Я лучше не скажу.
«…на другой день отправился в славные тифлисские бани… Более пятидесяти женщин, молодых и старых, полуодетых и вовсе не одетых, сидя и стоя, раздевались, одевались на лавках, расставленных около стен. Я остановился. «Пойдем, пойдем, — сказал мне хозяин, — сегодня вторник: женский день. Ничего, не беда». — «Конечно, не беда, — отвечал я ему, — напротив…»
После пузыря Гассан опустил меня в ванну; тем и кончилась церемония»**Пушкин А.С. Собр. соч. в 10 томах. Т. 5. С. 429—430..
Путешествуя в Арзрум, Пушкин остановился в Тбилиси и пробыл две недели. Жаль, конечно, что у Александра Сергеевича не оказалось там друзей. Было бы больше мест, освященных его посещением и пером, и самому ему было бы уютнее в этом теплом городе.
Теперь Голубую баню, которую некогда навестил поэт, перестроили, но серная вода, мыльный полотняный пузырь, шерстяная варежка и терщики (все, впрочем, с исправными носами) сохранились. Сохранились, говорят, и номера с того времени. Во всяком случае, лукавые танцоры на спинах (в какой бы номер ты ни вошел) дают возможность помечтать, что именно на этой мраморной полке Гассан колдовал над Александром Сергеевичем. В восторг они приходят и теперь. Однажды, придя в Голубую баню с Гоги Харабадзе, мы встретились с эмоциональным терщиком. Узнав в моем друге знаменитого артиста, он решил блеснуть мастерством и вскочил мне на спину. Я, почувствовав хруст сломанного ребра и резкую боль, вскрикнул. Мастер мыльного пузыря повернулся к Гоги и с профессиональной гордостью торжествующе воскликнул:
— Раскил!
Что он раскрыл, не знаю. Но через несколько минут я сидел, окутанный облаком мыльной пены, этаким князем (как мой дорогой князь Михаил Давидович Чавчавадзе, которого вы видите на фотографии), чувствуя то же облегчение, что и Поэт, да еще некую нелитературную причастность к его жизни.
Правда, распрощавшись с терщиком, не напишешь, как Пушкин, но хоть чистым выйдешь. Тоже неплохо.