Участок границы со стороны России, о котором идет речь в Минских соглашениях, находится в Ростовской области. Он тянется с севера на юг на 660 км. Лишь на севере — от поселка Чертково до Воронежской области — границу со стороны Украины контролируют украинские пограничники. В Черткове действует КПП: украинцы въезжают в РФ по общегражданским паспортам, россияне с 1 марта могут попасть в соседнее государство только по заграничному паспорту. Остальной ростовский участок российско-украинской границы — от Черткова на юг вплоть до Азовского моря (почти 600 км) — со стороны Донбасса обходят дозором ополченцы самопровозглашенных республик. Здесь расположены 6 автомобильных КПП, через которые идет основной поток грузов и миграция населения между Ростовской областью и соседними Луганской и Донецкой областями. Здесь украинские законы не действуют.
В Россию за дешевизной
КПП Матвеев Курган — один из наиболее оживленных автомобильных переходов. До ближайшего города — Таганрога — ехать чуть больше часа.
— На ту сторону мы не ездим, смысла нет: с другой стороны стоят такие же такси, которые подхватывают тех, кто переходит границу пешком, — говорит таганрогский таксист Анатолий. — Но сейчас клиентов, которым нужно доехать только до границы, стало мало: власти «ДНР» наладили регулярное автобусное сообщение между городами Ростовской и Донецкой области.
На посту ГИБДД у поселка Самбек машина сворачивает налево, набирая скорость на ровной, как стрела, двухполосной трассе. По сравнению с федеральной магистралью М23 (Ростов—Таганрог—граница с Украиной) движение здесь менее интенсивное, большинство встречных машин с украинскими номерами. Не доезжая 20 км до границы, сворачиваем в Матвеев Курган. Здесь на автостанции поджидает пассажиров старенький пазик, направляющийся к КПП.
— Многие жители приграничных сел — родственники, — объясняет Анатолий. — Вот этим автобусом подъезжают к границе, переходят ее пешком, а там садятся на такой же и едут дальше. По той же схеме — обратная дорога.
Стоит проезд до КПП 25 рублей. Все пассажиры с украинскими паспортами, одни навещали родственников, другие приезжали обналичить зарплатные карточки, купить продукты и товары.
— Кто работает, тот получает зарплату в гривнах на карточку Ощадбанка (украинский аналог Сбербанка. — В. М.), — объясняет мужчина средних лет в выцветшей болоньевой куртке. — Товары в магазинах «ДНР» продают за рубли. Можно у менял обменять гривны по курсу 1 к 2,6—2,8. А можно на российской стороне в банкомате обналичить. Многие выбирают второй вариант. Тут же в России и отовариваемся. До войны вы к нам ездили за продуктами, у нас все дешевле было, теперь у нас цены взлетели в разы, а зарплаты и пенсии прежние.
Среди пассажиров выделяется пожилая женщина. Представляется бабушкой Марфой. Доковыляв до автобуса, бабушка снимает со спины самодельную сумку-рюкзак, из которой торчат колючие ветки: саженцы покупала, объясняет она, — смородину, малину, тут и дешевле, и выбор больше.
Добро на контрабанду
Миновав закрытый пост ГИБДД, возвращаемся на трассу. По мере приближения к КПП чаще стали встречаться легковушки с украинскими номерами.
— За бензином приезжают, — говорит Анатолий. — У нас литр 92-го стоит 33—34 рубля, а там больше 50. С собой можно провезти за раз не больше 10 литров. Вот они и делают несколько ходок в день.
На некоторых АЗС замечаем большие бензовозы. Всего в тот день мы встретили семь таких машин, но на самом КПП ни одной цистерны не было.
— Видимо, где-то в окрестностях есть контрабандный канал поставки российских ГСМ в сопредельное государство, — предполагает Анатолий, показывая на бензовоз, свернувший в районе села Надежда на проселочную дорогу и дальше в степь вдоль посадки.
За пару километров до границы пейзаж меняется: по свежевспаханным полям ветер гонит пластиковые бутылки, бумагу, полиэтиленовые пакеты. Это следы пребывания каравана фур, который, по словам Анатолия, еще три дня назад тянулся на 3 километра. Вереница сильно похудела — мы насчитали два десятка машин.
Вообще до войны через КПП Матвеев Курган шел традиционный транзитный маршрут: из Турции, Азербайджана, Армении, с юга России машины везли грузы на Украину и дальше, в страны Восточной Европы. Сейчас этих машин нет: из 20 фур 18 были с украинскими номерами, одна — с казахстанскими, одна — с белорусскими. Водители грелись в кабинах, прятались от промозглого ветра и моросящего дождя в фанерном магазине, который служит и столовой.
— Васыль уже на рентген поехал, — один из водителей кивнул в сторону большой красной фуры, подъехавшей к рамке на территории КПП. Машина остановилась — рамка (скан) медленно поползла вдоль бортов.
— Все машины, что вы там видели, это контрабанда, и, скорее всего дальше Донбасса они не пойдут, — считает украинский волонтер Родион Шовкошитный. — Да, российские пограничники и таможенники проверяют грузы и водителей. Но чтобы груз, машина и водитель считались законно попавшим на территорию Украины, документы и товар должны проверить также украинские пограничники и таможенники. А сейчас на границе РФ и Украины в том районе, который контролируют боевики, никаких украинских пограничников и таможенников нет.
Правда, раз в две недели на двух КПП — в Матвеевом Кургане и на КПП Донецк — украинцы все-таки появляются. Это бывает в дни, когда из России в Луганскую и Донецкую области и обратно идут гуманитарные конвои. По договоренности с российскими властями пограничники и таможенники Украины, досматривающие фуры, в эти дни находятся именно на российских КПП, где им выделили отдельные вагончики.
Территория вне закона
Законопослушные водители, которые не хотят иметь неприятностей с властями Украины, и/или идущие транзитом в Восточную Европу, сейчас вынуждены делать солидный крюк: проезжая с севера на юг территорию Ростовской области, они идут в Белгородскую область и въезжают на территорию Украины через КПП, расположенные в Харьковской области (это уже не зона АТО). Таким образом, время в пути увеличивается на добрых 10—12 часов.
Такой же крюк делают и автобусы, которые по-прежнему ходят из Ростова в Одессу, Кишинев, Запорожье.
— Решила навестить подругу в Днепропетровске. Раньше, до войны, садилась в поезд и через 8—9 часов была на месте. Сейчас дорога в Днепр стала проблемой, — рассказывает ростовчанка Людмила Зинченко.
Ехать напрямую через территорию самопровозглашенных республик россиянка не решилась. Сначала хотела отправиться к подруге на поезде. Но прямого сообщения теперь нет, а пересадка — в 3 ночи. Да и накладно: около 8 тысяч рублей в одну сторону. В итоге выбрала автобус: билет стоит 2,5 тысячи рублей, ехать придется через Белгород, дорога займет 18 часов.
Еще совсем недавно зал главного ростовского автовокзала и площадь перед входом на железнодорожный вокзал заполняли надоедливые бомбилы, предлагающие довезти до границы с Донецкой и Луганской области. Сейчас их значительно меньше: между Ростовской областью и Донбассом налажено регулярное автобусное сообщение, о чем периодически по «матюгальнику» напоминает диктор автовокзала, предлагая билеты «гражданам, желающим уехать в города Украины — Донецк, Луганск, Макеевку, Горловку и другие».
Сами жители Донецка, похоже, украинцами себя уже не считают. На вопрос, в какой именно город идет микроавтобус с большой надписью «Донецк» на борту, сидящая внутри девушка бойко ответила:
— В бывший украинский, теперь мы — «Новороссия».
Принадлежит автобус коммерческой компании, специализирующейся на междугородных и международных пассажирских перевозках. Проезд во все города Донбасса: Енакиево, Горловку, Макеевку, Луганск, Донецк и другие — стоит 1 тысячу рублей. Проблем для россиян при пересечении границы, по словам девушки, нет:
— Ваши пограничники пропускают по общегражданскому паспорту, заграничный никто не предъявляет. А наши пограничники, которые ополченцы, бывает, пропускают, даже не спрашивая документов: ведь россияне уже проверили человека.
Безнадёга
Не было проблем с пересечением границы и у 20-летнего Ярослава из Горловки, с которым мы познакомились на втором этаже ростовского железнодорожного вокзала. Весной здесь собирались жители Донбасса, чтобы ехать дальше в Россию на постоянное место жительства. В пункте УФМС они получали первичные документы и поездами дальнего следования разъезжались по стране. Бывало, на вокзале собиралось до сотни человек. Со временем количество переселенцев заметно уменьшилось, сейчас им выделили пару скамеек в самом углу зала. 14 октября Ярослав оказался вообще единственным, кто решился покинуть Украину.
— В июне прошлого года, когда только началась война, мама, бабушка и младший брат отдыхали в Одессе, — вспоминает Ярослав. — Через две недели звонят, спрашивают: не улучшилась ли ситуация? Какой там, отвечаю, стало только хуже: стреляют чаще. Они забрали документы, вещи и уехали из Донбасса под Одессу.
Ярослав не поехал: у него была работа на заводе «Стирол». Получал 12 тысяч рублей, что в 2—2,5 раза выше, чем в среднем по Горловке. К осени товары в магазинах закончились, а обстрелы участились.
Сейчас, говорит Ярослав, жизнь в Горловке наладилась: стрелять уже давно перестали, в магазинах появились товары, «есть и украинские, но больше российских, а цены взлетели в разы». По его словам, в городе хоть и спокойно, но тревога никуда не исчезла: слишком много было войны, и люди не верят, что мир окончательно вернулся, ждут очередного наступления с обеих сторон — ВСУ и ополчения. Поэтому, уверен Ярослав, контроль границы Киеву не вернут.
Неделю назад он рассчитался на работе, передал ключи от дома знакомым, сел на автобус Горловка—Ростов и впервые в жизни выехал за границу. Кордон переходил на КПП Матвеев Курган.
— Пограничники-ополченцы выдали миграционный листок, пока сидел в автобусе два часа, заполнил его, потом вышли из автобуса, взяли вещи, пешком перешли на российскую сторону, предъявили миграционные листки российским пограничникам, те проверили документы, и мы опять сели в автобус.
Ярослав намерен добраться до Кемерова: там живет девушка, с которой он познакомился в интернете.
— Правда, она пишет, что и там ситуация ухудшается: на предприятиях сокращения… Я так решил: если не получится устроиться в Кемерове, заберу ее и постараемся найти место в России, где можно просто жить, без всякой политики…
российско-украинская граница
