Это должно было закончиться, конечно. Как? Статистически, совершенно точно — на проходной краснодарской зоны строгого режима, еще через шесть лет. И это был бы не самый плохой конец — не все выживают в тюрьмах. Но в истории ахтырского детдомовца Антона Сачкова статистика не работает. Обвинительный приговор, три года тюрьмы, а следом — два оправдательных. Поэтому мы здесь — в зале, облицованном вроде бы зеленой яшмой, под золотым гербом, во дворце Краснодарского краевого суда. Здесь решают, бывает ли такое вообще. Можно ли подтвердить оправдательный приговор.
Накануне суда Антон не спал. Я тоже не спала. Адвокат «Агоры» Попков говорит, что спал, пугает приставов красными глазами.
Татьяна Тарасенко — сотрудница детского дома, заменившая Антону маму, не смогла прийти — у нее свой суд. Тетя Таня брала кредиты на первых адвокатов для Антона. Долг погасила полностью, но с задержкой — попала под сокращение. Теперь банк выставил новый счет — пени и проценты. Суд — Абинский, тот же, который сначала осудил, а потом дважды оправдал Антона. Тетя Таня очень боится, что судьи узнают, что кредит брался не на ремонт, не на машину, не на отпуск — на адвоката для того самого Сачкова.
Коллегия судей Краснодарского краевого суда, решающих судьбу Антона, — Соболев, Иванов, Кришталюк.
Судья Соболев говорит Антону: «Приговор в силу не вступил, поэтому вы еще в статусе обвиняемого».
Антон говорит: «Я понимаю».
Прокурор Герасимов начинает неожиданно критично:
— 13 августа 2012 года совершено преступление. Явно неочевидное. У нас, к сожалению, большинство преступлений совершаются в условиях неочевидности… Следствием добывались доказательства, допрашивались свидетели… Обвинение не отказывается, что следствие проведено неполно. Но все недостатки, которые были допущены на предварительном следствии, были восполнены в судебном заседании. Что мы имеем в итоге. Достоверно установлено, что совершено преступление, установлено, что двумя лицами…
Судебные процедуры идут без накала. Прокурор Герасимов и адвокат Попков уже два процесса бьются за Антона. Все доказательства, которые можно было привести, приведены, все слова сказаны. И теперь Герасимов без особого напора убеждает, что судимость за кражу Анны Телеги, опознавшей в Антоне убийцу, ничего не доказывает, а психическое заболевание другой свидетельницы «не является препятствием для дачи показаний». Адвокат вновь объясняет, что у Телеги проблема не с судимостью (хотя судьба Анны решалась одновременно с судьбой Антона, и решилась хорошо), а с невероятной противоречивостью показаний, а больную женщину, которая на процессе не смогла опознать ни Антона, ни прокурора, ни время года, стыдно тянуть в главного свидетеля обвинения.
Куда важнее другое, то, что почти не обсуждается, что стало реальностью за три процесса и теперь навсегда осталось в уголовном деле — восемь свидетелей, которые видели начало драки в сквере, закончившейся смертью Юрия Давыдова, не опознают Антона Сачкова как преступника. Еще четверо — подтверждают его алиби.
Адвокат Александр Попков говорит:
— В соответствии с федеральным законодательством и в том числе — с Конституцией, защита не обязана доказывать невиновность подсудимого. Однако в связи с существующей негативной практикой мы в полной мере работали над этим и фактически доказали Абинскому районному суду, что Сачков невиновен. Нами представлен огромный комплекс доказательств о невиновности Сачкова, который не только имеет преимущество над доказательствами обвинения, а просто убеждает второй суд, что Сачков не совершал преступления. Нами представлено в суд более 12 свидетелей… У обвинения, которое пыталось изобличить Сачкова столь длительное время, была возможность представить доказательства в суд. Но они требуют нового суда. Следствие было проведено из рук вон плохо, отвратительно. Мы установили минимум три факта, когда следствие вносило заведомо ложные сведения в протокол…
— Пожалуйста, осужденный, — оговаривается судья Соболев, и я вздрагиваю. — Вам последнее слово предоставляется.
Антону тоже нечего сказать:
— Ваша честь, я не совершал данного преступления, находился действительно дома.
Судебная коллегия удаляется в совещательную комнату. Прокурор Герасимов старается не смотреть на Антона. Это сложно — Антон сидит прямо перед ним, но у прокурора получается.
Не выдерживаю:
— Вы действительно верите, что он виновен?
— Я не могу отвечать на этот вопрос.
— У вас вообще были оправдательные приговоры?
— Да, один раз. Но мы оспорили.
— В краевом суде?
— Да.
— Сколько вы работаете?
— Восемь лет.
Возвращаются судьи. «Оглашается решение», — говорит Соболев.
Антон хватает край стола, как будто тот улетит.
«Оправдательный приговор оставить без изменения, апелляционное представление прокурора — без удовлетворения. Приговор вступает в законную силу», — говорит Соболев. Судьи выходят.
Со всем перерывом процесс занял час. Короткий суд.
Антон и Александр Попков обнимаются.
— Не расстроены? — спрашиваю прокурора.
— Это работа, — говорит Герасимов. Он не расстроен, скорее — раздосадован. И от этой неуместной досады я выбегаю в коридор.
Антона еще трясет. Говорит: «Я не верю».
«Дальше может быть кассация — президиум крайсуда и Верховный суд. Но это уже более сложные стадии, менее вероятно, что отменят», — говорит адвокат. Его тоже не отпускает.
Звонит тетя Таня: пени сняли, оставили проценты. «Ничего, два месяца до приставов, придумаем, как расплатиться. Я все-таки им сказала на суде, на что я брала кредит. Говорю: я здесь, а он там, и сейчас суд решает. Они говорят: может, опять к нам дело вернут, могут и четвертый раз вернуть, и пятый. Потом Антон позвонил. Я говорю: все. И судьи меня поздравили».
Мы идем пить чай. Адвокат рассказывает про реабилитацию, про золотодобытчиков на «северах», про манеру общения кубанских следаков с адвокатами, но Антон не слышит. Разговор не идет.
Должно быть чувство победы, но только чувство опустошенности. Обворованности.
Эта история закончилась через три года. А могла не начинаться вовсе.
Те восемь свидетелей, которые не опознают Антона, были известны следствию с самого начала. Четверо, которые подтверждают его алиби, — тоже. Антон мог прожить эти три года иначе. Растить сына, любить Оксану, строить свой дом и помогать строить чужие. Оксана Поздеева, которая билась за Антона, которая наняла адвокатов, которая привела «Новую» в поселок Ахтырский, тоже не приехала на суд. У нее кончились силы. А сколько сил у него?
Антону надо успеть на автобус. Провожаем по солнечным улицам. И с каждым шагом Антон меняется. За эти полчаса он становится ощутимо выше, хотя это невозможно. Выше и старше.
Вдруг начинает улыбаться. Спокойно. Широко.
— Про суд думаешь?
— Нет… Знаешь, перед первым оправдательным — я еще сидел — тетя Таня купила бутылку шампанского, чтобы выпить за мое освобождение. Сказала: открою, когда все закончится. То есть сегодня. Я вот думаю — а вдруг оно кислое? Представляешь, если кислое?
Шампанское оказалось очень хорошим.