Владимир Волошин плохо слышит — получил контузию на блокпосту в Донецке. Мужик он крепкий, роста небольшого, с залысинами. На вид лет сорок—сорок пять. В Москве недолго, но уже успел тут хлебнуть: несколько месяцев ему не отдают заработанное. За помощью Владимир пришел в «профсоюз трудящихся мигрантов».
Небольшой офис неподалеку от метро «Китай-город». В кабинете — настоящий интернационал. Работают сотрудники из Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Украины. Четыре столика для приема посетителей. Несколько стушевавшись, Владимир проходит в кабинет юриста и твердым голосом, в котором чувствуется какая-то даже армейская выправка, произносит: «Волошин». Камиль Дильмурадов, руководитель профсоюза, приглашает гостя присесть. Начинаются расспросы.
У Владимира история типичная: приехал, нашел работу на стройке. Пригласили свои, «украинские». Работал, по сути, незаконно: на патент не хватало денег, их не хватает и до сих пор. Цена вопроса около пятнадцати тысяч рублей, и это только за оформление патента, а еще четыре тысячи двести рублей — ежемесячная оплата. На Украине у Владимира две дочки. Учатся в Херсоне, одна в техникуме, другая в институте. Нужно платить за обучение. Жена в Москве устроилась сиделкой. «За бабушками смотрит», — как-то стыдливо, отводя глаза, добавляет Владимир.
Начальник Олег Валентинович заверил его, что платить будет вовремя и готов принять строителя и без патента: «О, земляк, все нормально. Будем платить, не переживай, патент сделаешь! — сказали. Ну и вот так авансами, авансами они нам всем давали, два раза в неделю по пятьсот, по тысяче рублей — и все.
Вскоре Владимир и еще несколько строителей устроили стачку: отказались работать, пока им не заплатят хотя бы половину от причитающихся средств: «Ну поставили в известность Женю-прораба, что мы работать не будем, пока Олег не придет и не выдаст хотя бы нормальный аванс на проживание. Что он сделал? Он позвонил Олегу и в этот же день нас просто вычеркнули из списков рабочих».
Сейчас Владимир подрабатывает «у одного мужичка». Делает ремонт в квартире. Платят немного, но исправно. Вот даже денег одолжили, чтобы Владимир миграционное удостоверение продлил. Хотя, по правде сказать, проблем с этим миграционным удостоверением и так не возникало: полицейские смотрели в паспорт, видели, что донецкий, и отпускали от греха подальше.
И все же Владимир хочет вернуть свои деньги. Пока профсоюз мигрантов — это единственное место, куда он пришел за помощью. Хотя веры в то, что деньги — а это шестьдесят тысяч рублей — вернут, у него нет. Хотя бы половину вернули, да и это вряд ли.
Юрист профсоюза Камиль Дильмурадов составляет запрос на бывшее место работы Владимира с требованием погасить задолженность. Рассказывает, что подобных дел масса и тянуться они могут несколько месяцев, если не больше. Да что там уволить с работы без денег — депортировать могут за то, что дорогу два раза в неположенном месте перейдешь. Иной раз бывает и так, что вроде и патент есть, и работаешь нормально, а обнаружит тебя миграционная служба в гостях у друга, такого же приезжего, когда ты в квартире не прописан, — и все, депортация. Депортация за свой счет.
Опыт работы Камиля Дильмурадова показывает: разговоры о том, что москвичи все сплошь черствые сухари — это неправда. Бывает и так, что мигрант сам не может прийти, и за него хлопочет соседская бабушка. «Представьте, — рассказывает Камиль, приходят бабушки-дедушки, рассказывают: когда были в эвакуации в Ташкенте во время войны, им там помогли. Тогда они были приезжими, а теперь сами хотят помочь тем, кто в Москву приехал».
Далеко не все приезжие владеют русским языком. «Я его спрашиваю: так в каком городе ты работал? А он мне: то Подольск, то Климовск, толком объяснить не может», — продолжает юрист профсоюза.
Сам Камиль Дильмурадов вот уже тридцать лет как приехал в Москву. Из Самарканда. Ему повезло: учился в столичном университете МВД, потом в МВД и работал. В том числе успел потрудиться и в миграционной службе, где, к слову сказать, занимался депортацией мигрантов. А теперь вот уже восьмой год защищает их права. Знает дело изнутри. Говорит: вышел на пенсию и по-другому на многие вещи посмотрел. Старается помочь каждому, хотя и говорит, что часто дела так и остаются неразрешенными. Радость, когда получается добиться от работодателей хотя бы части долга.
Интересно, как у донецкого Владимира все выйдет?
Александр ТРЕГУБОВ, специально для «Новой»
