Полвека назад они вышли на поле стадиона «Гудисон Парк» в Ливерпуле, чтобы играть полуфинальный матч чемпионата мира против сборной Германии. Перед игрой сфотографировались, как положено, в стандартной футбольной расстановке: пятеро на корточках, шестеро за их спинами, Лев Яшин держит в руках белый мяч. И вот они смотрят на нас из центра поля и с той стороны времени, спокойные, уверенные в себе люди, как и подобает игрокам, которые на футбольном поле не боялись никого.

Никогда до этого и после этого тоже никогда наша сборная так высоко не забиралась. Никогда у нас с тех пор не было сборной, которая без дрожи в ногах играла против Бразилии (и забивала им две штуки на «Маракане») и без истерической взвинченности выходила против грозных немцев. «Ничего себе командочка, неплохая. Мы с ней сыграем». Так они говорили.

Та игра сразу пошла не так, как надо. Йожеф Сабо в стыке получил травму. Замены не разрешены. Он и передвигался по полю 83 минуты, ковыляя и припрыгивая, со спущенными гетрами, делал что мог, отпасовывая ближнему редко попадавший к нему мяч.

Игорь Численко, пришедший в большой футбол из дворов, отлично знавший пивняки в районе Новой Башиловки и как пузырится слюна, если харкнуть ее на асфальт, — не вынес пинка, которым снабдили его немцы, и дал в ответ. Какие-то провода в нем соединило, короткое замыкание, огонь в глазах, секундная потеря самоконтроля. Он не привык прощать, его во дворе так учили. Судья выгнал его с поля. Вдевятером эта команда сильных, спокойных, не терявших себя в трудной ситуации мужчин играла против сборной Германии, которая вся состояла из мышц и воли, из пробивных качеств Зеелера, паровозной мощи Халлера, интеллекта Оверата, удачи Беккенбауэра.

Играла вдевятером против немцев, не давая им прижать себя к воротам, не отдавая игру даже при счете 0:2. Стоит посмотреть на их лица в эти минуты, в них не было ни паники, ни отчаяния, а только сосредоточенное рабочее спокойствие. И даже странно видеть это спокойствие в наш эмоциональный век, когда кричат, вопят, вздевают руки, бросаются в объятия. Но эти люди слишком хорошо знали жизнь, знали дворы и сады Москвы, недавнюю войну, знали коммуналки и бани, четвертинки и «Беломор», чтобы теряться в игре девять против одиннадцати на поле Ливерпуля.

За минуту до конца они могли забить второй. Я много раз смотрел этот момент, когда Малафеев и Поркуян на пару чуть не сооружают гол, а Шнеллингер и Беккенбауэр оказываются не у дел. Двадцати сантиметров не хватило.

Проиграв, они не падали на землю, не лежали в изнеможении, не хватались за головы в отчаянии. Меру игры и жизни они знали точно. В центре поля Яшин жал руки немцам с доброжелательным спокойствием, так что сразу становилась ясна его широкая, сильная, устойчивая и добрая душа. Он носил кепку, в перерыве матчей выкуривал сигарету в туалете и был одним из героев времени.

Говорят о том, каким суперскоростным, сверхсильным, невероятно мощным стал футбол. Но достаточно посмотреть тот матч полувековой давности, чтобы понять, что сборная Германии, перенеси ее в наше время, с ходу, не переучиваясь, могла бы выйти и на равных сыграть с «Барселоной». А та сборная СССР? Прочная, надежная команда, лучшая из всех, какие у нас были когда-либо.

Эта сборная впитала в себя воздух «оттепели» и первой, ранней свободы. Время и игра неразрывны, эпоха прорастает в души людей, двигающих мяч. Сами они могут думать, что играют в футбол, на самом деле они играют время, а время играет ими. И чтобы понять 60‑е, с их свежим воздухом, невероятным количеством солнечных дней и всегда голубым небом, с их непререкаемой уверенностью в том, что впереди счастье, и не будет войны, и все желания исполнятся, — чтобы понять все это, надо смотреть, как Воронин с четким пробором в сияющих черных волосах не теряет самообладания и элегантности даже в самый трудный момент игры, и надо видеть прищуренные глаза Численко, любившего риск и рывок, прорыв и удар, пять дорогих костюмов в шкафу, завтрак в гостинице «Советская» с шампанским и жизнь на полную катушку.

Они выпадали из футбола и жизни один за другим, долго, страшно. Как будто слепая сила сталкивала их вниз. Валерий Воронин, красавец с кинематографическим лицом, учивший иностранные языки в надежде будущей прекрасной жизни, выпал в мир пивных ларьков и безымянных собутыльников. Его нашли с пробитой головой в кустах у Варшавских бань. Численко по прозвищу Число, лучший бомбардир сборной, ударом от всей души всаживавший мячи в сетку на «Уэмбли», влился в бригаду озеленителей, имевших привычку коллективно опохмеляться по утрам. Анатолий Банишевский, в просторечии просто Толик, освещавший своей рыжей шевелюрой футбольные поля в районе чужой штрафной, пил в родном Баку, где его каждый знал, страдал от диабета, частично потерял память, получал копеечную пенсию. Маленький Хусаинов по прозвищу Гиля, неустанно двигавшийся на краю в том героическом полуфинале и еще в сотнях матчей, после футбола 15 лет провел в болезни.

Их тренер Николай Петрович Морозов во время тренировок сборной в прохладную погоду надевал лыжную шапочку с помпоном. Сейчас, во времена, когда некоторые тренеры выглядят как эталоны моды, такая шапочка просто невозможна. Он готовил сборную к чемпионату миру, на месяцы увозя ее в Латинскую Америку. С января 1966‑го до начала чемпионата мира сборная СССР провела 32 матча, сейчас столько не проводят и за три сезона. В перерыве полуфинала против немцев он сказал: «У нас еще есть тайм. Будем драться». Все остальное я беру из области легенд, потому что именно туда ушел этот простой человек и крепкий тренер во главе своей сборной. Когда все кончилось, он сказал: «Мы сделали, что могли. Пусть попробуют повторить, в ближайшие 50 лет повторить никто не сможет». Однажды бывший тренер сборной, уже давно ушедший из футбола, вошел в пивзал у стадиона «Локомотив» и больше из него не вышел: убит в драке.