В июне 2015 года стартовали почти одновременно и завершили свой первый сезон с разрывом в месяц два англоязычных сериала: «Мистер Робот», герои которого — исключительно люди, и «Люди», где среди действующих лиц преобладают роботы. Этот символический перевертыш не должен, однако, вызывать удивление. В нынешней реальности практически на равных сосуществуют две встречные тенденции. Одна — унификация, стандартизация и «автоматизация» человека, по сути, превращающая представителя вида homo sapiens в биоробота. Вторая — быстрая эволюция окружающих нас гаджетов, в том числе человекоподобных.

Первую из двух тенденций оставим социопсихологам и — вместе с авторами драматического шоу «Люди» — сосредоточимся на второй. Вот уже почти столетие, начиная с опубликованной в 1920 году пьесы Карела Чапека «R. U.R.» (где, собственно, впервые появилось слово robot), мировая научная фантастика испытывает на прочность границу между человеческим разумом и искусственным интеллектом. Хотя машина безупречно логична и незаменима при расчетах, пока она способна лишь подчиняться заложенной программе и имитировать живые чувства. Но что, если в один прекрасный (ужасный) день найдется способ «очеловечить» существо из металла и пластика, дав ему подлинные эмоции вместо суррогата и свободу выбора?

Действие сериала «Люди» происходит в Лондоне, почти неотличимом от современного. Разница лишь в том, что робототехника достигла тут немалых высот. Синты — электромеханические создания — уже заменили людей во многих областях: они работают в супермаркетах, регулируют уличное движение, выдают людям справки, готовят еду, отвечают на звонки и т. п. Каждая обеспеченная семья может купить синта-слугу, синта-няню, синта-кухарку, синта-тренера и т. п.

Понятно, что к выгодному бизнесу пристроилась и оргпреступность, контролирующая черный рынок синтов. Здесь при желании можно легко достать бэушную или краденую модель, перепрограммировать и продать как новую. Так что когда Джо Хокинс (Том Гудман-Хилл), уставший в одиночку заниматься поддержанием порядка в доме, приобретает роботессу-прислугу, ни он, ни его семья (жена и трое детей) не подозревают, что модель (Джемма Чан), которой они придумали имя Анита, раньше звалась Мия, и сделана она еще полтора десятилетия назад.

Впрочем, и те, кто украл женщину-синта, подпольно сделал ей апгрейд, упаковал ее в новенькую коробку и выправил ей фальшивый сертификат, — тоже не знали кое-что очень важное. Оказывается, под оболочкой спрятан (и до поры не может обнаружить себя) поистине штучный экземпляр. Гений-конструктор Дэвид Эльстер разработал особый код-гигант — 17 тысяч страниц текста. Синт, прошедший инициацию, перестает быть автоматом, обретая настоящий разум и подлинные эмоции. Пять роботов, некогда «очеловеченных» Эльстером, после самоубийства их создателя разом лишились крыши над головой и стали изгоями…

Англо-американский сериал «Люди» создан по мотивам шведского сериала «Настоящие люди» (Akta manniskor), выходившего в течение двух сезонов (2012—2013). Стокгольмский сюжет приспособлен к лондонским реалиям и кое в чем трансформирован. Помимо очевидной смены темпа (шведский оригинал вяловат, в англо-американской версии куда больше драйва), помимо различий в локализации событий (шведская более «компактна»; разные сюжетные линии там расположены поблизости даже чисто географически) есть еще одно отличие — довольно важное для фабулы сериала. Оно касается облика искусственных существ.

В оригинале голубоглазые роботы («хуботы») смахивают на больших неповоротливых кукол или раскрашенные манекены. В новой версии синты куда больше похожи на обычных людей, отличаясь от них разве что некоторой скупостью мимики и цветом глаз (здесь они ярко-зеленые). Принимая во внимание, что из пятерки синтов, «очеловеченных» кодом Эльстера, каждый обладает неповторимой внешностью, он может сменить унылую серийную робу на цивильный костюм, сделать себе модную прическу, прикрыть зеленый блеск глаз контактными линзами — и все. Его не отличить от человека.

У главных героев сериала, кстати, не только индивидуальный внешний облик, но и своеобычный, отнюдь не «конвейерный» характер. К примеру, Миа мудра и терпелива, за видимым благодушием Фреда (Сопе Дирису) прячется брутальность, Макс (Иванно Джеремайя) добр до юродства и постоянно готов к самопожертвованию ради ближнего, а суровая блондинка Ниска (Эмили Беррингтон), которой пришлось долгое время скрываться в борделе среди секс-синтов, прониклась такой неприязнью к представителям рода людского (не только к мужчинам), что порой готова убивать их, как диких зверей.

Неформальный лидер странствующих синтов‑уникумов — родной сын изобретателя, Лео Эльстер, гибрид человека и робота. Он — киборг, порождение двух стихий, подобно Ихтиандру (как и в беляевском романе, отец был вынужден сделать сыну операцию, чтобы спасти мальчика от смерти). Ведомые Лео, роботы пытаются отыскать в Лондоне братьев по разуму-и‑чувствам — всю семью, рассыпавшуюся после смерти Эльстера-старшего. Только собравшись вместе, пятерка сумеет соединить свои программы и воспроизвести код «очеловечивания», обращающий робота в полноценную личность.

Если Лео считает, что появление синтов‑личностей (компьютерный разум, плюс эмоции, плюс свобода воли, плюс безграничные физические возможности) — благо для всего человечества, то у доктора Хобба (Дэниэл Уэбб), бывшего соратника Дэвида Эльстера, а теперь работающего на правительство, иная, сугубо алармистская, точка зрения. Она по-своему отразилась в официальном слогане сериала: «По нашему образу. Вне нашего контроля». Вторая фраза должна, по идее, вызывать страх или как минимум беспокойство.

Для Хобба синты-личности — худший из всех кошмаров. В одной из первых серий герой произносит длинный монолог о сингулярности, адаптируя для обывателя теорию знаменитого кибернетика Джона фон Неймана. «Однажды технологии смогут воспроизводить себя без нашей помощи, и тогда мы станем подчиняться машинам, — грозно кликушествует Хобб. — Совсем скоро наш мир будет полностью зависим от синтов». Герой понимает, что остановить прогресс ему не по плечу, но отчего бы не притормозить его хоть на время?

Мол, человечество будет только радо, если каждый синт вместе с обретенными эмоциями будет накрепко заперт в коконе вынужденных ограничений: беспрекословное послушание, почтение к хозяину, зависимость от его желаний и т. п. Но разве это не пытка, когда чувства упрятаны в клетку, а желания закованы в кандалы?

Финал первого сезона открытый, но все же он не лишен оптимизма. Хокинсы, приютившие Аниту-Мию, смогли в итоге подняться над фобиями. Хобб просчитался. Страх перед «чужим» не свел на нет все прочие чувства. За восемь серий первого сезона два семейства — людей и синтов — проделали долгий и очень извилистый путь навстречу друг другу. Этот путь завершился в зоне пусть и не полного взаимного доверия, но уж взаимного понимания — наверняка. Так что, не исключено, во втором сезоне у сериала сменится слоган, и слова «контроль» в нем больше не будет.