СюжетыКультура

Дмитрий Маланичев — «Новой»: «В Спрингфилд я попал с улицы»

Арт-директор «Симпсонов», легендарного мультсериала, рекордсмена продолжительности, 27 раз увенчанного премией «Эмми», — про демонов «Старбакса», присяжных и мультики

Этот материал вышел в номере № 143 от 25 декабря 2015
Читать
— Начало моей работы — настоящее позорище. Говорил я примерно следующее: «Женщину, которая с синими волосами в зеленом платье… давайте уберем, а мальчика с глазами и девочку-звездочку…»

Как же вам удалось попасть на самое популярное в мире телешоу,лучший, по версииTime,телевизионный сериал ХХ века?

— Можно сказать, с улицы. Им нужен был арт-директор. По непонятным для меня причинам они не стали дергать никого из своих художников. Коллегу в нашей студии спросили, нет ли на примете кого-то на эту позицию. «Есть, — отвечает, — но он русский». — «Мы не спрашиваем тебя о его национальности. Пусть портфолио принесет». Такая вышла Золушкина история.

Дима, а вам вообще-тонравились «Симпсоны» до того, как вас позвали на должностьарт-директора?

— Очень приблизительно понимал, про что это. Честно говоря, не видел ни одного эпизода. Начало моей работы — настоящее позорище. Говорил я примерно следующее: «Женщину, которая с синими волосами в зеленом платье… давайте уберем, а мальчика с глазами и девочку-звездочку…» Представьте себе: сидят люди, пожизненно связанные с этим абсолютным культом, среди них люди, пришедшие в проект после колледжа, обросшие лысинами и животами…

Да, говорят, чтона «Симпсонах» уже работают дети первых фанатов «Симпсонов»…

— Они смотрели на меня, как на идиота: «И этот человек будет нам объяснять, как все должно выглядеть?» Слава богу, что не удушили. Я быстро понял ошибку: сделал домашнюю работу, выучив назубок «урок Симпсонов». Пересмотрел много эпизодов, разобрался, понял внутреннюю логику…

— Но вы так и не ответили: нравились ли «Симпсоны» Дмитрию Маланичеву, художнику, работавшему на высоколобых сюрреалистических картинах Игоря Ковалева — одного из самых премированных режиссеров анимации… Намекаю на вкусовую избирательность.

— Давайте не мешать Ковалева с коммерческой анимацией. Поработав после приезда в Америку на студии «Klasky Csupo», я понимал, что собой представляет коммерческая анимация. Если повезло, тебя включили в проект, будь готов увидеть его в 9 утра по отстойному телеканалу. Ты не сознаешься, что имеешь к этому отношение. Я же, напротив, знал, что «Симпсоны» — не только признанная, но приличная история. Однако не понимал, что им от меня нужно. Да, признаться, они тоже этого не понимали. Они же столь щепетильны… «не дай бог нарушить стиль, форму»…

То есть нарисованная желтолицая жизнь в Спрингфилде — настоящий канон, как в иконописи, «нарушать не рекомендуется».

— Безусловно, но меня пригласили на полнометражный фильм, большой экран предполагал нечто свежее. У созданного в 80-е для небольших телевизионных экранов шоу — своя специфика, если тупо его перенести на большой экран — выйдет грубо, коряво, старомодно. Я старался привнести вещи, которые непросто заметить. Появились тени. На заднем плане стали делать цветовую отбивку, чтобы возникла глубина. Представьте небо: синяя простыня с белыми облаками, обведенными черным контуром… это тяжело для глаза. Я имел опыт переноса телепроекта на большой экран, приблизительно представлял, как это делать. По большому счету, ничего такого, что я показывал бы своим внукам: «Это дедушкина работа!» — назвать не могу. И они не могли сформулировать задание. Хочется «по-другому»… но так же. Ты предлагаешь варианты и слышишь: «…Надо подумать». Думали полгода. Пока я не решил: «Уйду на Sony рисовать привидений, монстров — кровища рекой: красота. К тому же проект новый — есть где развернуться. Буду сочинять персонажей, атмосферу». Вообще-то в Америке подобных ультимативных заявлений делать не принято. Раз подписался — работаешь. До сих пор дико стыдно. Слава богу, меня не выкинули. К тому же они так долго мучились со сценарием, что до обсуждений изображения дело не дошло. Использовали то, что было нами наработано.

— Не обидно, что ваши творческие ухищрения, поиски… остаются во многом «домашней радостью»? Аудитория-то этого не замечает.

— В этом моя задача и заключалась. Меня же не приглашали делать революцию в Спрингфилде, пересматривать концепцию проекта. В заданных рамках старался, где возможно, что-то добавить, уточнить, скорректировать.

И сколько же часов в день вы работали?

— На полном метре ограничений рабочего времени не существует.

Полнометражные «Симпсоны в кино» вышли на экраны в 2007-м, но продолжал работатьконвейер сериала. Вечером вы возвращаетесь с этой фабрики домой и для души сочиняете эскизы и дизайн к фестивальным триллерам Ковалева?

— В общем, да, хотя рабочий день у меня все равно ненормированный.

Значит, существуют дваМаланичева. Один всерьез и надолго женат на «Симпсонах». Другой — творец, создающий «по любви» экзистенциальное арт-кино.

— Можно и так сказать, хотя и с Ковалевым кино разное. Скажем, «Птица на окне» — скетчеобразный карандашный рисунок. Я делал дизайн, многое рисовал сам. Нынешний проект — жесткая ковалевская графика на слоях кальки. Я собираю все в один кадр, ввожу цвет, свет, фактуры. Но и с Ковалевым полной свободы не бывает.

Привнешней деликатности он авторитарный режиссер?

— Самое страшное, когда в разговоре он переходит на ласковый фальцет и тянет: «Ну… Знаешь…» Понимаешь, что обделался. Хотя не услышишь: это неправильно. Может, я извращенец, но мне ужасно нравится плыть против течения. Когда тебе дают карт-бланш и чемодан денег — делай что хочешь: пиши, рисуй… Это развращает. Настоящий поиск и есть преодоление: материальности кино, наработанных приемов и клише, собственной самоуверенности. И в «нормированном» проекте «Симпсоны», и в лабораторных опытах Ковалева — рамки жестко очерчены: приходится выкручиваться, искать лазейки. Просто эстетика Ковалева более близка. Хотя отношение к его кино у меня сложное.

Восемьлет жизни с «Симпсонами» — хотите сказать, что они вам не надоели?

— Нет. «Симпсоны» сейчас и восемь лет назад — разные вещи. С каждой серией — иные задачи и проблемы. Работа над серией длится примерно две недели. Не успевает надоесть… Режиссеры разные, обстоятельства, сюжеты. Действие может происходить в гостиной у Симпсонов, где мы 800 раз бывали, или — в аду. В аду все иначе. Надо придумать, как. Вот это интересно. Они умудрились разработать метод, с помощью которого сложные явления, события, визуальные эффекты показываем простыми средствами. Это здорово. Пылающее дерево можно показать с помощью 148 слоев разных фактур со съемкой реального огня в трехмерке с дымами и искрами. Но это проще, чем добиться того же эффекта двумя красками. Ну и главное достоинство «Симпсонов» — их феноменальная злободневность. Знаешь, что через год Олимпиада. Но чтобы что-то выстрелило в августе, заряжаешь в январе. А сколько раз «Симпсоны» угадывали события, которые невозможно предвидеть. Громкий террористический акт, неожиданное вступление в предвыборную гонку какого-то шизофренического персонажа. У них дар предвидения. Потом страна изумляется: «Откуда они это знали?» Это пульсация тока времени. Авторский коллектив проекта обладает тем, что американцы называют «vibe» — чутье. Иначе страна и проект давно разъехались бы в разные стороны.

— Неужели и сегодня каждую новую серию «Симпсонов» ждут, как встарь?

— Есть теория, что раз в семь лет рождается новое поколение поклонников шоу. Семилетний цикл — это подъем с нулевой отметки до максимального интереса и снова спад. Сейчас начался очередной «спуск». Однако 27 лет истории сериала дают надежду, что спад временный. «Симпсоны» — неотъемлемая часть американской культуры. Самое тяжелое — нападки фанатов со стажем. Тех, что с ночи до утра заняты виртуальной бомбардировкой. Тех, которые специально покадрово смотрят шоу… чтобы нас уличить. Для них авторы придумывают шутки, так называемые freeze frame. Идет, к примеру, панорама по книжной полке в книжном магазине, на корешках книг названия, которые прочитать нереально. Но фризфеймеры рассматривают их на стоп-кадре и читают: «Будьте вы прокляты, freeze framers!»

— Когда в начале 90-х вы, ученики и коллеги режиссера Александра Татарского, сорвались и уехали в Америку, студии «Пилот» пришлось нелегко. Да и Татарский, мне кажется, так и не пережил обиду.

— Знаете, последние пару лет перед отъездом в США я уже практически не работал на «Пилоте». И когда Игорь Ковалев меня позвал в Лос-Анжелес, куда уже переехали мои товарищи Женя Делюсин, Андрюша Свислоцкий, Сережа Шрамковский… Многим казалось: бросили дело, которое начинали. Теперь на голливудских холмах жрут гамбургеры. Но Игорь Ковалев, ближайший товарищ Татарского, был уверен, что он и Сашу вытянет. А Татарский наотрез отказался. В общем, это больная тема, не имею права ее комментировать.

Вы летели в 90-е за океан не в одиночку — целым кораблем. И все равно это была авантюра.

— Настолько хреново было тогда в России, если бы я мог в котомку положить всех своих друзей и близких с их детьми и домашними животными… Самое страшное — резать по живому связи, дружбу. Признаюсь, у меня иллюзий не было. Я не мечтал, как герои «Начальника Чукотки», об ослепительном Сан-Франциско. Был убежден, что еду с женой, ребенком и котом Вовой максимум на год-два, пока здесь все образуется.

Что по приезде более всего изумило?

— Скажу вещь, которую не понять нынешней молодежи. У нас в Союзе всегда было ощущение изгоев в своей стране. Потому мы и сбивались в тесную стаю. Еще был комплекс преследования: «они» («контора») нас подозревают, видят в нас чужаков. В США я просто не знал, чего ждать. Поначалу была какая-то эйфория. Мы все жили в шаговой доступности. Ходили вечерами друг к другу пешком. И днем работали друг с другом.

— Выходит, вы не очень-то и в Америку приехали, привезли с собой свою «маленькую страну».

— Однажды, хорошенько набравшись, мы едва ползли домой. Заметили в тусклом свете фонаря три или четыре атлетические фигуры. Рефлексивный выброс адреналина — собрались, приготовились к тревожной встрече. А накачанные молодые люди трогательно вжались спинами в стену, давая нам, нетвердо стоящим на ногах, дорогу. Поздоровались. Спрашивают, не нуждаемся ли мы в помощи. Такие вещи сильно действовали на сознание. Но случаются и «трудности перевода». В любом «Старбаксе» при заказе кофе спрашивают твое имя. Меня достало называться Димой, потому что им слышится «Демон». Они жутко удивляются. Поначалу долго разъяснял… потом вспомнил, что по отчеству я Робертович. Теперь называюсь Робертом.

В старом советском фильме «Его звали Роберт» один кибернетический персонаж хотел быть таким, как настоящие люди. Вы себя ощущаетенастоящимамериканцем? Русским?

— Русским. Америка — единственная западная страна, где это возможно. Итальянцы, корейцы, испанцы, кто угодно, могут оставаться собой. Хотя когда получаешь гражданство, клянешься, что в случае войны будешь защищать интересы Америки. И это не формальность. Не понимаю, когда друзья хохмят: «Я тебя умоляю, произноси любые клятвы, это же театр!» Но да, я чувствую себя гражданином Америки. Даже отмотал срок в суде. Две недели был присяжным, что оставило неизгладимый след в мировосприятии. Воочию убедился, что беспристрастное правосудие возможно. Дело было пустяшное. Темнокожая бабушка судилась с сетью супермаркетов. Но как же было интересно следить за механикой судопроизводства. Со мной в жюри был человек без двух рук. Можно же сослаться на здоровье… Он не отказался. Это долг гражданина, включающий три вещи: налоги, участие в суде и защиту страны в случае военной беды. Налоги я плачу, в суде участвовал… Дай бог, до войны дело не дойдет.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow