СюжетыОбщество

Адвокат Александр ПОПКОВ: «Рвение прокуратуры могу оправдать одним — невозможностью признать свои ошибки»

Третий процесс над Антоном Сачковым подходит к концу. Осталось последнее слово подсудимого — и приговор

Этот материал вышел в номере № 114 от 16 октября 2015
Читать
Третий процесс над Антоном Сачковым подходит к концу. Осталось последнее слово подсудимого — и приговор
Адвокат Александр Попков и Антон Сачков на заседании судебной коллегии Краснодарского краевого суда, которая отправила дело Антона на новое рассмотрение. Сентябрь 2015 года Фото Анны Артемьевой
Адвокат Александр Попков и Антон Сачков на заседании судебной коллегии Краснодарского краевого суда, которая отправила дело Антона на новое рассмотрение. Сентябрь 2015 года 
Фото Анны Артемьевой

Герой публикаций «Новой», детдомовец из поселка Ахтырский, осужденный за убийство, а затем оправданный, может снова оказаться в колонии — оправдательный приговор был отменен Краснодарским краевым судом. Во вторник в Абинске допросили последнего свидетеля, состоялись прения сторон.

Нужно сказать, что в этом процессе обвинение вызывало массу «свидетелей по долгу службы» — следователя, оперативника, участкового, чиновников и врачей. Последним по просьбе прокурора допросили Романа Литвина, тюремного психолога из ИК-14, где отбывал наказание Антон.

В прошлом процессе Литвин рассказывал, что в его профессиональном «заключении» Сачков значится «как признавший вину». По словам Литвина, заключение составляется на основании информационной карты (377 вопросов), которую заполняют сами зэки после прибытия в колонию. Ни заключения, ни карты при психологе тогда не оказалось.

Литвин пришел. Документов снова не было. «Может быть, все-таки покажете? — настаивал Антон. — Вас уже второй раз вызывают». «Как говорится, не запрашивали, — объяснил психолог и неожиданно объявил: — А в прошлый раз я приносил! Но никого не заинтересовало. Я их держал в руках. Вы видели», — кивнул защитнику. «Ничего я не видел, — удивился адвокат. — Вы же говорили, что не было документов. И в протоколе это отмечено».

Оставшееся время Литвин рассказывал про тяжести тюремной службы. «Я в колонии один психолог, а их две тысячи. Помимо опросов еще надо социально-психологический климат проводить. Нагрузка не соответствует». С Антоном он, конечно, встречался, составлял заключение, но обстоятельств встречи не помнит. «У меня написано, что агрессивный. Они, как правило, когда в первые дни прибывают, психологически подавленные, разговорить их тяжело. Ведут себя с опаской. А когда их уже определяют в бригаду, так там они оперились, всё. Расплели себя».

Спрашиваю Антона:

— Ты вообще с психологом общался?

— Чтоб разговаривали — не было, — говорит. — А так он у нас шмоны проводил.

Перешли к прениям.

Изображение

Прокурор Игорь Герасимов. Фото Анны Артемьевой

Прокурор Герасимов начал с описания повреждений погибшего Давыдова: оскольчатый перелом носа, скуловой кости и скуловой дуги, закрытая травма мозга, многочисленные переломы ребер, «нарушена каркасность грудной клетки».

Было очень заметно, что прокурор фактически опирается лишь на материалы досудебного следствия — протоколы допросов, опознания и другие документы, подготовленные абинскими следователями Аракелиным и Гулмагомедовым. Трех судебных процессов, десятков заново опрошенных свидетелей — как не было. Периодически вносил уточнения вроде: «На суде Попова несколько исказила свои показания». Вскрывавшиеся на суде косяки следствия, в том числе — массово искаженные показания, он объяснял «длительным временем» и беспамятностью очевидцев. Показания самого сомнительного свидетеля — Анны Телеги, не раз менявшей описание произошедшего и на следствии, и на суде — назвал «последовательными».

Запнулся лишь на Ирине М. Основная свидетельница обвинения имеет психиатрический диагноз, пять раз привлекалась к уголовной ответственности, но вместо заключения трижды направлялась на длительное принудительное лечение — как невменяемая. «Указанные обстоятельства стали известны в 2015 году… Тем не менее считаю, что нужно принять ее показания. Согласно УПК, свидетелем может стать любое лицо, а значит — и лицо, страдающее психическими заболеваниями».

Герасимов выступал почти час. Огромная часть его выступления дословно повторяла первый, обвинительный приговор. Закончил репликой в адрес «Новой»: «Что касается журналистского расследования («Ахтырка», №32 от 26.03.2014.Ред.), полагаю, что средства массовой информации не вправе подменять органы предварительного следствия. Работа корреспондентов не может быть положена в основу решения суда». В конце зачем-то поспорил с Конституцией: «Достоверных доказательств несовершения Сачковым преступления со стороны защиты не представлено».

Попросил снова — 8,5 года в колонии строгого режима. В зале (там собрались свидетели) охнули.

Адвокат Александр Попков начал свою речь с благодарностей: «Непросто второй раз подряд за три месяца доказывать очевидную невиновность человека. Но спасибо прокуратуре. С каждым новым заседанием мы получали больше и больше доказательств… Сачков стал жертвой оговора и фальсификации следователя Аракелина.

И рвение прокуратуры я могу оправдать только одним — невозможностью признать свои ошибки, ошибки следствия и несправедливость обвинения».

Если Герасимов зачитывал показания, Попков — подытоживал. Шесть свидетелей, хорошо запомнивших преступника, утверждают, что это — не Сачков. Вообще ни один свидетель не заявил, что Сачков избивал Давыдова. И лишь один свидетель сообщил, что видел Сачкова утром на месте преступления. «Это его давняя знакомая и соседка по детдому Анна Телега. Ее личность и давние и непростые взаимоотношения с Сачковым, а также противоречивые показания свидетельствуют лишь об оговоре».

Напомнил суду, что Телега указала на Антона ахтырским полицейским сразу после того, как ее саму поймали на краже.

«А алиби Антона — его подтверждают четыре человека — обвинение даже не попыталось опровергнуть».

Адвокат перечислил выявленные на суде методы работы абинских следователей. Вот следователь Аракелин внес в протокол допроса сына убитого Давыдова сведения о втором преступнике, которые сам же и сообщил потерпевшему. Вот провел допрос несовершеннолетней Лизы Галактионовой без ее мамы — но записал в протокол, что мама была. Статистами на опознании выступают знакомые опознававших, сама процедура опознания грубо нарушена. К показаниям Телеги приписано, что она видела, как Сачков избивал Давыдова. Приобщено вроде как ее заявление об отказе от очной ставки (Телега говорит, что заявление не писала) — при этом заявление приобщено днем раньше, чем написано. «Венцом всему» адвокат объявил шорты участвовавшего в убийстве Шучева: Аракелин попросил его мать привезти «любые мужские шорты» (их в итоге одолжили у знакомых), а затем направил чужую одежду на экспертизу. «Это вообще позор для органов расследования и огромное везение, что они хотя бы одного преступника нашли и доказали его вину», — объявил адвокат и попросил суд вынести в отношении Аракелина частное определение за «грубое нарушение законодательства».

Сказал и про «Новую». «Не должны подменять органы предварительного расследования… У нас уже сейчас по Аракелину готовый материал для возбуждения уголовного дела в отношении него. СМИ не стремятся подменять органы расследования, это не их функция. Но если осужден невиновный человек, если человек проводит три года в клетке, совершенно не имея к преступлению никакого отношения, — защиты ему искать не у кого. Ни у прокуроров, ни у следователей. Только у средств массовой информации и общества».

В понедельник, 19 октября, Антон Сачков произнесет последнее слово.

Затем — приговор.

Изображение

Антон дома у воспитательницы детского дома Татьяны Тарасенко. Фото Анны Артемьевой

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow