, не будет и Франции».
В 1995 г. один менеджер, стремясь из тех же благих побуждений сохранить вектор демократического развития, предложил создать партию власти. О да, это был умный человек! Ведь что такое партия власти? Партия власти — это партия, выражающая и защищающая интересы тех, кто находится у власти. В 1995 г. у власти находились демократы. А сегодня кто находится? Демократов уже нет, а партия власти осталась. Партия власти теперь — это партия чиновников, и ее главная опора — не народ, а собственный административный ресурс, позволяющий формировать любое народное волеизъявление ради самосохранения чиновничества. Средство превратилось в цель. Хуже того — в институт.
В начале 2000-х гг. один политтехнолог, исполненный самых лучших намерений, задумал расчистить политическое поле, чтобы выстроить на нем нечто прекрасное, демократическое. Средство для достижения этой цели в виде инструмента абсолютной и потому самой эффективной власти он решил создать из наличного политического материала, а поскольку материал в то время еще не сформировался и сам не знал, что же он такое, то работать политтехнологу было легко. Инструмент получился великолепный. Деспот — самый эффективный инструмент политтехнологии. Это ее мечта. И мечта свершилась. И все бы ничего, но… цель-то хранилась только в его, политтехнолога, голове, а в голове у «инструмента» ее не было. В голове у инструмента было только то, что он должен продолжать расчищать политическое поле. Расчищать и расчищать.
А зачем? Затем, чтобы расчищать. Так уж устроен инструмент. И, конечно, когда носитель цели куда-то делся, исчез и больше не появился на им же и расчищенном политическом поле, пропала и сама цель. А инструмент превратился в самый эффективный общественный институт.
Цели часто исчезают, а средства почему-то остаются. Именно это произошло в нашей недавней истории, доказывающей, в частности, справедливость великой максимы ответственного человеческого поведения: «Делай то, что должно, и будь что будет». На универсальном языке этики это звучит так: никогда не принимай временных, так называемых целесообразных решений, не поддавайся дьявольской логике целесообразности, ибо именно ею, вместе с благими намерениями, вымощена дорога в ад.
