В ночь на воскресенье в деревне Алферовка Новохоперского района Воронежской области сгорел психоневрологический интернат. Погибли 23 человека, столько же пострадавших находятся в больницах.

20 июля 2011 года. Я только что договорился со знакомым, работающим в интернате для душевнобольных в родной мне Алферовке на Хопре, и иду с камерой за забор снимать селообразующее предприятие.

Это место я знаю только снаружи, несмотря на то, что проводил в Алферовке каждое лето и накопил массу детских впечатлений от гуляющих по деревне инвалидов. Почему-то наиболее заметные из них имели «космические» имена: лет 30 назад к нам в дом часто заходил Гагарин, и мой дед дарил ему военные пуговицы, которые тот тут же нашивал в произвольные места; 10 лет назад тут водился Космонавт, который, сидя в соседней от меня пришвартованной плоскодонке, говорил примерно такое: «Мы общаемся как вот эти две лодки — ты в этой, я в этой, туда-сюда болтаемся на цепи, сталкиваемся иногда — и опять в разные стороны…»

Моя бабушка, учительница истории и литературы, подкармливала их, они иногда помогали ей с тяжелой работой. Вообще «взять инвалида» в деревне было дело рядовое, и за пару пачек «Беломора» они спокойно вскапывали огород.

Хоронили их тоже не совсем как людей: за оградой местного кладбища, под простыми, сваренными из трех труб крестами с облетающими за один сезон табличками. Кресты вскоре терялись, оставляя незаметные в траве, как бы болотные, кочки.

Летом 2011 года я решил сделать фотоисторию с портретами жителей интерната, пообещав им взамен напечатанные фотографии — каждому, кто захочет фотографироваться. Руководство сочло это развлечение разумным и разрешило съемку. Был жаркий день, и все, кто мог хоть немного передвигаться, вышли из душноватых бараков во двор к ухоженным клумбам с безумным количеством цветов, кустов и чего-то вьющегося по плетеной оградке.

Фотографировались охотно, конкурируя за камеру. Потом повели меня внутрь.

На этом месте интернат был еще до войны: для стариков, слепых, а потом для инвалидов с психопатологиями. Бревенчатые бараки перестроили в 60-х годах, сделав кирпичные коробки с деревянными перекрытиями, чердачными балками, сначала шиферной, а в последние годы металлической крышей. Поверх кругляка внутренних перекрытий на реечную решетку налеплена штукатурка из глины с навозом, а сверху — меловая побелка, кое-где — масляная краска. Все как в местных деревенских домах. Чуть более потрепанное, более общественное. Конечно, жители интерната не считали, что живут в каких-то ужасных условиях: еда нормальная — к традиционному первое-второе-компот дают пирожные и фрукты, природа богатая — центр Хоперского заповедника. А бедность — она и за забором такая же, только без гарантированного пайка.

Местные жители с удовольствием устраивались на работу в интернат. Сегодня тут серьезная для деревни зарплата: от 9 тысяч рублей у санитаров до целых 19 тысяч у директора.

Молодой директор Сергей Никифоров не спит уже вторые сутки после пожара: сначала с первых минут вытаскивал людей из пожара, потом давал свидетельские показания и объяснения десяткам проверяющих.

Те, кто был рядом до возгорания, говорят, что сначала «искрило на столбе», потом что-то хлопнуло, в корпусе с лежачими больными погас свет, а потом у него полыхнула крыша.

Первые минуты пациентов выносили все семь человек, кто оказался в смене. Тут же прибежали деревенские, приехала пожарная машина из части, отстоящей от дома инвалидов всего на какой-то километр. Ходячие жители интерната разносили эвакуированных лежачих по теплым корпусам…

Теперь ищут виноватых и какую-нибудь универсальную модель, чтобы больше такого не было. Трудности начинаются уже с первого пункта — виноватые. Выясняется, что буквально в октябре воронежский губернатор Гордеев торжественно открыл в Алферовке пожарную часть и посетил новую церковь (такой визит — дело редкое, потому что село в 200 километрах от Воронежа). Прокуратура быстро предъявила акты проверок, последняя из которых прошла в том же октябре, и показала нарушения противопожарной безопасности. Правда, нарушения касались каких-то формальных планов эвакуации и никак не были связаны с причиной случившегося пожара. Да и устранить эти нарушения директор был должен только к сентябрю 2016 года. Ну а Гордеев, конечно, в интернат не заглянул по дороге из церкви в пожарную часть.

Причина произошедшего вроде ясна: система управления построена на публичных процессах — презентациях, совещаниях, праздниках с перерезанием ленточек. Скучное финансирование неосвещенных медиамест идет туго. И нет одного из важнейших акторов управления — гражданского общества. Тех людей, которые успеют до пожара доказать, что хорошо бы деревянные, иссохшиеся строения, где живет больше сотни человек, как-нибудь перестроить.

Сигнал проходит строго сверху вниз. Глава района вовремя отчитывается — тем и удобен. Школьной футбольной команде подарили футболки, перестроили парк. Местные, областные и прочие депутаты потеряли от себя инструкцию и проводят информацию от власти к народу, а не наоборот. А в схеме, где полупроводники поставлены в обратную сторону, все горит.

Досадно, что рецепта, «чтобы больше так не было», тоже в этой системе быть не может. Даже если приказать срочно создать гражданское общество на местах. Такой приказ как раз год назад рассылался по районным администрациям. В результате были созданы ТОСы — «территориальные органы самоуправления», куда вошли по команде разные местные бюджетные работники. Еще один отчет о выполненном задании отправлен в областную администрацию.

А больше всего я боюсь за директора алферовского интерната, который всего год проработал на этом месте и тоже может оказаться необходимым для отчета о принятых мерах.

Константин РУБАХИН — специально для «Новой» Фото автора

P.S. Во вторник вице-премьер Ольга Голодец заявила, что все интернаты с деревянными перекрытиями будут закрыты.