Наутро после трагедии Брюссель начал возвращаться к нормальной жизни. Открылось метро, хотя и не все ветки и только до семи вечера. На входе полиция и военные внимательно всматривались в лица и выборочно проверяли сумки. Из-за проверок выстроились очереди на вокзалы, куда пассажиров пропускали порциями: пять мужчин — пять женщин. Полиции на улицах было больше, чем обычно, а важные объекты, в том числе руководящие институты ЕС, охраняли еще и армейские подразделения.

Закрыты транспортные туннели, из-за чего автомобильное движение замедлилось, в часы пик возникли пробки. Закрыта главная магистраль «европейского района» улица Луа, рядом с которой есть выход из взорванной станции метро «Мальбек». До субботы закрыт аэропорт, в зале вылета разгребают завалы из упавших после взрыва потолочных плит.

В остальном — повседневность. Потребление ячменного напитка не упало. Открыты школы, университеты, супермаркеты. Глава Брюссельского столичного региона Руди Верворт объявил, что жители города дорожат свободами, жизнь в Брюсселе продолжается. Есть риск новых терактов, но брюссельцы не откажутся от свободной жизни.

СМИ рассказывают о полицейских рейдах минувшей ночи в коммуне Схарбек, где нашли взрывчатку, материалы для ее изготовления и символы ИГИЛ (организация запрещена в РФ).

Наверное, службы безопасности и гражданские власти извлекут уроки. Например, поставят рамки на входах в здания аэропортов и вокзалов, как в Москве. До сих пор я нигде больше в Европе такого не видел.

Экспертное сообщество и политическое руководство начали более глубокий анализ, чем почасовая хроника событий, спеллинг имен террористов и прослеживание связей между ними. Брюссельские теракты заставили задуматься о характере и причинах исламского терроризма в Европе, о том, как с ним бороться и стоит ли из-за него отказываться от достижений европейской цивилизации, менять привычную для полумиллиарда жителей ЕС ценностную модель. Эти темы обсуждают на многочисленных круглых столах, по телевидению и в газетах. О России в этом контексте европейские авторитетные эксперты и политики не вспоминали. Они даже не заметили ни брызжущего слюной Жириновского, который с «геополитической точки зрения» утверждал, что брюссельские теракты выгодны для России, ни прочей ахинеи, которую публично несли российские парламентарии, злорадно сводившие причины трагедии к нежеланию европейцев сотрудничать с Россией (!).

Для бельгийских и французских экспертов и политиков, исключая персонажей типа Марин Ле Пен, теракты в Брюсселе, а ранее в Париже, это не предмет геополитики времен Священного союза, а новая внутренняя проблема Европы. Для Брюсселя главная проблема не ИГИЛ, а собственные дети, вставшие на путь терроризма.

Бельгия с благодарностью принимает делегацию ФБР из Нью-Йорка, но не реагирует на призывы России сотрудничать с ее спецслужбами. Для сотрудничества в такой теме, как борьба с терроризмом, необходимо доверие. К России после Крыма, «Новороссии» и Литвиненко оно обнулено, и на восстановление потребуется немало лет.

Россия не рассматривается ни причиной, ни фактором решения проблемы терроризма в Европе. Как, впрочем, и миграционный кризис, который российские пропагандисты упорно притягивают за уши к терактам. Где отчаявшиеся массы мигрантов, которые грезят о Европе как о Царствии небесном, а где бомбисты, чьи отцы и даже деды родились и выросли в Париже и Брюсселе?

«Самого разыскиваемого подозреваемого» Салаха Абдеслама схватили неделю назад в печально известной брюссельской коммуне Моленбек. За три дня до этого он ускользнул от полицейской облавы в коммуне Форе, а в декабре следы этого организатора ноябрьских терактов в Париже были обнаружены в коммуне Схарбек, которая тоже не особенно на слуху.

Что это за рассадники терроризма в сердце Евросоюза и цитадели европейских ценностей? Могу добавить сюда еще знакомый нашим футбольным фанатам Андерлехт, бывший еврейский район, ставший после Второй мировой войны и Холокоста преимущественно мусульманским.

Мне приходилось не только ездить по этим районам, но и ходить, в том числе ночью. Не скажу что с удовольствием, но и не с большим напрягом, чем по родному Орехову-Борисову. Рассказы о том, что там опасно появляться полицейским, пусть останутся на совести авторов.

Некоренное население в Брюсселе располагалось не так компактно, как, скажем, в пригородах Парижа. Исключение — пресловутый Моленбек, примыкающий к центру столицы с запада. Там есть явные признаки гетто, где люди с общими национальными и религиозными корнями варятся в собственном соку. Похожи на Моленбек кварталы Андерлехта к юго-западу от вокзала Миди и вдоль шоссе Монс.

В остальных коммунах — скорее пестрая этническая и религиозная чересполосица, многообразие, которое только обогащает. Когда в католические праздники и воскресенья закрыто большинство магазинов, выручают арабские и турецкие лавки, украинские и русские супермаркеты, а субботне-воскресный рынок в Андерлехте может спорить с Вавилонским столпотворением. Мультикультурализм — это реальность Европы, которую с удивлением открыли для себя обитатели «советского блока» за разрушенной Берлинской стеной, и все никак не могут привыкнуть, проклиная ненавистную миграцию.

Смешанность населения большинства брюссельских коммун отвергает законы гетто. Хотя в этих коммунах и нет питательной почвы для терроризма, ничто не мешает устраивать там явочные квартиры. С чуть большим успехом, чем в моей благополучной «белой» коммуне Юккль.

Главная тема подстегнутой терактами дискуссии в Бельгии и в Евросоюзе — не борьба с ИГИЛ и роль России в победе над этой террористической организацией. В первую очередь это раздумья о балансе между борьбой против терроризма и накопленными за века (особенно в последние десятилетия) европейскими ценностями. Европейцы явно не готовы отказываться от свободного образа жизни. Как отметил один из участников теледебатов в Брюсселе, эксперт Тома Ренар, в террористической угрозе есть некий фатализм, с которым надо смириться. У свободного человека всегда есть выбор, напоминает другой авторитетный в Бельгии эксперт Серж Стробантс: либо вы хотите жить в совсем безопасном обществе, где очень много сил безопасности, либо хотите поддерживать свой образ жизни и свободы, к которым привыкли. Брюссель, по его мнению, отличный пример того, как «дети разных народов» (а в терактах во вторник погибли и ранены представители 40 национальностей) могут жить вместе и у них это очень хорошо получается.

Действительно, можно было бы оставить все либеральные штучки и довериться режиму типа Саддама или Каддафи или наладить вертикаль власти госчиновников во главе с национальным лидером. Наверное, в условиях ЕС терактов было бы меньше. Но не хотят они такого размена, поэтому и глухи к призывам Кремля. Гораздо больше, чем в терактах, погибает людей в авариях на дорогах. Но глупо из-за этого отказываться от водительских прав. Может быть, проблема в менталитете — европейском и российском? Судя по российским СМИ, наш соотечественник готов за «крымнаш» терпеть материальный и репутационный ущерб.

Мой давний друг и коллега Клод Монике, который переквалифицировался в руководителя целого института по изучению исламского терроризма, призывает осовременить спецслужбы Бельгии и Франции. Западные спецслужбы вышли из холодной войны, заточенными на работу со структурами типа государства, армии, Политбюро ЦК КПСС и КГБ. Сегодня условия изменились.

Связь с «землей джихада» (Сирия, Ирак, Афганистан) важна, но имена террористов, выявленные до сих пор, можно пересчитать по пальцам, а их питательная среда — подростки из гетто. 26-летнего «главного террориста» укрывали не матерые джихадисты, а отчаявшиеся в жизненной перспективе члены арабских молодежных банд. Для них он был «свой пацан». Наверное, надо сначала бороться с радикализацией детей на своей улице, вкладываться в нее, и только параллельно решать глобальные проблемы с запрещенным в России ИГИЛ.