Во времена президентства Медведева мы (инициатором была «Новая газета») написали ему два письма о необходимости увековечить память жертв политических репрессий. Вот короткий отрывок из второго (с цитатой из первого):
«Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
Обращаемся к Вам с повторным письмом в связи с широко поддержанной российской общественностью идеей создания общенационального Мемориально-музейного комплекса (ММК) памяти жертв сталинских репрессий. <…>
В первом письме Вам мы писали:
«Сохранение исторической памяти народа — необходимое условие прогресса страны, движения по избранному демократическому пути.
Представители общественных организаций, крупного бизнеса, многие деятели культуры и науки, несмотря на усложнившуюся в условиях мирового кризиса финансовую ситуацию, надеются собрать необходимые средства для строительства и функционирования ММК. Содержательную сторону проекта готовы взять на себя специалисты из академических исторических институтов, архивов, общества «Мемориал», а также из десятков небольших провинциальных музеев, хранящих память о жертвах сталинизма.
В общем, все благоприятные предпосылки есть. Нужна Ваша личная поддержка — чтобы создание мемориала сдвинулось с места.
Люди, у которых отняли жизнь в те страшные годы, заслужили нашу память».
Еще раз под этим подписываемся».
А теперь — кто, собственно, нижеподписавшиеся. Перечислим не всех, слишком длинный список:
Белла Ахмадулина, поэт, Олег Басилашвили, актер, Андрей Битов, писатель, Андрей Вознесенский, поэт, Андрей Воробьев, академик, Алексей Герман, режиссер, Михаил Горбачев, Александр Городницкий, академик, поэт, Георгий Данелия, режиссер, Александр Даниэль, правозащитник, Евгений Евтушенко, поэт, Борис Жутовский, художник, Дмитрий Зимин, бизнесмен, Вячеслав Иванов, академик, Фазиль Искандер, писатель, Юлий Ким, поэт, драматург, Михаил Козаков, актер, режиссер, Александр Лебедев, бизнесмен, Борис Мессерер, художник, Сергей Мироненко, директор Госархива РФ, Владимир Мотыль, режиссер, Дмитрий Муратов, журналист, Станислав Рассадин, писатель, Арсений Рогинский, правозащитник, Юрий Рост, журналист, Юрий Рыжов, академик, Бенедикт Сарнов, писатель, Андрей Смирнов, режиссер, Александр Филиппенко, актер, Алиса Фрейндлих, актриса, Мариэтта Чудакова, историк литературы, Юрий Шевчук, музыкант, Сергей Юрский, актер, режиссер…
Такого блестящего по именам списка сегодня уже не было бы. Слишком многие замечательные люди из него за это время ушли из жизни. Теперь память и о них надо увековечивать…
А реакция тогдашнего президента Медведева на это письмо (поддержанная премьером Путиным) была положительной, но конкретных шагов не последовало. Может быть, бюрократическая машина слишком неповоротлива? Или вообще это был саботаж?
И вот, наконец, мы все, и живые, и мертвые, получили внятный и благоприятный ответ на наше обращение.
Во вторник, 18 августа, на сайте российского правительства была опубликована «Концепция государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий» на срок с 2015 по 2019 годы, утвержденная премьер-министром РФ Дмитрием Медведевым. В документе, в частности, говорится: «Россия не может в полной мере стать правовым государством и занять ведущую роль в мировом сообществе, не увековечив память многих миллионов своих граждан, ставших жертвами политических репрессий».
И еще: «Недопустимыми являются продолжающиеся попытки оправдать репрессии особенностями времени или вообще отрицать их как факт нашей истории». Это представляется очень важным при нынешнем разгуле мракобесия в стране и многочисленных попытках фальсификации нашей истории.
Также концепция демонстрирует абсолютно адекватное понимание ее авторами того, что в России до сих пор не завершен процесс реабилитации репрессированных, нет общенационального памятника жертвам политических репрессий и не проведена необходимая работа по выявлению мест их захоронения.
А также — не менее важно: в рамках реализации концепции предполагается создание условий для свободного доступа граждан к архивным документам по этой проблематике (сейчас он крайне затруднен) и реализация соответствующих образовательных программ.
Что подтолкнуло авторов документа на его написание именно сейчас? Читаем: «…На 2017 год приходятся сразу две памятные даты — 100-летие революционных трансформаций 1917 года, повлекших за собой раскол общества и огромные потери населения страны, и 80-летие событий 1937 года, на который приходился пик политических репрессий в отношении гражданского населения».
Как отреагировали на концепцию правительства люди, занимающиеся этой проблематикой профессионально? Со смешанными чувствами. «Отношение немного двойственное. Хорошо, что концепция появилась, но жаль, что не появилось ничего более конкретного», — заявил сопредседатель московского «Мемориала» Ян Рачинский в интервью DW. А конкретное — это в том числе и деньги. Причем для государства, несмотря на экономический кризис, — небольшие.
«Особенно жаль, что ничего нет о социальной помощи бывшим узникам», — говорит Рачинский. По его словам, этот пункт вычеркнули еще в рамках работы над проектом Федеральной целевой программы, которую приняли в 2011 году и потом сиквестировали «раз в пять», прежде чем отложили в сторону (тут, как ни удивительно, велика «заслуга» Министерства культуры). А еще Госдума постаралась — вычеркнула пункт о моральном вреде, нанесенном жертвам репрессий. «Несколько странно, что, с точки зрения чиновников, забота о бывших узниках (а осталось-то их всего несколько тысяч во всей России!) не имеет отношения к увековечению памяти жертв репрессий», — заключил сопредседатель московского «Мемориала».
А вот что ответил на наш вопрос об отношении к этому документу глава Международного общества «Мемориал» Арсений Рогинский:
— По-моему, впервые после Закона о реабилитации 91-го года в официальном правительственном документе закреплено отношение государства к советскому политическому террору. И, если верить тексту, это отношение абсолютно отрицательное.
В принципе эта концепция очень плохо соотносится с главным вектором нынешней политики. Так это же не только удивительно, но и замечательно! Замечательно потому, что, согласитесь, сильно усложняет наши представления о сегодняшнем дне.
Документ хронологически не зацикливается только на сталинском периоде, он распространяется на всю советскую эпоху. Можно сколь угодно (и нужно) критиковать документ за его неполноту и некоторую вялость (я с этой критикой согласен), но одновременно можно надеяться, что он, хоть в малой степени, станет преградой для процесса возвращения советских символов и стереотипов. Может быть, хоть на чуть-чуть, но станет потруднее нынешним коммунистам и национал-патриотам с установлением памятников деятелям типа Дзержинского, возвращением площадям имени Сталина и т.д.
Этот документ — не распоряжение, адресованное кому-либо, может быть, губернские или местные начальники и вовсе не станут его читать и то ли забудут о нем сразу, то ли вовсе никогда о нем не узнают. Но не сомневаюсь, что люди, которые искренне озабочены проблемами памяти о терроре, будут использовать его вовсю, требуя от власти поддержки в поисках мест захоронений расстрелянных, издании и подготовке книг памяти жертв террора, установке мемориальных знаков жертвам…
Так что, каковы бы ни были изъяны концепции, это хорошо, что она появилась, это инструмент в руках общества. Хуже от него точно не будет, а какой-нибудь толк — совершенно не исключено. Надо только, чтобы о нем узнали не только чиновники, а и школьные учителя, библиотекари. А то многие из них совсем уж не знают, что им можно говорить о терроре, а чего нельзя.
«Новая» целиком разделяет позицию Арсения Рогинского.
Отдел современной истории
