Россияне, приезжая в Белоруссию, видят Россию и не видят Беларусь. Их вводит в заблуждение сплошная сталинская застройка, советская символика и свободный русский язык на улицах, на телевидении, на знаменитом Комаровском рынке. Остатки исторической застройки — ратушу, костел, кляштор — они воспринимают, как жители Калининграда воспринимают остатки прусского Кенигсберга. Ну да, здесь когда-то кто-то жил, но теперь, по результатам войны, здесь живем мы, россияне.

В этом смысле абсолютно прав Александр Лукашенко, когда утверждает, что белорус — это русский со знаком качества. Именно так россияне и представляют себе белорусов. Россияне видят в белорусах себя, только лучше. Не существует никаких отдельных белорусов. Они всегда пристегнуты к России. Но не просто так, а как образец для подражания.

Россияне втайне любуются белорусами. Достаточно сказать, что белорусская вареная колбаса лучше любой российской вареной колбасы. То есть белорусы, как кажется россиянам, перещеголяли россиян в российстве. То же касается и политической организации.

Владимир Владимирович пятнадцать лет учился быть Александром Григорьевичем, но так до конца и не выучился. Любой россиянин, даже если он ни разу и не был в Белоруссии, а только покупал молоко и гигантские вафельные конфеты в белорусской лавке, уверенно скажет: у белорусов больше порядка. Что в переводе на язык политической психологии означает: Лукашенко в роли Путина выглядит лучше, чем Путин в роли Путина. Лукашенко уверенней, фактурней, и у него пышные усы, как у Иосифа Виссарионовича, что тоже важно.

В связи с усами и советской символикой настоящий парад Победы, например, проходит в Минске, а не в Москве. В Минске колонны танков и полки пехоты идут под красными знаменами. Не скрываясь за триколором, навязанным россиянам известно кем и при известно каких обстоятельствах.

Естественно, что Минск в роли Москвы гораздо приятней. Москва, изменив себе, слишком ушла от своего иконографического образа, запечатленного, допустим, в фильме «Москва слезам не верит».

Но нужно понимать, что Беларусь как столп и утверждение российской истины — это во многом выдумка самих россиян. Белорусы пока играют в образцовую совковую российскость, но это не может длиться вечно. Время идет, конъюнктура меняется, и у взаимного любования России и Белоруссии буквально завтра может начаться, как говорят психологи из женской консультации, «трудный период».

Едва заметный акцент, который до недавнего времени скорее умилял россиян, чем настораживал, за считаные годы может вырасти в полноценную мову. Такую же агрессивную, как и украинская. Которая, как знает каждый россиянин, никакая не мова, а специальный львовский диалект, разработанный еще немецким гестапо, чтобы вредить русским людям.

Несколько минских зданий, не разрушенных советскими архитекторами, из непонятного казуса в два счета становятся оплотом нового белорусского сознания. Нового в том смысле, что оно будет никак не связано ни с мифом Русского мира, замешанного на черносотенной истерии, ни с советским прошлым.

Если бродить по центральным минским улицам, этого не видно. Центральные улицы целиком преданы России. Но если свернуть во дворы, куда не водят туристов и где нет казино, любимых москвичами, картина будет совершенно иная. Там, к примеру, будут книжные магазины для богемы, забитые под потолок книгами на белорусском языке. Там будут кафе, в которых если попросить чаю, а не «гарбату», официант недовольно цокнет. Там будут молодые люди в футболках с гербом гедиминовичей и какой-то местной, бресто-варшавской, музыкой в наушниках. И там же, в небольших помещениях, будут собираться молодые мамаши с детьми на уроки белорусского языка. Это с утра, а вечером на курсы придут юноши и девушки, придут взрослые, придут пенсионеры. Их придет столько, что не будет хватать стульев, и часть пришедших простоят все занятия стоя.

Дворы уже дышат Беларусью. Россияне, не имея привычки к отличию, своею завороженностью советским Минском, льющейся на головы минчан из бездонных московских СМИ, делают все, чтобы это дыхание стало ровнее. Россияне, слоняясь по советскому Минску, уточняют, подчеркивают, настоятельно указывают на объекты, от которых белорусам необходимо отказаться, чтобы шагнуть из прошлого к себе.