В стране, отструктурированной в последние пятилетки исключительно под добычу углеводородов, вдруг обнаружили, что нефть и газ качать без людей не получится. Кризис ли способствовал этому удивительному открытию, падение нефтяных цен и соответственно рубля или внезапные внутренние озарения топ-менеджмента, сравнившего свои доходы с ценой решения вопроса (самой жизни и смерти подчиненных), но — факт: реакция на авиакатастрофу под Игаркой — впервые за внушительную историю аварий и инцидентов в базисных отраслях — выглядит адекватной, технологичной и человеколюбивой.

Напомню: 26 ноября вертолет Ми-8Т авиакомпании «Турухан» с вахтовиками «Ванкорнефти» («дочки» «Роснефти») спустя считаные минуты после взлета потерпел крушение. 10 человек погибли на месте, 15 доставили в больницу Игарки, затем в краевую клинику в Красноярске, где позже в реанимации скончались еще двое. Сейчас в реанимации остаются трое, все стабильны.

«Новая» исследовала причины гибели людей. Кормильцы России (в Ванкоре, образцовом нефтепромысле — несколько бюджетов страны) летали на аппарате Ми-8Т (ТВ) RA-25361, с первого полета которого прошли 33 года 11 месяцев. И эксплуатировался он постоянно в жестких условиях Сибири. Ресурс на 96%, по данным реестра, был исчерпан. В самой Игарке — базовом перевалочном пункте вахтовиков, городе, которому и власти всех уровней, и «Роснефть» обещали в связи с освоением месторождения расцвет, — нет абсолютно никакой инфраструктуры, что в цивилизованном мире непременно сопутствует рискующим мужчинам. Ни служб экстренного реагирования, ни достойной больницы; коричневые запечатанные еще в СССР чемоданы с медикаментами у аэропортовских спасателей, отсутствие связи, инструментов для резки/разжима металла, элементарной техники, носилок, одеял…

По меньшей мере, это непрактично. Еще раз: речь о людях, кто и дает возможность правителям важно надувать щеки (Ванкор—это геополитика, это то, чем кремлевские пытаются заинтересовать Китай и Индию). Нефтяников спасали самоорганизовавшиеся жители Игарки, вывозили на своих буранах и пенах. Николай Аносов первым пришел на помощь; вертолет в любое мгновение мог вспыхнуть факелом или уйти под лед на дно Енисея, и Аносов орал вслед за вытаскиваемыми им из фюзеляжа переломанными людьми — орал от их боли и собственного страха, но… спасал. Аносов точен и скрупулезен, он только раз в разговорах со мной не смог сдержаться — рассказывая уже о том, когда всё кончилось, и с бурановских железных санок счищали обильные сгустки крови: покалеченных везли по енисейскому льду, по застругам четыре версты…

Так что ж — не впервые и не в последний раз. И всё, что случилось потом, поначалу шло по накатанной колее. Все инстанции, что сумели, отмежевались. Точно непонятно, кто не пойми куда полетел, почему-то упал, и, несмотря ни на что, вопреки всему, спасательная операция проведена с блеском.

В «Новую газету» из «Роснефти» прислали сколь эмоциональную, столь и беспредметную отповедь, Аносова — человека с безупречной в Игарке и Красноярске репутацией — отчитали, как школяра. Сергей Диденко, начальник Сибирского регионального центра МЧС России:

Диденко также сообщил, что Красноярский край по итогам года признан лучшим из регионов Сибири по готовности к ликвидации ЧС, взаимодействию органов местной администрации, различных ведомств и служб для предупреждения и ликвидации ЧС.

Но нет, дальше что-то в далекой Москве сломалось. Казалось, все слова произнесены, все смерти и увечья монетизированы, и выплаты произведены. И вдруг председатель правления «Роснефти» Игорь Сечин прилетел в Красноярск и, взяв с собой местного губернатора, навестил в первой краевой больнице своих пострадавших работников. Оценил масштабы уже оказанной помощи (расходы на погребение, страховые премии, индивидуальный перечень льгот и гарантий каждой оставшейся без кормильца семье) и заявил о дополнительных выплатах.

Помимо этого Сечин заявил о решении наградить игарчан (тех самых «лжесвидетелей»), спасавших вахтовиков. А затем — это основное — глава «Роснефти» и губернатор утвердили план мероприятий, призванный повысить безопасность авиаперевозок сотрудников компании и усилить медицину Игарки — как базового пункта развития группы месторождений Ванкорского узла. Решено организовать в Игарке под кураторством специалистов краевой клинической больницы пункт экстренной помощи.

Процитирую далее совместное заявление «Роснефти» и администрации Красноярского края:

…«Мы не можем допустить, чтобы подобные происшествия происходили в будущем. Компания продолжит интенсивную реализацию программы по замене авиатехники подрядчиков на собственный авиапарк и изучает возможности использования современной легкомоторной авиации с локализацией ее производства. Эта задача приобретает особое значение в связи с тем, что «Роснефть» расширяет свою производственную деятельность в отдаленных регионах, в том числе на континентальном шельфе Российской Федерации», — заявил Игорь Сечин».

Со стороны краевых властей обещаны «дополнительные решения».

21 декабря гендиректор «Ванкорнефти» Аркадий Кузнецов вручил благодарственные письма жителям острова Игарского и города Игарки, спасавших людей из разбившегося Ми-8. Назову их. Четверо Дорониных — Сергей, Николай, Владимир, Александр; Сергей Андросов, Валерий Деминюкас, Иван Усольцев, Дмитрий Робков, Николай Аносов (благодаря ему и стали известны обстоятельства вопиющей организации работы спасателей), Александр Алексеев, Андрей Казанцев, Василий Толстых, Михаил Турков, Иван Меркулов.

«Новой» Николай Аносов сказал:

— Администрация района и города меня игнорирует, а по большому счету – ненавидят: по их-то выступлениям в СМИ, все службы сработали оперативно и слаженно. На днях разговаривал со старшим следователем следственного управления на транспорте. Спросил у него, почему в салоне упавшего вертолёта находился большой чёрный металлический баллон весом не менее 80 кг. По всем правилам воздушных перевозок, перевозка любых баллонов с пассажирами категорически запрещена. Можно точно утверждать, что он приобрёл большую кинетическую энергию во время падения вертолёта с высоты 240 метров, и сметал все со своего пути, убивал и ломал кости несчастных ребят. Об этом почему-то молчат, а ведь не будь этого баллона, жертв было бы гораздо меньше. Следователь ответил, что они знают про этот баллон, он был пустой и вроде бы его везли для заправки в Прилуки, во что мало верится. В любом случае наличие этого баллона на борту с пассажирами — преступление. А экипаж делал все, чтобы спасти машину и людей. Память пилотов надо бы увековечить в площадях, названиях улиц, где они жили, учились, ведь это были настоящие сыны России. Я об этом сказал Елене Евгеньевне — жене Александра Монахова (командира разбившегося вертолета; погиб). Она живет в Самаре, звонила мне.

А с Кузнецовым встреча прошла очень по-человечески, с большим уважением ко всем присутствующим с его стороны. В ходе нашей личной беседы он подтвердил, что в Игарке будет построен и укомплектован всем необходимым оборудованием самый современный центр по спасению людей в различных катастрофах. «Ванкорнефть» уже перевела на личные счета всем ребятам по сто тысяч рублей. Парни благодарны. Расстались мы хорошо. Всем присутствующим ребятам я передал слова благодарности от Елены Евгеньевны Монаховой и её детей за спасение пострадавших.

Нефть жертв не требует. Это не воздвижение на болотах Петербурга, не разработка урановых рудников, не строительство Норильского комбината, это не война. Технологии добычи и транспортировки углеводородов позволяют обойтись без подвигов миллионов и без ГУЛАГа (потому, вероятно, его и нет, спасибо научно-техническому прогрессу). Всего-то и нужно, чтобы цель — нефть и газ — оплачивала средства: приемлемые условия работы вахтовиков. Чтобы компании, их перевозящие, выбирались не по принципу самого дешевого летного часа. Дайте нефтяникам и газовикам не летальные аппараты, а летательные!

На следующий день после красноярского вояжа Сечина на Камчатке разбился точно такой же вертолет с вахтовиками «Газпром добыча Ноябрьск», «дочки» «Газпрома». По данным реестра, Ми-8Т (ТВ) RA-24402 выпущен почти 30 лет назад, в эксплуатации с 12 мая 1986 года.