Итак, в прошлую пятницу, несмотря на протест Генпрокуратуры, суд таки отправил Дмитрия Каменщика под домашний арест. Владелец «Домодедова» обвиняется в том, что в составе преступной группы он разработал и протолкнул такую технологию досмотра на входе в аэропорт, которая позволила террористу Евлоеву взорваться 24 апреля 2011 г. в здании аэропорта.
Напомню, что Магомед Евлоев принадлежал к ваххабитскому подполью по крайней мере с 2007 года. К тому же подполью принадлежали множество его родственников и знакомых. В частности, сестра Евлоева была замужем за известным боевиком Бекханом Богатыревым, ликвидированным 12 августа 2010 года.
Так что человек с такой «кредитной историей», например, в Израиле был бы объектом пристального интереса спецслужб. Однако Евлоев, сражавшийся в бригаде смертников, беспрепятственно вернулся домой за пять дней до теракта, получил там от родственников взрывное устройство, изготовленное, судя по всему, братом погибшего Бекхана, и беспрепятственно же отправился в Москву.
Никто в ФСБ не понес ответственности за этот вопиющий профессиональный прокол.
Теракт, который произошел в «Домодедове», должен был произойти еще за три недели до этого — 31 декабря 2010 г. На Красной площади должны были взорваться две смертницы: сначала одна, а потом, когда приедет начальство, — другая. Взрывное устройство должны были активировать с помощью SMS-ки, пришедшей на номер специально купленного для этой цели телефона.
Но смертница взорвалась на несколько часов раньше, на территории арендованного террористами домика в стрелковом клубе на ул. Головачева, потому что на телефон пришла SMS-ка от с новогодними поздравлениями от мобильного оператора. Фээсбэшникам и следователям, прибывшим на место взрыва, досталось все: телефоны, пароли, явки. Несмотря на это, они возбудили дело не по статье «Терроризм», а по статье «Неосторожное обращение с взрывчатыми веществами».
Никто в ФСБ, МВД и СК не понес ответственности за этот вопиющий профессиональный прокол.
Накануне теракта Евлоев уже посещал Домодедово. Там он отправился в баню в отеле, разделся, помылся, снова оделся, причем забыл надеть трусы (как ни странно, это такой веский признак ваххабита — почему-то они не носят трусов), и отказался расплачиваться. Такое поведение привлекло бы к себе внимание любой спецслужбы. При аэропорте «Домодедово» существует целый отдел ФСБ, обязанностью которого в том числе именно что является отслеживать подобное нестандартное поведение.
Никто в ФСБ при «Домодедове» не понес ответственности за этот вопиющий профессиональный прокол.
Сразу после теракта тогдашний президент Дмитрий Медведев заявил, что в теракте виновата служба безопасности аэропорта «Домодедово», беспрепятственно пустившая террориста в зал прилетов и не остановившая его у рамки металлоискателя, стоящей у входа в аэропорт.
Заявление президента Медведева противоречило международной практике, здравому смыслу и действовавшим на тот момент российским законам и подзаконным актам.
Согласно приказу Минтранса от 25.07.2007 о «Правилах проведения предполетного и послеполетного досмотра» САБ (Служба авиационной безопасности) аэропортов имела право досматривать пассажиров только на входе в «чистую зону».
На входе в аэропорт сотрудники САБ могли это делать только вместе с полицией. Медведев обвинил сотрудников коммерческой структуры в том, что они не делали то, что они имели права делать. Если бы они досматривали посетителей на входе в аэропорт, они бы нарушали закон.
Тот же самый приказ Минтранса не предусматривал сплошного досмотра на входе в аэропорт. Он предусматривал таковой только в случае введения повышенного уровня террористической опасности. Этот уровень, как мы помним, несмотря на взрыв в стрелковом домике, введен не был.
Причина, по которой подобный досмотр не предусматривался, очень проста: он приносит больше минусов, чем плюсов. На входе в аэропорт образуется очередь, которая сама по себе является лакомой мишенью для террориста.
Кроме того, такой досмотр бесполезен, так как вход в аэропорт не отличается от входа в любое другое место общего пользования: универмага или автобуса. Везде рамок не организуешь. Теракты в местах общего пользования предотвращаются не с помощью рамок, а с помощью агентурной и следственной работы, которая в случае Магомеда Евлоева вопиющим образом отсутствовала.
В связи с этим ни в одной приличной стране — в частности, в США, в Европе, в Израиле и в Китае — рамок на входе в аэропорт нет. Кроме России, из известных мне стран рамки на входе в аэропорт есть в Турции и Египте (Шарм-аль-Шейх). Как хорошо показывает недавний теракт — взрыв А321 над Синайским полуостровом, — именно страны с рамками на входе в аэропорт имеют в этом аэропорту нижайший уровень спецслужб и высочайший уровень бардака.
За шесть лет, прошедшие со времени теракта, многочисленные решения российских арбитражных и уголовных судов подтвердили неправоту президента Медведева.
В частности, Пресненский райсуд отказал в иске Криволуцкой Е.В. и ее адвокату Игорю Трунову, которая как раз и обвиняла аэропорт в «ненадлежащем соблюдении требований авиационной безопасности», а сам аэропорт выиграл в арбитраже свой иск к Ростехнадзору, который уже после теракта попытался ввести новые правила досмотра, не соответствующие законам и подзаконным актам.
Более того, тот же самый следователь Дубинский, который сейчас требует ареста Дмитрия Каменщика, закрыл 24 августа 2015 года дело против сотрудников САБ «Домодедова», постановив, что они «совершали свои действия в полном объеме», а причиной недостаточности этих действий было «несовершенство законодательного регулирования сферы транспортной безопасности».
Что еще более удивительно: 28 апреля 2015 года, в тот же самый день, когда тот же самый следователь Дубинский возбудил против сотрудников «Домодедова» новое дело, замминистра юстиции РФ Георгий Матюшкин направил в ЕСПЧ, в ответ на иск той же истицы Елены Криволуцкой, официальную позицию РФ по этому делу, которая заключалась в том, что «полный личный контроль не требуется ни по действующему международному законодательству, ни, соответственно, по нормативным актам РФ».
В то самое время, когда президент Медведев, выйдя после экстренного совещания, переложил вину за теракт с опозорившихся силовых ведомств на аэропорт «Домодедово», в правительстве прорабатывался вопрос о создании «Единого московского авиационного узла», в переводе на русский — об отборе в госсобственность «Домодедова».
Главной тому причиной являлись несопоставимые показатели эффективности частного «Домодедова» и бюджетных «Внукова» и «Шереметьева». Стоимость строительства одного квадратного метра новой производственной площади в «Домодедове» была в три раза меньше, чем в «Шереметьеве». Скорость обслуживания самолетов и прочее вообще не поддавались сравнению. Государственные аэропорты не выдерживали конкуренции с детищем Каменщика.
Кроме этого, аэропорт «Домодедово» является единственным в Москве аэропортом с перспективами стратегического развития. Во «Внукове» построить третью полосу технически нельзя: везде застройка, а в «Шереметьеве» — сложно и дорого. «Домодедово» может расширяться сколько угодно, а так как все земли вокруг аэропорта предусмотрительно скуплены Каменщиком, то мало, собственно, отобрать аэропорт, придравшись к налогам или неправильной приватизации. Можно только посадить Каменщика по уголовке и заставить продать всё.
В июле 2013 г. после совещания у президента Путина идея государственного «единого узла» была похоронена, но проблема заключается в том, что ее сменила другая. В том же самом 2013-м аэропорт «Шереметьево» начали по частям передавать компании братьев Ротенбергов ТPS Avia. Сразу после этой передачи прибыльный до того аэропорт начал нести убытки. Опыт управления, видимо, был признан столь успешным, что в августе 2014 года Ротенбергам передали без конкурса «Шереметьево» уже целиком. Участники авиарынка также утверждают, что компании Ротенбергов сейчас во многом контролируют «Внуково».
Эксперты, знакомые с ситуацией, говорят, что Ротенберги физически не смогут совладать с менеджментом «Домодедова»: у них не хватит ни кадров, ни денег, однако следует учитывать, что бизнес людей, близких к государству, строится по совсем другим правилам, нежели бизнес работающего на рынке Дмитрия Каменщика.
Это Каменщику надо зарабатывать прибыль, чтобы развивать аэропорт. Для людей, имеющих доступ к Кремлю и карману граждан, дело обстоит ровно противоположным образом. Чем больше убытков будет генерировать перешедшее под новый контроль «Домодедово», тем больше бабла можно будет попросить из бюджета.
Это, собственно, и есть экономическое ноу-хау, которое реализуется в России. Оно очень просто: пользуясь административным ресурсом, завладеть бизнесом, сгенерировать убытки (то есть пустить средства на что-то другое), под эти убытки получить деньги из госказны, опять пустить деньги на что-то другое, а возмещение убытков переложить на плечи потребителя. При этом каждый рубль, потраченный на что-то другое, оборачивается десятью рублями общественных потерь. Такой строй нельзя назвать плановой экономикой и нельзя назвать рыночной экономикой. Его можно назвать «Антирынок».
