КолонкаПолитика

Случится ли светопреставление?

Есть ли решение проблемы отцов и детей

Этот материал вышел в номере № 139 от 16 декабря 2015
Читать
Есть ли решение проблемы отцов и детей
Спектакль «Репетиция оркестра» Фото: Елена ЛАПИНА / teatr-sats.ru
Спектакль «Репетиция оркестра»
Фото: Елена ЛАПИНА / teatr-sats.ru

Разрыв между поколениями в истории человечества не новость. Известны древние египетские манускрипты и письма современников времен французской революции, где с одинаковой экспрессией и почти дословно воспроизводятся жалобы отцов на отбившихся от рук детей, переставших почитать традиции предков и тем самым приближающих светопреставление. Так что художественное высказывание И.С. Тургенева в романе «Отцы и дети» лишь обозначило эту вечную коллизию на просторах нашего отечества в позапрошлом веке.

Замечательно, что даже в ходе тектонических сдвигов и провалов, связанных с нашествиями варваров, революциями и модернизациями, еще никому не удавалось разрушить культуру до основания. Она не устранима и, вопреки недомыслию, фанатизму любого толка и злой воле, прорастает сквозь любые идеологические и железобетонные покрытия, что удивительно точно явлено в новом анимационном шедевре Г. Бардина «Слушая Бетховена». Посмотреть который я настоятельно рекомендую всем удрученным переживаемым моментом интеллигентам.

Так стоит ли сокрушаться по поводу сегодняшнего межпоколенческого разрыва? Предаваться грусти — занятие непродуктивное, но разобраться в том, из каких кирпичиков складывается стена непонимания между веком нынешним и веком минувшим, имеет смысл не только педагогам, но и всем, как говорили встарь, людям доброй воли.

Посрамленный профессор

Мой добрый знакомый, филолог, профессор, доктор наук, попал в стандартную ситуацию. Банк, в котором он хранил свои сбережения, подвергся санации. Соответственно, возникла задача: получить страховую компенсацию вклада. Простояв более часа в одно окно (как позже выяснилось, не в то), он столкнулся лицом к лицу с молодой операционисткой. Далее между ними произошел знаменательный диалог.

— Вы физик?

— Скорее лирик.

— Вы издеваетесь?

— В каком смысле?

— Я вас русским языком спрашиваю: вы физическое или юридическое лицо?

Вот уж воистину, «лицом к лицу лица не увидать», поскольку разговаривали они на разных языках. У профессора в ответ на поставленный вопрос из кладовой памяти мгновенно актуализировался старинный спор 60-х годов прошлого века и стихи: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне». Естественно, что молодая особа не обладала столь обширной и, откровенно говоря, избыточной по нынешним временам эрудицией. А у профессора в юности не было ни юридического, ни физического лица.

Точнее говоря, физическое, но не в современном понимании, у него все-таки было. По нему в молодости он достаточно часто получал, поскольку били тогда не по паспорту, а, мягко говоря, по лицу. Освежить эти ощущения юности он имел возможность, встав в очередь в нужное окно, теперь уже для физических лиц.

Впереди профессора оказалась бьющаяся в истерике старушка, которой почудилось, что вместе с падением банка обрушилась вся ее жизнь. Прийти на помощь униженным и оскорбленным — святая обязанность интеллигентного гуманитария. А посему профессор поинтересовался, в какой валюте бабушка хранила свой вклад. Новый диалог строился в духе песни Высоцкого: «Какая валюта у вас — говорят? Не бойсь, говорю, не доллары!» На следующий вопрос о размерах вклада бабушка отреагировала с опорой на свой культурный багаж: «А тебе зачем, лицу нетитульной национальности?» Разумеется, фраза была облечена в народную по духу форму.

И закаленный в молодости профессор в данной ситуации не потерял лица. Понимая состояние пожилого человека, боящегося потерять последние сбережения, он вынудил старушку раскрыть тайну вклада и убедил в том, что свои 560 тысяч она получит гарантированно. А потому ей не стоит пробиваться с боями к заветному окну. В благостном настроении бабушка испарилась из очереди, разумеется, не извинившись за хамство и не поблагодарив своего самозваного банковского психотерапевта.

Забавно, что во втором случае профессор не почувствовал себя уязвленным. Напротив, демократическая закалка и неизбывная народническая интеллигентская закваска даже подняла его самоуважение. Посрамленным он ощутил себя лишь после первого диалога. Отчего так? Ведь на банковском пятачке столкнулись три культурных кода, за каждым из которых свой шлейф ценностей и предпочтений.

Незнакомый язык молодого племени

За истекшие десятилетия «круто» (слово из молодежного жаргона) трансформировался сам строй жизни. В «Словаре модных слов» В. Новикова читаем: «Авторитет. Основное значение этого слова мы как-то невзначай потеряли. Вот показательный эпизод. Отмечался юбилей знаменитого артиста. Его дочь, молодая журналистка, рассказывает с телеэкрана: «Мой отец всегда был для меня авторитетом, в хорошем смысле». Помилуйте, какой еще у этого слова есть смысл, кроме хорошего? А, жаргонный… Но почему же мы в своих разговорах принимаем во внимание уродливые, искаженные понятия блатного мира?» Увы, вопрос звучит риторически.

Возьмем другой полюс. Слова: «амбициозный», «карьерный». Для поколения шестидесятников они имели отрицательную коннотацию. Сегодня ставить перед собой амбициозные цели и делать карьеру — общепризнанные доблести. Даже если для карьерного роста потребуется расталкивать окружающих локтями и идти по головам. При этом можно бесконечно трендеть о милосердии и сострадании, но это как-то не коннектится с общественно-политическим мейнстримом. Молодые его прекрасно чувствуют и встраиваются.

Язык — всего лишь зеркало, отражающее сдвиги в общественном сознании, на которое нам, взрослым ответственным людям, не стоит пенять, коли у нас самих (вновь выбираю щадящую формулировку) лицо искажено. Сегодня лицом к лицу мы сталкиваемся со своим отражением, изобличающим цепь наших собственных этических и эстетических компромиссов. Поэтому за базар придется отвечать.

Вынужденный постмодернизм педагогики

Прививать к подростковому дичку культуру — задача не из легких. На этом пути современная педагогика вынуждена быть постмодернистской. Казалось бы, нет ничего более далекого от дидактики и чуждого ей, нежели постмодернизм. Все так, да не так. Сегодня здание культурно-исторической педагогики вынужденно приходится выстраивать заново из обломков прежних культур. А это один из ведущих подходов постмодернизма: строить из обломков прежних культур новое здание жизни и искусства. Что поделать, коль скоро подростки в своей повседневной жизни встречаются с обломками (фрагментами) разных культур: в музее с одной, на концерте рок-музыканта с другой, в кинозале с третьей, четвертой и пятой, в зависимости от того, смотрят ли они «Аватар», «Властелин колец» или «Географ глобус пропил». Все эти мозаичные фрагменты не складываются в единую картину. Как при этом научить жить в культуре, существовать в поле определенных ценностей и предпочтений?

В 1914 г. О.Э. Мандельштам писал: «Есть ценностей незыблемая скала». В XX веке в силу известных обстоятельств эта шкала ценностей была разнесена в пух и прах. Отсюда важнейшая задача — восстановление иерархии ценностей. Без ее решения ни одна прикладная цель не может быть достигнута. Японские экономисты не так давно пришли к выводу, что главным фактором, определяющим успешное развитие рынка, является взаимное доверие. Здесь косвенное признание того, что не бытие определяет сознание, а, напротив, развитая духовная сфера является залогом успешного развития. Применительно к нашим реалиям это означает, что, пока Кущевка по всей стране, — никакие экономические и фискальные модели положение не изменят.

Сегодня о восстановлении иерархии ценностей не говорит только ленивый, пытаясь решить эту задачу с помощью изобретения идеологических клише (духовные скрепы), клерикализации образования и воссоздания детских организаций, призванных управлять этим процессом. На мой взгляд, это покушение с негодными средствами. При помощи искусственных конструкций и железобетонных построений не создать тот невидимый противовес (метафора Г.З. Миркиной) хаосу и нарастающей агрессии. На это способна лишь культура, призванная дать молодому человеку внутренний навигатор, позволяющий выбрать правильный жизненный маршрут. Для чего, в свою очередь, нам придется научиться говорить с детьми серьезно.

Недетский разговор с детьми

Высокий образец такого серьезного разговора с детьми о недетских проблемах я увидел на премьере Московского государственного академического детского театра им. Н.И. Сац. «Репетиция оркестра» — интерактивный медиаспектакль по фильму Федерико Феллини, сценическая версия Георгия Саакяна. Не скрою, я шел на спектакль с некоторой настороженностью. Всем нам памятен шедевр мастера, снятый в 1978 году всего за 16 дней. Сюжет ленты прост: снимается телерепортаж о репетиции оркестра в старинной капелле. Журналист берет интервью у музыкантов и дирижера. Но вместо благостной картины возникает чудовищный скандал. Музыканты поднимают бунт против дирижера. После того как в самый разгар безобразного, нелепого и страшного восстания обломок стены убивает арфистку, дирижер предлагает все-таки продолжить репетицию. Музыканты пытаются сыграть как можно лучше, но маэстро все равно разражается возмущенной речью о том, как низко пала культура и сами оркестранты, переходит с итальянского на немецкий и начинает напоминать Гитлера.

Сюжет прост, но вопрос о границах свободы и зависимости, который Л.Н. Толстой считал главным в своем романе «Война и мир», явно не по уму пяти—семиклашкам, сидящим вместе с музыкантами в условной оркестровой яме.

Фильм в свое время вызывал шквал рецензий, бурю возмущений, море восторгов у взрослых людей и стал одним из главных художественных и философских высказываний второй половины XX века о том, как устроен мир. Но это взрослые люди, а тут дети. Это вам не «Петя и Волк».

Мои сомнения улетучились, как только на сцену вышла Роксана Николаевна Сац. У нее в этом спектакле всего два педагогических включения. Но каких! Лапидарно, точно, без педагогического занудства она дает детям установку на просмотр. А дальше начинается магия сценографии и музыки.

В первом отделении каждый музыкант, отвечая на вопросы журналиста, представляет свой инструмент. Краткое интервью завершает соло этого инструмента, где звучат фрагменты произведений Доницетти, Россини, Верди. Спектакль действительно интерактивный, и помимо музыкантов журналист берет интервью у детей. Мгновенно выясняется, что многие из юных зрителей понятия не имеют о том, из каких групп и инструментов складывается симфонический оркестр. Необходимый музыкальный ликбез проходит легко и весело, под волшебную классическую музыку, не ломая темпоритма спектакля.

Но музыканты всего лишь люди со своими слабостями, комплексами и амбициями. Между ними нарастает напряжение, поскольку каждый считает, что голос его инструмента в оркестре самый главный. Они обмениваются колкостями, оскорбительными репликами. Свары оборачиваются скандалом, скандал переходит в безобразный бунт против дирижера. В результате — взамен музыки какофония, поверженные пюпитры, разбросанные и смятые ноты. На этом первое действие спектакля заканчивается. Замечательно, что режиссер не идет буквально за фильмом. Капелла не разрушена, арфистка жива. Щадя психологию детей, он не предрекает непременную гибель цивилизации в тоталитарном аду, но оставляет надежду.

Перед вторым действием новое включение Р.Н. Сац. Оно о том, как ценен каждый голос инструмента, человека. Но еще важнее, когда эти голоса сливаются в стройный хор, ансамбль, оркестр. Все сказанное просто и понятно даже ребенку.

Второе действие продолжается всего 20 минут. За дирижерским пультом от начала и до конца спектакля Симоне Фермани — единственный из живущих прямых потомков Джузеппе Верди. Его прабабушка Луизия Фиандрине — единственная дочь Джузеппе Верди. Симоне Фермани — персонифицированный образ преемственной связи времен. Создается ощущение, которым любил делиться замечательный историк Н. Эйдельман: «Пожимая руку прямому потомку А.С. Пушкина, я чувствую, что знаком с поэтом лично, через три рукопожатия». Так и мы, зрители, с Джузеппе Верди. Дирижер взмахивает палочкой. Льется дивная музыка его предка. Что может он, тонкий, воздушный, похожий на взъерошенного кузнечика, со своей волшебной палочкой против настоящей пушки, которая с начала спектакля стоит в центре оркестровой ямы? Ее жерло направлено на зрителей. Вопреки чеховскому ружью, она не выстрелила, но может в любую секунду. Остается добавить, что премьера давалась в тот самый день, когда мы узнали о том, что наш самолет сбит над Египтом.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow