Во время посещений СИЗО-4 «Медведь» к нам, членам ОНК Москвы, неоднократно обращался заключенный Л. Не за себя просил — за жену, содержащуюся в женском СИЗО-6. Мол, у нее вроде онкология, а в больницу все не вывозят, якобы мест нет. Знаю, что многие мои коллеги по ОНК пытались помочь этой женщине, но тщетно. Статья у нее не насильственная, 159-я (мошенничество), суд мог бы с таким диагнозом, если подтвердится, под домашний арест посадить или под подписку, а не ограничивать свободу.
На днях вместе с членами ОНК Валерием Борщевым и Любовью Волковой мы навестили жену Л. Честно говоря, думали, что она уже давно в больнице. Но нет, молодая женщина, 39 лет, по-прежнему находится в многоместной перенаселенной камере, хотя впервые онкологический диагноз по гинекологии Ольге поставили еще летом 2014 года. Тогда же пообещали, что вывезут на операцию в «Матросскую Тишину». С тех пор почти два года прошло, болезнь прогрессирует, и это подтверждается сделанным в изоляторе УЗИ. Обычная консультация гинеколога заключенным СИЗО-6 недоступна — такого специалиста в женском (!) изоляторе нет уже много месяцев.
В конце прошлого года Ольге был даже назначен день на вывоз в стационар, однако вместо больницы ее повезли в суд. Спрашиваю начальника медицинской части СИЗО-6 Александра Рожкова, почему женщину отвезли в суд, а не в больницу. «Так суд важнее», — отвечает мне врач Рожков.
А вот его однофамилец, бывший положенец СИЗО-4 Евгений Рожков, о котором я неоднократно писала в своих заметках из этого следственного изолятора, захваченного криминалом, сейчас на больничке, как раз в «Матросской Тишине». Для него местечко нашлось.
Как Рожок оказался в камере Надежды Савченко
После наших многочисленных публикаций из московского СИЗО-4 Рожка по распоряжению УФСИН Москвы 20 февраля отправили в СИЗО-8 подмосковного Сергиева Посада, но уже 9 марта по решению Московского областного суда он был переведен снова в Москву, в СИЗО-1 «Матросская Тишина». Притом что его подельники как были в феврале переведены из СИЗО-4 в СИЗО-12 г. Зеленограда, так и продолжают там оставаться.
Интересно, что побудило судью Мособлсуда Александра Козлова вынести постанвление о переводе Рожка в московский изолятор? И вообще, насколько законно такое решение?
Это вопросы для размышления надзирающих органов.
В «Матросске» бывшего положенца «Медведя» сначала поместили в четырехместную камеру в спецблоке. Но, видимо, не понравилось там Рожку. Хата старая, плохо освещенная, чаша «Генуя» давно не блещет белым фаянсом, выкрашена черной краской… В общем, уже 18 марта Рожка поместили в самое, пожалуй, комфортабельное тюремное помещение, которое только есть в Москве, — в камеру, где содержали Надежду Савченко. В прошлом году, когда Савченко длительное время голодала, ее из женского СИЗО-6 перевели в больницу «Матросской Тишины». Тогда эту камеру только отремонтировали. Думаю, что и ремонт-то делали специально под Савченко. И вот теперь здесь сидит Рожок.
…Подходим к камере, сотрудник открывает кормушку и приказывает заключенным построиться.
Вдруг в проеме кормушки появляется лицо. Глаза арестанта округляются, рот открывается, но сотрудник кормушку захлопывает. Слышу за дверью не по-доброму звучащее: «Масюк пришла». Заходим в камеру, в ней три человека.
Как обычно, спрашиваем: есть ли жалобы, предложения. Евгений Леонидович Рожков немигающе смотрит на меня. Спрашиваю: «Вы хотите мне что-то сказать?» Рожков не отвечает. «Вы находитесь в стационаре, потому что плохо себя чувствуете? — интересуется моя коллега по ОНК Любовь Волкова. — Вы чем-то больны?» Молчит Евгений Леонидович. «Здесь стационар. Десятки заключенных, в том числе онкобольных, не могут сюда попасть. А вы почему здесь? Вы что так сильно больны?» — снова спрашивает Рожка Любовь Волкова.
«Да ты кто такая? Чё, врач, что ли?» — не сдерживается Евгений Леонидович.
За Рожка вступается другой постоялец камеры: «Да вы знаете, какое у него давление? С таким давлением знаете, как тяжело?!» Тут присоединяется третий арестант: «Ну как мне вас помирить? Вот я здесь, потому что у меня сердце болит. Видите, на тумбочке лекарства». Еще на тумбочке рядом с лекарствами иконы, иконы, много икон. Икона висит и на стене. На полу зеленый ковер. На всех кроватях цветное постельное белье, явно не местное, не тюремное. В СИЗО-4 на такое белье имел право только криминалитет. Здесь, думаю, также.
На условия содержания ВИП-арестанты не жаловались, да и грех: камера светлая, пол облицован новым кафелем, современная сантехника, в том числе душ, есть телевизор и даже холодильник. Кстати, тот самый, который Доктор Лиза (Елизавета Глинка) передала в качестве гуманитарной помощи Надежде Савченко.
Прощаемся. Просим дежурного врача пояснить, в связи с чем заключенный Рожков был помещен в стационар. Врач не в курсе, пошел выяснять. Приходит, рассказывает: «А Рожков не числится за стационаром. У нас даже ключей от этой камеры нет». Так что же это получается: СИЗО-1 помещает рецидивиста Евгения Рожкова в элитную камеру стационара, не имея на то никаких медицинских показаний? Или в изоляторе просто решили улучшить условия содержания бывшему смотрящему? А может, и будущему, поскольку есть информация, что воры могут снова сделать Рожка смотрящим — теперь в «Матросской Тишине».
Да и сосед Рожка (у которого «сердце болит») не рядовой арестант, а вор в законе Шалва Чхенкели (Шалва Хонский). Чхенкели арестовали летом прошлого года. Он был в розыске по делу, за которое его подельник, вор в законе Игорь Глазнев (Вова Питерский), еще в 2012 году был приговорен Люблинским судом Москвы к 12 годам строгого режима. За то, что снял скальп с владельца магазина на юго-востоке Москвы, требуя передать право на имущество.
Вот такие достойные люди теперь сидят в лучшей тюремной камере медицинского стационара Москвы!
Медвежьи традиции
После серии публикаций в «Новой газете» в московском СИЗО-4 «Медведь» произошли некоторые изменения. Вынужден был уволиться начальник изолятора Алексей Хорев. На его место два месяца назад пришел Александр Машкин. Криминальных лидеров — Малыша (Сергея Щипанцева) и Пашу Люберецкого (Павла Матвеева) — определили в СИЗО Зеленограда. И это в соответствии с правилами, поскольку уголовные дела Рожкова, Щипанцева и Матвеева находятся в Московском областном суде, то есть числятся они за областью. Однако содержались почему-то в московском изоляторе. А московские СИЗО, как известно, и так переполнены на 50–70%.
Но все эти, безусловно, необходимые увольнения и переводы не смогли окончательно переломить ситуацию в СИЗО-4. Не помогло и ритуальное разрушение бывшей камеры Рожка, где даже птицу, нарисованную на стене (то ли голубя, то ли орла), — и ту вырвали с кусками штукатурки. Еще зачем-то не просто сняли с петель, а буквально выдрали дверь в туалет. Камеру, по словам сотрудников, поставили на ремонт. Видимо, таким образом пытаются извести дух Рожка из СИЗО-4. Ну дух-то, может, и изведут, а вот традиции…
Вместо Рожка положенцем в четвертом изоляторе воры поставили Афоню (Александра Афанасьева), о котором я тоже уже писала. Афоня — продолжатель традиций Рожка и предыдущего положенца «Не буди» (Михаила Михайлова, люберецкая ОПГ, приговоренного к пожизненному заключению). Афоня содержался вместе с Рожком в одной камере и участвовал в походах Рожка и Малыша по камерам изолятора, когда они били заключенных и вымогали деньги.
28 декабря 2015 года тридцатилетнего Александра Афанасьева Мещанский суд Москвы приговорил к 12 годам заключения в колонии строгого режима по ч. 4 ст. 162 (разбой) и ч. 3 ст. 222 (незаконное хранение боеприпасов). По данным следствия, он и его сообщник входили в состав организованной преступной группы, специализировавшейся на разбойных нападениях. Осенью 2013 года они получили от своих информаторов сведения, что у некоего предпринимателя в центре Москвы будет с собой крупная сумма денег. 14 октября 2013 года Афанасьев и его сообщники подъехали к машине бизнесмена на проспекте Мира, Афанасьев несколько раз выстрелил по машине предпринимателя, ранил его и забрал сумку с 20 300 000 рублей.
Еще летом прошлого года председатель общероссийской политической партии «Народ против коррупции» Анисимов, председатель Центрального совета ветеранов Вооруженных сил РФ Михайлов, президент Фонда содействия военно-патриотическому воспитанию молодежи Филин, президент Союза ветеранов бокса Москвы Павлович, председатель движения «Трудовая Россия» Анпилов обратились с открытым письмом «Мещанское правосудие» к президенту Путину. В своем обращении эти достойные люди уверяли гаранта Конституции в непричастности Афанасьева к совершенному преступлению и просили помочь невиновному, томящемуся в застенках. Не услышал их гарант. И суд не услышал.
Мы зашли в камеру, куда перевели Афоню и других важных постояльцев, вместе с новым начальником изолятора Машкиным (не специально с начальником, это Машкин решил нас сопровождать). Выходной, середина дня… Машкин отдает указание всем встать и построиться. Спецконтингент нехотя приподнимается с кроватей, некоторые лежанки завешаны по ВИП-традиции атласными шторками с леопардами. В глазах постояльцев — презрение и злость…
Следующая камера — 309-я, та самая, которая в бытность Хорева начальником, выполняла, по словам заключенных, функции пресс-хаты. Куда в прошлое наше посещение не могли войти ни члены ОНК, ни сами сотрудники. Переводом в эту камеру за неповиновение грозили сидельцам Рожок и Малыш.
Сотрудники открывают камеру. Заключенные не так плотно, как тогда, но стоят на пороге. Машкин идет первым: «Так, давай-давай отходи. Сказал: отходи! Давай-давай, еще». И идет на арестантов. Отступили зэки…
«Агент Вадим» и «опер Гриша»
По фактам вымогательств денег в СИЗО-4 сейчас проводятся проверки. Уж сколько месяцев прошло, а все только проверки. До уголовных дел не дошло. В одной из своих статей я рассказывала о механизме перевода денег на счета вымогателей. Делалось это в основном через «Киви-кошельки», привязанные к определенным номерам телефонов, закрепленных за камерами. Телефоны эти и симки распродавались по изолятору целенаправленно через Рожка. Родственники одного из заключенных, назовем его Р.М., перевели на такой номер только за один декабрьский день 60 тысяч рублей. На тот же номер родственники его сокамерника Б.Ю. в один из дней в декабре прошлого года перевели 50 тысяч рублей. Сначала Б.Ю. говорил, что деньги у него вымогает Рожок. А потом вдруг изменил показания и стал говорить, что вымогатель — его сокамерник Р.М., и деньги он якобы переводил на его счет. Получается, что Р.М. и сам у себя вымогал деньги?
В конце января Р.М. порезал вены. Для него это был единственный способ выбраться из СИЗО-4, где, по его словам, Рожок вымогал у него 500 тысяч рублей. Р.М. теперь в другом изоляторе. Недавно к нему пришел человек, назвавшийся Вадимом, сказал, что из службы собственной безопасности УФСИН по Москве. Требовал написать заявление на Рожка. Показать удостоверение отказался, фамилию свою назвать — тоже. Р.М. писать заявление на всякий случай не стал. Через неделю «Вадим» вновь пришел и стал угрожать, что если Р.М. не напишет заявление, то дело о вымогательстве возбудят против него самого. Обещал шесть лет и отправку в самую жесткую колонию, которая только есть на просторах России.
Вот хотелось бы спросить у работников центрального аппарата УФСИН по Москве: у вас так принято приходить к заключенному в СИЗО, не называть ни фамилии, ни должности, не показывать служебное удостоверение («Вадим» — это кличка или имя) и угрожать? А может, к Р.М. приходил вовсе и не сотрудник УФСИН, а бандит? Почему нет? В условиях чудовищной коррупции в системе ФСИН этого исключить нельзя.
…В один из вечеров в конце ноября прошлого года в камеру, где среди прочих содержался заключенный СИЗО-4 Сергей К., зашли Малыш, Рожок, опер Гриша (оперативный сотрудник СИЗО-4 Григорий Сморкалов) и Ирина Вячеславовна (по все видимости, фельдшер СИЗО-4 Березина). По словам Сергея, Малыш и Рожок избили его за то, что посмел потревожить фельдшера своим плохим самочувствием и просьбой выдать ему лекарства. Вы представляете себе картину: Рожок с Малышом избивают, а опер с фельдшером смотрят…
«На следующий день, — рассказывал Сергей, — пришел оперативник, Григорий зовут его (ужель тот самый?— Е.М.). И сказал, чтобы я написал объяснительную, что это я сам ночью упал со второго яруса кровати, потому что мне снились кошмары. Ну я и написал».
Однако 2 декабря в СИЗО все же были вынуждены выдать Сергею акт о телесных повреждениях: «Двухсторонняя параорбитальная гематома, ушибленная рана правой надбровной области». «Справку мне эту дали только потому, что конвой не хотел везти меня на суд в таком виде. У меня все лицо было черное от побоев. Затребовали освидетельствования».
12 февраля Сергей К. написал заявление о привлечении к уголовной ответственности заключенных и сотрудников изолятора в связи с его избиением в ноябре 2015 года (заявление зарегистрировано, Сергей получил на руки талон-уведомление о регистрации от СИЗО-4). Но никакого расследования по факту избиения заключенного проведено так и не было. А неделю назад Сергея К. даже без вручения ему «законки» (справки о вступлении приговора в законную силу, которую выдает суд) отправили на этап.
Да что там — на этап без «законки»! В СИЗО-4 могут отправить на этап, даже не дождавшись решения апелляционной инстанции, как случилось с Александром Б. Его 11 марта из четвертого изолятора этапировали в СИЗО-3 г. Мичуринска (Тамбовская область). Там его сильно избили дубинками, подвесили к решетке, поломали ребра. И все это за то, что он отказался в камере заложить руки за спину и напомнил сотрудникам ФСИН, что арестанты обязаны держать руки за спиной только при движении. Медицинский работник СИЗО-3, несмотря на травмы, выдала Александру справку, что повреждений нет. Дальше его посадили в карцер без вынесения официального постановления. В знак протеста Александр объявил голодовку. Голодал пять дней. На шестой за ним пришли и сказали: «Собирайся! Поедешь обратно в Москву». По прибытии в московский изолятор №4 фельдшер СИЗО Петросян отказался выдать Александру акт о повреждениях, заявив, что это не входит в его компетенцию. Кроме того, на следующий день сотрудники изолятора отказались принимать у него заявления на прием к терапевту и хирургу. А написанные Александром заявления в Следственный комитет и Генпрокуратуру о его незаконном этапировании адресатам отправлены не были.
Уголовное дело не возбуждено и по факту зверского избиения в декабре прошлого года заключенного Алексея, о чем «Новая газета» писала неоднократно. «Наутро (после расправы. — Е.М. ) пришел в камеру опер Гриша (все тот же Гриша?— Е.М. ), вызвал Алексея и взял с него объяснения, что он ночью упал с кровати», — писали мне заключенные из СИЗО-4. И вот Бабушкинским МРСО СУ по СВАО ГСУ СК России по Москве 15 февраля принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении старшего оперуполномоченного оперативного отдела СИЗО-4 по ст. 293 (халатность) УК РФ. То есть «опер Гриша» ничего не нарушил: не скрыл совершенное преступление, не заставил потерпевшего сфальсифицировать показания? Получается, что теперь так могут делать все опера ФСИН. И им ничего за это не будет. Ну разве что предложат уволиться по собственному желанию, как сделали с Гришей — Григорием Сморкаловым в СИЗО-4.
В отношении избивавших Алексея сокамерников никакого уголовного дела также не возбуждено. С 29 января ОМВД РФ по району Южное Медведково проводится проверка по ч. 1 ст. 116 (побои) УК РФ в отношении избивавших Алексея. Два месяца проверяют, и все никак состав преступления найти не могут. А один из избивавших Алексея месяц назад отправлен в колонию…
По словам адвоката Алексея, Веры Гончаровой, 28 марта в 23 часа по приезде из суда на сборном отделении СИЗО-4 Алексей вновь был избит заключенными. Указание Рожка о «наказании» тех, кто обратился за помощью к ОНК, по-прежнему действует в СИЗО «Медведь»…
P.S. Благодарю за помощь коллег по ОНК Москвы и Московской области: Валерия Борщева, Любовь Волкову, Лидию Дубикову, Диляру Тасбулатову, Эдуарда Рудыка.
