Портал tltgorod.ru со ссылкой на собственные источники называл цифры от 10 до 20 тысяч человек, которые будут уволены с автогиганта в ближайшее время. Сообщение иллюстрировал приказ «Об увольнении по соглашению сторон», подписанный начальником предприятии Бу Андерссоном 16 сентября. Завод опроверг сведения о сокращениях в текущем году. Про следующий не было сказано ни слова. И напомним: в прошлом году АвтоВаз уже сократил почти 12 000 человек «в целях оптимизации производства». Для моногорода это уж как-то слишком.

В этот раз я еду в Тольятти на автомобиле, напросившись в попутчики. Есть такой сайт blablacar, крупнейшее в мире сообщество попутчиков, и можно отыскать людей, которым тоже зачем-то нужно путешествовать из Самары в Тольятти, а потом обратно. За рулем мрачный, но словоохотливый мужчина. Слушать его приходится мне, потому что двум парням сзади не до того, они беспрерывно звонят по телефону и, кажется, выбивают долги: а если ты не отдашь, к тебе придут и подожгут дверь, и твоей матери подожгут дверь, и твоей любовнице подожгут. И все это дело перекрикивает водитель, с надрывом рассказывая бесконечную историю своей ссоры с матерью и братом. Поссорились насмерть, фигурирует какой-то наследственный дом, где водитель вырос и бегал мальчиком с разбитыми коленками; теперь там жирует водителев брат с семьей, а мать зимой умерла.

Я выгружаюсь у тольяттинского кафе «Изюм», где назначила встречу со своим однокашником, в данный момент мастером одного из вазовских цехов, где производят двигатели. Такие цеха называются «Мотор» и нумеруются от единицы и дальше: «Мотор-1», «Мотор-2»… Однокашник встретиться со мной согласился неохотно: сколько можно трепаться о заводе, ничего это не изменит, и семью свою Бу Андерссон перевез в Ижевск, где только что запустили на «ИжАвто» производство «Лады Весты»…

Первый месяц осени похож на последний месяц лета, только лучше. Этот сентябрь как подарок. Тепло и листья шуршат. Но улицы Тольятти неожиданно выглядят пустовато. Рядом с «Изюмом» парк культуры и, разумеется, отдыха, парк тоже пустой, и на остановке общественного транспорта скучает одна-единственная старушка с матерчатой сумкой.

— Где город-то? — праздно бормочу я, устраиваясь за неустойчивым столиком в углу.

Через время появляется мой однокашник, озираясь и в темных очках. Он недоволен, говорит, что не хватало ему еще неприятностей по моему газетному поводу. Я обещаю замаскировать его как следует и назвать Васей, Антоном Чеховым, Питером Пеном. Однокашник заказывает чайник чаю и говорит, что всех к чертям уволят, потому что вскоре демонтируют одну из сборочных линий, об этом говорит весь завод, а на «АвтоВАЗагрегате» уже увольняют тихой сапой.

Поясняет: «Сейчас работают четыре сборочные линии: первая — «Калина» и «Гранта», вторая — Renault Logan, Sandero, Nissan Almera и Lada Largus, третья — Lada 4x4, четвертая — «Приора». Больше всех загружена первая, «Калины» еще как-то покупают.

Однокашник тычет пальцем в планшет и зачитывает данные ассоциации европейского бизнеса, где значатся проданными 125 793 автомобиля «Калина» и «Гранта» за восемь месяцев 2015 года. На втором конвейере дела похуже: 90 651 автомобиль всех наименований. Lada Priora вообще в пролете — всего 18 853 машины продали на 1 сентября.

— Понятно, что такую непопулярную модель (Lada Priora) следует убирать с главного конвейера, — говорит однокашник. — Нужно здесь пускать что-то новое. Но что?

Однокашник говорит, что идей у АвтоВАЗа нет. Пьет чай и констатирует, что сборочную линию «Приоры» неизбежно демонтируют, это лишь вопрос времени. И когда это произойдет, производительность завода уменьшится ровно на треть; вот тогда и уволят новые двадцать тысяч сотрудников.

— А больше мне тебе сказать нечего, — говорит однокашник, — я вообще рискую рабочим местом, чтоб ты знала. А на мне ипотека и потребительский кредит.

— Тебе ж давали квартиру лет пятнадцать назад, — говорю я. — Твой завод и давал.

— Я ее бывшей жене оставил, — кривится однокашник. Встает, одергивает одобренный корпоративным кодексом пиджак на трех пуговицах (нижняя не застегнута), уходит, кивком на ходу поправляя волосы. Наполовину седые.

Если обещанные сокращения произойдут, то штатная численность АвтоВАЗа окажется втрое меньше, чем шесть лет назад: было 110 000 человек, станет 35 000. Простая арифметика: 110 000 минус 35 000 равняется 75 000. Семьдесят пять тысяч — это численность маленького города, абстрактного, или двух конкретных княжеств Монако. Ходят такие два княжества Монако по тихим этой осенью улицам Тольятти, думают себе чего-то. Пьют дешевую водку, едят макароны, капусту и картофан-скороспелку.

В воскресенье в Тольятти народ митинговал против сокращений на АвтоВАЗе. Собралось меньше тысячи человек; выступающие рассказывали, как администрация заставляет людей увольняться. Звучали требования отставки Бу Андерссона и национализации автозавода. Народ неуверенно обещал забастовку, митинг в Самаре у здания правительства в течение недели, если не будет никаких положительных перемен.

…В Самару я ехала с тем же водителем. Тольяттинец, он трудится в самарской компании, возит туда-сюда товар, накладные, деньги. Общается с магазинами по области. Экспедитор, в общем. А раньше тоже служил на автозаводе, было дело. «Слесарь я, по ремонту оборудования», — говорит водитель и возобновляет рвущий душу рассказ про наследственный дом. Мы едем долго, стоим в пробках, монотонную водительскую речь то и дело взрывают сигналы соседних автомобилей, которые торопятся. В дороге часа три, не меньше. Расплачиваясь у автовокзала, я говорю: а вы поезжайте в субботу в этот ваш дом, мяса возьмите, вина, поболтаете с родственниками. Ухожу, оглядываюсь, вижу его удивленное лицо. Может, и поедет, тогда в моем тольяттинском вояже будет хоть какой-то смысл.