— Какова вероятность захвата (запрещенной в России) ИГИЛ ядерного оружия в Исламабаде через альянс с талибами в Афганистане?

— Как вероятность, минимальная, отдаленная. Только как случайность.

— Чего хочет ИГИЛ?

— В отличие от тех сил, которые ему противостоят на театре военных действий в Сирии, ИГИЛ хочет воспользоваться Сирией как территориальной базой для воссоздания, как они говорят, «Исламского халифата», который бы распространялся дальше, шире и охватил бы максимальное число мусульманских стран. А Сирия для ИГИЛ только стартовая площадка. Это тот пункт, в котором ИГИЛовцы расходятся со всеми теми, кто им противостоит: будь то армия Асада или армия повстанцев, борющаяся против Асада и одновременно против ИГИЛ.

— Возможно ли сотрудничество между Россией и США в борьбе с ИГИЛ?

— Взаимодействовать придется, Россия уже делает серьезные шаги: теперь мы признаем умеренную оппозицию, пытаемся выкристаллизовать те элементы, с которыми можно иметь дело и в военном плане, и, главным образом, в политическом отношении.

— 70% Сирии контролирует ИГИЛ? Так ли это? И сколько контролирует Асад?

— Для точности мы не будем называть ИГИЛ оппозицией, потому что это не сирийская структура. У ИГИЛ совершенно другие задачи — надсирийские, наднациональные, исламистские в широком плане. И контингент там в основном подобран из числа иностранцев, пополняется добровольцами-джихадистами. Это важное обстоятельство, на мой взгляд, позволяющее отделить ИГИЛ от реальной оппозиции, которая весьма многочисленна и объединена в антиасадовский фронт. Этот термин встречается редко. Этот фронт состоит из ряда оппозиционных именно Асаду структур — вся сирийская свободная армия, часть бывшей правительственной армии и несколько группировок, в том числе исламистского толка, которые преследуют цели, связанные со свержением Асада и восстановлением Сирии в ее формальных границах, а не создание какого-либо халифата. То есть есть ИГИЛ, есть оппозиция и есть Асад. Треугольник, где все воюют друг с другом.

По моим данным, ИГИЛ контролирует не более 50% территории. Но это с сильным завышением. Ближе к реальности все-таки 40%. Это территории, расположенные на востоке Сирии. Они граничат с Ираком. Мы знаем, что ИГИЛ вторгся в Ирак и контролирует там определенные части территории. В утверждении, что ИГИЛ контролирует 70% территории, заложен важный пропагандистский снаряд: полностью игнорировать наличие оппозиционных сил в Сирии, которые борются с Асадом, и тем самым преувеличить роль самого ИГИЛа и представить ситуацию в Сирии как борьбу между Асадом и ИГИЛом. Это глубочайшее заблуждение

Где-то порядка 30—35% контролирует умеренный антиасадовский и одновременно антиигиловский фронт, несколько организаций.

Под контролем Асада 15—20%.

— Согласны ли вы с тем, что невозможно победить ИГИЛ только с помощью ракетно-бомбовых ударов и других средств бесконтактной войны?

— Разумеется. Сказанное никто не оспаривает.

— Какой должна быть наземная операция в Сирии?

— В идеале сухопутная операция, необходимая и признанная всеми, может быть произведена в основном силами сирийских подразделений: оппозиционных, антиасадовским фронтом и сирийской объединенной армией, объединенной с этими оппозициями тактически. Этих сил при воздушном прикрытии более чем достаточно для борьбы с ИГИЛ. Не борьбы между собой, чем они сейчас занимаются, а обращения против ИГИЛа. Если подсчитать, то мы выходим на цифру в 150—180 тысяч человек. Если удастся объединить все сирийские группировки (в идеале!), то ИГИЛу можно дать не больше двух-трех месяцев.