Зрители с трибун смотрели на гимнастический помост. По-родительски умиляясь тощим косицам, они восхищались мастерством владения телом. Зрители видели только то, что им показывали. Они аплодировали кумиру и быстро забывали неудачника, впрочем, некоторое время сочувствуя ему. Такова природа публичных выступлений.

И еще природа публичных выступлений такова, что зрители видят лица победителей в свете прожекторов, счастливые и приподнятые над остальными ясной своей целью, и полагают, что этот публичный праздник продолжается и за пределами арены. Между тем реальная жизнь гимнаста, циркача, актера похожа на их собственную, зрителей, жизнь со всеми мелочами, обидами и невзгодами, с тихими радостями и рвущими душу неприятностями.

А может быть, я грешу, и зрители всё понимают, но обманывают себя, не желая разрушить надежду на то, что где-то есть веселая, беззаботная жизнь, в круг которой они пока не попали, но, может быть, попадут их дети, внуки. Потому что, разрушив надежду, они разрушат и сказочный мир, пребывание в котором нам с детства обещает Золушка.

И трудно и обидно признать, что той, другой, жизни вовсе нет, а есть мимолетная слава в семнадцать неполных лет. И оплачена она дорогой ценой: рано ушедшим детством, тяжелым взрослым трудом, аскетизмом, и главное — будущими воспоминаниями о прошлой жизни, окончившейся с последним выступлением в двадцать с небольшим…

…Не надо свистеть с трибун, не надо завидовать. Сошедший с помоста достоин тех же почестей, что и взошедший на пьедестал. Яркость их сегодняшних ранних и быстрых побед несоизмерима с величием драм и разочарований, которые придут к ним завтра. Мы на трибунах переживем еще много движущихся героев (и неудачников), не сходя с места.

Поаплодируем сошедшим с помоста, пока они в зале и слышат. И пока мы на трибунах.