В Сеуле начались рабочие переговоры о размещении на Дальнем Востоке первой упорядоченной системы американской противоракетной обороны с труднопроизносимым названием THAAD. Это наземные мобильные комплексы ПРО, способные сбивать баллистические ракеты малой и средней дальности на большой высоте, когда они только прошли верхнюю точку траектории и устремились к цели. По своим характеристикам эта система во многом сделана в расчете на КНДР, чей обширный ракетный арсенал основан на модернизации старинных советских тактических Р-17, которые на Западе называют «Скадами».

Дальность перехвата системой THAAD всего 200 км. Казалось бы, чего волноваться Китаю и России? Но есть загвоздка: эти комплексы ПРО оснащены совершенными радарами, которые «просматривают» прилегающие территории на 1—2 тысячи километров. Посмотрите на карту — это значительная и крайне важная часть восточного и северо-восточного Китая, включая Пекин. И кусок Приморья с Владивостоком, базой Тихоокеанского флота РФ, Находкой и прочими существенными районами.

США давно хотели разместить THAAD в Южной Корее — в первую очередь для защиты развернутых там американских войск от ракет Пхеньяна. Но Сеул долгое время уклонялся от просьбы своего единственного военного союзника: ему очень не хотелось ругаться с Пекином. С Китаем у Южной Кореи в последнее время сложились очень разветвленные торговые и инвестиционные отношения, к тому же была серьезная надежда на то, что дружба Сеула с Пекином станет серьезно сдерживать авантюризм Пхеньяна, который экономически полностью зависит от КНР. Но расчеты пока не оправдались. Несмотря на все уговоры, Пхеньян нынешний год начал с огоньком: в первую неделю января, несмотря на все уговоры и даже угрозы со стороны Китая, он провел уже четвертое ядерное испытание на своем полигоне неподалеку от границы с КНР и Россией. А в феврале запустил на орбиту некую имитацию спутника, что заграничные эксперты считают очередным и довольно удачным испытанием прототипа межконтинентальной баллистической ракеты.

Сеул вывод сделал немедленно: переговоры с США о размещении системы THAAD были начаты в марте именно в ответ на действия Пхеньяна.

Таможня проходу не дает

Одна из главных транспортных артерий между КНР и Северной Кореей — знаменитый «Мост дружбы» через пограничную реку Ялу, по которому в обе стороны перевозят до 70% всех грузов двусторонней торговли. Этот поток сейчас заметно обмельчал: сотрудникам таможни в городе Даньдун на китайском конце «Моста дружбы» даны жесткие инструкции беспощадно заворачивать назад, например, продукцию северокорейских шахт. Завоз в КНР северокорейского антрацита по этой трассе был остановлен уже 1 марта — за день до принятия в Совете Безопасности ООН новой очень жесткой резолюции с карательными мерами в отношении КНДР.

Санкции ужесточаются уже в пятый раз: впервые их ввели еще в 2006 году после первого испытания атомной бомбы на севере Кореи. На днях мониторинговый комитет Совета Безопасности уныло констатировал, что все прежние меры не смогли помешать Пхеньяну в его упрямом стремлении стать великой ракетно-ядерной державой. Однако мириться с этим не хотят многие.

США, например, очень не нравится то, что Северная Корея может получить пригодные к развертыванию межконтинентальные баллистические ракеты, способные донести ядерные боеголовки до Лос-Анджелеса и Вашингтона. Такая перспектива не улыбается и соседнему Китаю. В Пекине понимают, что Штаты ответят на новую угрозу своей безопасности, по меньшей мере, усилением военного присутствия на Дальнем Востоке. При наихудшем сценарии ядерные приготовления Пхеньяна чреваты прямым военным конфликтом прямо у китайской границы.

Короче, после проведенного в КНДР январского ядерного испытания Вашингтон и Пекин начали затяжные закрытые переговоры о новых санкциях, которые на разных уровнях продолжались беспрецедентно долго — 7 недель.

Россию, судя по всему, о процессе переговоров не информировали и их результаты с ней, похоже, не согласовывали. В результате Москва не позволила с ходу принять в Совбезе проект резолюции с новыми санкциями, который внесли туда американцы по согласованию с Пекином еще 25 февраля. Документ Москва изучала несколько дней. О вето, конечно, речь не шла, но кое-какие поправки в резолюцию внести удалось.

Коллапс КНДР Китаю не нужен

Итак, санкции введены в действие: они могут довольно серьезно сократить валютные доходы КНДР, а в случае жесткого и неукоснительного применения — вообще бросить Пхеньян в пропасть. Главную роль при этом должен сыграть Китай: именно на него приходится 90% внешней торговли КНДР.

Половина экспорта Северной Кореи — это поставки угля, железной руды, золота, титана, редкоземельных металлов. Продажа этой горнорудной продукции в 2014 году принесла режиму 1,6 миллиарда долларов.

Теперь такие поставки решением Совбеза ООН в принципе прекращаются. Это серьезный финансовый удар, но Китай в ходе переговоров со Штатами настоял на поправке: он получил право все же импортировать уголь и железную руду в небольших объемах из КНДР, чтобы дать средства на поддержание жизни населения. Важно и то, что Китай вовсе не стремится к коллапсу КНДР, что может иметь для него опасные последствия. В виде, например, толп голодных беженцев. В рамках горнорудного эмбарго, кстати, Москва добилась исключения и для себя — она сохранила право использовать северокорейский порт Раджин для вывоза российского угля, который идет преимущественно в Китай.

В рамках нынешних санкций решено полностью запретить Пхеньяну торговлю оружием. Кстати, в золотые 1980-е годы торговля оружием, включая поставки баллистических ракет на Ближний Восток, приносила КНДР до 500 миллионов долларов в год. Сейчас объемы резко сократились, но все равно ежегодный экспорт северокорейских вооружений оценивался примерно в 200—300 миллионов долларов.

Чтобы перекрыть этот канал, Совбез постановил ввести систему проверок буквально всех грузов, которые поступают или уходят из КНДР. Главная тяжесть при этом опять ложится на Китай. Как в КНР будут проводить тотальные проверки, пока не ясно.

Что осталось у товарища Кима?

Еще одна жесткая мера — решение больше не продавать Северной Корее авиационное и ракетное топливо. Ранее КНДР ежегодно закупала его в Китае в размере 40—60 тысяч тонн. В 2013 году Пекин уже временно перекрывал поставки Пхеньяну авиационного топлива. В результате боевые самолеты ВВС КНДР несколько десятков дней вообще оставались на земле. Судя по всему, Северная Корея после этого стала делать запасы. По разным оценкам, она имеет теперь горючего на период от трех месяцев до двух лет.

Москва, правда, добилась небольшого исключения и в топливном эмбарго — в гуманитарных целях можно будет заливать горючее в северокорейские пассажирские самолеты, чтобы они могли вернуться домой из-за границы. Но общую ситуацию это не сильно меняет.

Что же остается у режима Ким Чен Ына для зарабатывания валюты? В первую очередь — это поставки текстиля, очень дешевого за счет использования почти дармового труда. На это приходится четверть северокорейского экспорта (доходы составляют почти 800 миллионов долларов). Есть еще продажа рабочих рук за границу: по данным сеульской разведки, в десятках стран, включая Россию, трудятся 58 тысяч рабочих из КНДР. Они приносят казне более 200 миллионов долларов в год.

Главный вопрос сегодня: сколь серьезно Китай будет исполнять новые запреты и эмбарго? Прежние годы показали, что после первого этапа закручивания гаек Пекин закрывал глаза на контрабанду. Впрочем, теперь Вашингтон намерен следить за партнером по санкциям более пристально — для этого, в частности, будут использоваться и переговоры о развертывании новых систем ПРО. Кстати, американскую систему перехвата ракет THAAD подумывает развернуть на своей территории и Япония.